Новая эпоха в истории пианистического мира рождается прямо сейчас, точнее – вчера!
Первый тур конкурса Шопена на исторических инструментах в Варшаве ввел в рабочий режим всех причастных к фортепиано.
Предыдущие отдельные концерты на роялях, с осторожными на них взглядами, критикой, поощрениями их, слились в вихрь эмоций, обрушенных на 180-летние рояли молодыми пианистами со всей страстью , на которую они способны (от 18 до 35 лет).
Как, почему? Разве такое возможно?
Возможно, когда любовь к музыке, ее истокам, сплетается в желаниях многих причастных, организаторов, исполнителей, реставраторов, коллекционеров, которые в душе все музыканты и ведомы в своих помыслах лишь стремлением к истине.
Совершенно необычная подача материала – конкурсанты играют программу первого тура, как правило, на двух, трех, реже, на одном рояле или хаммерклавире, по собственному выбору из пяти инструментов, предоставленных Институтом Шопена:
Зрар 1837 г. коллекция Э. Бьонка (он стал главным инструментом конкурса по значимости);
Плейель 1842 года, также от Бьонка (оба восстановлены Эдвином);
Бродвуд из коллекции Криса Маане 1847-8 гг.;
Фридерик Буххольц, копия варшавского производителя 1825 г., произведенная МакНалти;
Его же копия Графа., с хаммерклавира 1819 г. из Вены;
А теперь о пророчествах.
Алексей Борисович Любимов много лет последовательно привозил в Москву в консерваторию всех троих коллекционеров, реставраторов и изготовителей исторических фортепиано (тех, чьи фортепиано мы сейчас видим избранными беспристрастным международным жюри в конкурсе), для помощи в реставрации, лекций, творческих встреч и совместной работы с реставраторами из России.
В Московскую консерваторию у Криса Маане были закуплены хаммерклавиры, которые верой и правдой ежедневно служат студентам консерватории в занятиях и концертах. То есть Алексей Любимов заранее видел, кто из ремесленной Европы поможет нам в историческом исполнительстве, на кого равняться.
Я общался со всеми этими мастерами, они – уникальные личности, подвижники: что Маане, с коллекцией в 300 фортепиано, что Бьонк (около 40 инструментов, негласный лучший реставратор Европы, что показывают представленные им на конкурсе инструменты) и МакНалти, который производит самые разнообразные копии фортепиано выдающихся пианистов и композиторов прошлого.
Комиссия выбирала инструменты для конкурса из девятнадцати, предложенных Институтом Шопена. Здесь я обязан сделать уточнение, очень важное для осознания пианистами природы фортепианного звука.
Все мы знаем о страсти исполнителей на струнных инструментах к великой итальянской школе мастеров. Теперь это непреложные истины. Никто не сомневается в их значимости, и все самые выдающиеся скрипачи, альтисты , виолончелисты стараются играть на шедеврах Бергонци, да Сало, Гварнери, Страдивари и других великих мастеров.
В фортепианном мире все не так. Диапазон мнений, от самых известных пианистов и педагогов – от почти полного неприятия старых фортепиано на сцене, сомнений в возможности концертной деятельности на них и…
Откройте сайт Института Шопена – там есть ссылка на перечень исторических фортепиано в польских коллекциях с видеоотзывами самых разных пианистов, с одним лейтмотивом: музыка тех времен – от барокко до девятнадцатого века – совершенно иначе звучала. Произведения создавались для инструментов, которые в корне, концептуально отличались от ныне звучащих на сценах. Вследствие унификации всех способов выражения в игре на фортепиано, сейчас происходит явное обеднение звучания в фортепианном исполнительстве, отступление от прекрасных исторических традиций.
Отзывов пианистов много: вот, например, неожиданное мнение Юлианны Авдеевой:
Посмотрите, сколь бережно и тщательно разложены по полочкам все сведения о исторических клавишных. Видна и научная, и практическая работа над коллекциями.
Станислава Лещинского логично возникла идея конкурса. Именно он организовал столь представительный сбор музыкантов, фортепиано, судей, конкурсантов: потрясающего качества действо, где каждый исполнитель проходит не только сквозь призму собственного взгляда на рояль, но и рояли показывают истинное положение пианиста по отношению к кардинально различным типам инструментов.
Набор фортепиано обусловлен жизнью Шопена, предоставлены те типы фортепиано, на которых Фредерик играл в юности (венский тип) и в парижский период жизни (английские типы фортепиано).
Наконец, мы слышим на сцене представителей двух мировых школ фортепианостроения – английской и венской. Плейель, Эрар, Бродвуд, настоящие раритеты из середины 19 века – английской системы. Буххольц и Граф – яркие представители венской школы фортепианостроения, но это современные копии, и это слышно!
Кульминацией же конкурса, по сути, уже свершившимся фактом, стало то, что настоящие исторические рояли заняли ведущие места на сцене! Не умаляя качества копий (ведь есть и копия Плейеля от МакНалти) авторитетная комиссия выбрала победителем настоящий исторический Плейель , реставрированный Эдвином Бьонком.
И здесь нет никакого противоречия с современным исполнительством на мощных рамных роялях, натяжение струн у которых зачастую в два раза больше: это оказались разные миры, с различной техникой не только исполнения, но и мышления исполнителя, которое необходимо для выступлений на них.
Единственное невероятное отличие этого состязания от всех остальных современных фортепианных конкурсов заключается в том, что среди партнеров, меценатов, спонсоров конкурса нет ни одного современного фортепианного производителя. Хотя Бродвуд (фабрика ведет отсчет своей деятельности от 1728 года ) официально числится в действующих производителях и, казалось, поддержка такого конкурса могло бы послужить прекрасной рекламой для фабрики.
Дело в том, что фабрики никогда квалифицированно не занимаются реставрацией собственных фортепиано, и понимание значимости собственных исторических моделей для современной концертной жизни – это длительный процесс воспитания вкуса, дело будущего.
От России на конкурсе играет Дмитрий Аблогин (Гнесинская академия, Франкфуртская высшая школа музыки) и Елизавета Малышева (ФИСИИ, класс С. Каспрова). Также на конкурсе выступят Томаш Риттер (единственный польский пианист, обучающийся в Московской консерватории) и Динара Клинтон, которая училась в Москве ранее.
Можно говорить о сложностях конкурса, которых всегда хватает, о программах… Например, обязательного Баха многие играют на венских копиях (возможно, потому что они технически близки к клавесинам, как исполнение мечты Г. Гульда об идеальном фортепиано для Баха). Можно упомянуть и о тенденциях в динамике и педализации, которые радикально разнящиеся с современными техниками. Все это пища для множества обсуждений на годы и десятилетия.
Души музыкантов и слушателей рвутся к истокам музыки, эти чувства неподвластны разуму, границы мира раздвигаются и старинные звуки приходят к нам, очаровывая истинным смыслом произведений от любимых создателей музыки.
Еще я ощущаю радость и, будто, прорыв, когда тысячи музыкантов, начинавших играть и занимавшихся всю жизнь на старых, любимых, любовно хранимых фортепиано, получили дорогую весточку о том, что все их любимцы могут бесконечно играть и их всегда можно восстановить. Большие инструменты – до концертного уровня, маленькие – для домашних занятий. Так или иначе, эти инструменты никогда не подведут, а будут только радовать слух своими неповторимыми интонациями, на которых можно теперь растить новые поколения любителей и профессиональных музыкантов.
Алексей Ставицкий