3 мая мы вспоминаем дирижера, пианиста и комопзитора Евгения Светланова.
«Бриллиантовый дирижер», «последний романтик ХХ века» – это лишь малая часть восторженных эпитетов, которыми награждали музыканта.
«Когда видишь его за дирижерским пультом, удивляешься, как ему удается проникнуть в самую суть нотной записи и даже глубже – в мысли и чувства ее породившего»,
– говорил Родион Щедрин.
Евгений Светланов родился 6 сентября 1928 года. Сын артистов Большого театра, он все детство провел за его кулисами. На одной из репетиций увлеченный музыкой шестилетний мальчик вскочил на стул и стал в такт размахивать руками. Видя это, Николай Голованов пророчески заметил:
«Наверное, будет дирижером».
Предсказание счастливо сбылось.
«Мира вне музыки для меня не существует»,
– признавался маэстро.
Из воспоминаний Евгения Светланова:
«Моя жизнь начиналась в районе Таганки. Родители уезжали на спектакли в Большой театр. Отец пел, мать уже перестала петь и была артисткой миманса. Мальчиком я, оставаясь с няней, всегда мучительно и долго ожидал их. Особенно я любил утренники. На утренниках шли такие спектакли, как «Три толстяка», и я знал, что после «Трех толстяков» мне будут принесены воздушные шарики оттуда, потому что там их было очень много.Каждый артист получал после спектакля шарики.
После этого меня взяли, посадили на трамвай и привезли в Большой театр. Это была «Спящая красавица». Я помню очень хорошо, как я в антракте подбежал к оркестровой яме, уцепился ручками за барьер и начал рассматривать, что там, в этой яме, откуда раздавались волшебные и подлинно чарующие звуки. Я увидел, что там никого нет. Отдельные музыканты разыгрывались на инструментах, очень странных и очень разных. Из них одни были белые, другие – черные, одни были деревянные, другие были медные. Но больше всего мое внимание привлекла, конечно, огромная туба. С тех пор я тубу очень полюбил, до сих пор ее люблю. Это фундамент любого оркестра.
Но самое главное – сцена. Это волшебство, которое исходит со сцены в зрительный зал!
В нашей коммунальной квартире жил такой скрипач Иосиф Михайлович Бельский, очень хороший скрипач Большого театра. У нас с ним часто возникали беседы. Естественно, он смотрел сверху вниз: я тогда еще малыш был. Он мне говорил: «Вот ты мечтаешь, Женя, стать дирижером, а ты запомни: дирижер – это наш личный классовый враг».
Когда мы, детвора, гуляли во дворе, то на очередной спектакль отправлялись такие знаменитые дирижеры, как Штейнберг, Небольсин, Голованов. Я думал про себя: “Какие они счастливые люди: идут в театр и будут дирижировать спектакль”.
Моя судьба была связана с Большим театром. Я там работал артистом миманса во время войны, до войны я был в детском хоре. Был конкурс пианистов в оркестр, а я только что закончил институт имени Гнесиных, и надо было устраиваться на работу куда-то. Я был принят, но в оркестре появился в качестве дирижера.
Первый концерт мой в этом зале (Большом зале Московской консерватории – прим. ред.) был 5 марта 1953 года. На концерте студенческого оркестра я сам дирижировал свою симфоническую поэму “Даугава”. Это было первое исполнение этого произведения и, собственно говоря, мой дирижерский дебют.
В зале народу было довольно мало. Мало было репетиций, и оркестр недалеко от конца начал под моими руками плыть и расходиться. Постепенно он остановился так, как останавливается патефонная пружина не в силах продолжать крутить пластинку. В безмолвной тишине мне осталось только сказать: “Цифра 40”. Начать с нее, чтобы закончить произведение. Это был мой первый концерт в этом зале.
Тогда покойный Гинзбург подошел ко мне и утешал меня. Он говорил: “Женя, Вы знаете, что? Не расстраивайтесь”. Вид у меня был такой, что я думал, что после этого никакой музыки и дирижирования не будет никогда. Это была катастрофа, это хуже, чем пароход пошел на дно. Он сказал: “Вы не расстраиваетесь, это очень хороший признак. Если это случилось у Вас в самом начале пути, это гарантия того, что это очень долго не повторится”.
Начал я дирижировать не потому, что я в себе культивировал дирижерское начало. Для меня дирижирование – это форма пропаганды забытых сочинений, классических произведений, в первую очередь, русской музыки, нашей классической советской музыки. Вот здесь я вижу огромное непочатое поле, целину, для работы дирижера.
Очень часто мы, дирижеры, думаем о себе, в первую очередь о том, как бы эффектно выглядеть, как бы подобрать такую программу, чтобы иметь шумный и яркий успех. Существует и другой путь. Ведь открывать музыку, которая давно не звучала или вообще не звучала – это уже какая-то миссия. Здесь можно остаться и без оваций, и без успеха, но не в этом дело. Главное, во имя чего все это происходит. Музыка замечательная, она должна звучать, она не должна находиться на полках запыленных библиотек».
Евгений Светланов был главным дирижером Большого театра, где поставил, в числе прочих, спектакли «Царская невеста», «Чародейка», «Отелло» и «Золотой петушок». Он руководил Государственным академическим симфоническим оркестром СССР, возглавлял музыкальные коллективы Швеции и других стран.
Маэстро оставил богатое творческое наследие и как композитор. Он – автор множества сочинений, среди которых – поэмы «Калина красная», романтической баллады, камерно-инструментальных произведений для фортепиано, скрипки и виолончели.
Народный артист СССР, Герой Социалистического Труда, лауреат Государственных премий СССР, кавалер орденов и медалей, Евгений Светланов был первым русским дирижером, вошедшим в когорту Великих, работавших в знаменитом театре «Ла Скала».
«Аналогичной равновеликой фигуры нет и быть не может, индивидуальность Евгения Федоровича была такой яркой, что некоторые произведения в другом исполнении представить себе невозможно»,
– писал Александр Ведерников.
«В конце концов, надо для себя определить, зачем человек живет. Каждый человек для чего-то живет, для чего-то родился, и должен сделать свое дело. Никто за него это дело не сделает. Такое дело я для себя определил, в частности, в создании антологии русской музыки, в грамзаписи и вообще в записи. Я не могу не вспомнить Макаренко. До идеала остается почти ровно столько же, очень много еще впереди.
Я думаю, что человечество стремится к красоте и гармонии естественно, и это стремление будет вечным, пока существует человек»,
– говорил Светланов.
Евгения Федоровича Светланова не стало 3 мая 2002 года. Он скончался на 74 году жизни в своей квартире в Москве, куда приехал между двумя концертами в Лондоне.
Новости культуры