С нового учебного года в Московской средней специальной музыкальной школе им. Гнесиных ученики 7 класса по специальности «Фортепиано» осваивают основы джазового пианизма. Преподаватель – композитор, аранжировщик и пианист Александр Розенблат рассказал о том, как классика встречается с джазом.
– Расскажите о вашем курсе, о чем он?
– Джазовую импровизацию от любой другой импровизации не отличает ничего, кроме специфики джазового музыкального языка. Импровизация — это умение ловко и быстро строить фразы.
Я ученикам привожу в пример нашу речь. Мы разговариваем на русском и легко владеем этим языком, но если мы будем разговаривать на неизвестном нам языке, ограниченный словарный запас не позволит легко вести беседу. Соответственно, любая импровизация, в том числе джазовая, требует большого количества практики, хотя учебного времени отводится немного – всего час в неделю. Поэтому этот курс я назвал «Основы джазового пианизма» – то есть самые основы джазового языка. Это гармония, метрика, агогика, мелодические линии.
– Кто ваши ученики? Были ли какие-то открытия для вас?
– Я занимаюсь с учениками 7 класса. По-моему, сильные ребята. Одновременно уже сознательные и владеющие инструментом, а в силу своей юности еще и впитывающие новую информацию как губки. Так что у нас может что-то получиться.
Если брать человеческие музыкальные способности, то из ста человек лишь у одного-двух есть настоящие музыкальные способности. Так и в этом случае: если сравнивать классических музыкантов, думаю, получится такая же пропорция – из ста человек лишь у трех по-настоящему есть способности к джазу. Другое дело, что они все смогут в той или иной форме имитировать, потому что все они – профессионалы своего дела. А у кого-то это может неожиданно перейти в какие-то другие истории.
Выяснилось, что из ребят добрая половина пишет музыку. Они попросили меня послушать, и я с удовольствием это буду делать, как композитор может и помогу. Но когда я начал их спрашивать в какой форме они пишут – говорят: «в свободной», на что я им с сомнением: «Если вы позовете плотника построить дом в свободной форме, то я посмотрю, как вы потом будете в таком доме жить».
– Из чего состоят ваши занятия? На каком материале проходит обучение?
– Я даю им упражнения и свои пьесы для юных исполнителей, которые изданы Schott Edition. Они подходят для еще не выросшей руки, при этом фактура у них достаточно «взрослая».
Начали с секвенций. Я обратил внимание, ребята играют больше механически, чем головой. Заучивают некие последовательности пальцев. Я себя вспоминаю в детстве – самым страшным было забыть, ведь ты останавливался и не знал откуда начать. А когда понимаешь, где находишься – это совсем другая история. Поэтому выбрали секвенции на основных джазовых аккордах. Мне хочется увлечь ребят, потому что в джазовых гармониях, джазовой ритмике для них есть определенная новизна, свежесть.
Я предложил подназвание, отражающее суть курса: «Классика встречается с джазом». Потому что и они, и я по основному образованию – классики. Все то, что я сейчас делаю, освоено мной самостоятельно. И если бы мне в их годы кто-то подсказал то, что я им говорю сейчас, я был бы, наверное, немного другим.
Начав заниматься этим в консерватории, все свои задания по гармонии, теории, полифонии я делал с элементами джаза. Я «около джазовый» музыкант, не отдал много времени импровизации. Когда пишу или аранжирую, могу выписать соло в любом стиле, но в импровизации это будет не тот уровень – как я уже говорил, для того чтобы импровизировать, нужно много «летных часов».
– Что такой курс может дать классическому музыканту?
– Очень много. Во-первых, дети научатся играть близко к инструменту, потому что обычно классические музыканты скрываются за диким количеством педали. Во-вторых, они научатся агогике, а то, что это важно, я понял на своем опыте, освоив джазовую манеру. Количество возможностей, «стилистических отмычек» увеличивается, это крайне полезно, потому что очень обогащает их язык.
Кто-то, может быть, больше раскроет свой потенциал. Я, к примеру, вообще никогда не думал, что буду писать музыку. Когда я уже закончил консерваторию, как-то ко мне пришел друг с текстом песни и говорит: «Напиши музыку». Я сказал, что у меня нет способностей, но он настоял. Потом эту песню исполняла Надежда Бабкина.
Мне понравилось сочинять, я написал что-то еще и понес музыку известному композитору-песеннику Яну Френкелю. По его совету попробовал себя в камерной музыке, написал первый секстет и понял, что это мое. Но если бы тогда мне не подбросили тот текст песни, я бы никогда этого не понял.
– Как вы планируете подвести итоги учебного года?
– В конце этого года мы планируем устроить концерт, на котором каждый, надеюсь, представит свои результаты.
– Чем отличается классический музыкант от джазового?
– Мне кажется, что у них другой тип мышления – в отличии от классиков. Не потому, что они джазовые, а потому что они должны уметь импровизировать. Для того, чтобы каждый раз быть на высоте, нужно искать новые фразы, клише и уметь оперативно ими пользоваться. Чем выше уровень у музыканта, тем больше у него таких своих, неповторимых оборотов, музыкальных фраз.
На защите диплома я играл «The Autumn Leaves» в разных стилях и, предваряя игру, сказал, что можно будет узнать Гарнера, Питерсона, Брубека, так как в каждом квадрате буду использовать их фирменный стиль. У этих музыкантов свой собственный язык, а для джазмена это – высший пилотаж.
– Классика ведь давно встречается с джазом?
– Мы вместе с джазом уже давно, и если первые джазмены были самоучками и не имели никакого понятия о нотах, то в 1950-х годах они стали играть классику: Чик Кориа играет мазурки Шопена, Кит Джарретт записал все Прелюдии и фуги Шостаковича.
Классическая же музыка, пойдя с одной стороны по классическому и, с другой стороны, коммерческому пути, оказалась в тупике. Хочется свежести, и мне кажется, что в соединении классики и джаза есть хорошая перспектива.
Беседовала Екатерина Ключникова
Кстати: