21 июня, 1-й день II тура, вечер.
Первое вечернее прослушивание второго тура собрало практически полный партер слушателей. Итальянец Фабио Романо (№ 11), как и на первом туре, где обрел немало поклонников, представил необычную программу Он открыл ее современным сочинением, а затем осталось время только на длиннющего Бетховена.
Итак, в Сонату Э. Соллимы пианист сразу будто вцепился, вгрызся, заставляя слушать то, что слушать почти невозможно, имея в виду ее среднестатистические авангардные достоинства. Во второй части, правда, потянуло каким-то родным безвременьем, столь созвучным нашей тутошней жизни. Зато третья выплеснула и характерную для сегодняшнего мира беспощадность, и интонации, будто взывающие к милости. Поистине, неважно – что, важно – как. Ну в какой другой обстановке эту неприемлемую для обывателя музыку публика слушала бы как откровение? Спасибо конкурсу за эту обстановку. Спасибо Фабио за это исполнение.
А кто бы слушал теперь бесконечные «Вариации на тему Диабелли» Бетховена, похожие на добротные композиторские упражнения? Не боясь резкостей, Фабио Романо делал большие перепады в звучности, проявляя предельное музыкантское уважение к незначительным, казалось бы, фрагментам.
Конкурсант не отключался ни на секунду, сосредоточенно придавая каждой следующей вариации свой характер. Только на таком колоссальном внутреннем накале можно удержать внимание публики к этому мамонтообразному сочинению.
Нет, говоришь ты себе, «Диабелли» – больше никогда в жизни! И тут приезжает вот такой невозможно застенчивый итальянец, хрупкий, лохматый, в каких-то серых штанах, и, постукивая ногой, заставляет публику двигать ржавыми мозгами: с чего бы это было Бетховену писать такое?.. И ведь ничего, Вариации прозвучали на конкурсе поинтереснее некоторых его сонат…
Случилось ли органичное сопряжение совершенно разных сочинений, как это произошло у Фабио на первом туре с Шуманом и Видманом? Не вполне. Зато ясно, что он ближе других на конкурсе приблизился к своему любимому Рихтеру чертой, которую можно было бы назвать преодолением звуковой инертности. Правда, с большими оговорками.
Например, неистовость у него вместо мощи порождает некоторую тычковатость. Зато отдельные вариации предстали подлинными шедеврами. И все же публика в какие-то моменты скучала – кряхтела, шуршала, роняла веские предметы. Член жюри Жан-Бернар Помье один раз даже укоризненно повернулся в зал…
Нет, «Диабелли» – больше никогда! Разве что приедет на гастроли Фабио Романо.
Имя уже известного новосибирского пианиста Дмитрия Карпова (№ 13) неизменно ассоциируется с именем его великого педагога – Мери Симховны Лебензон. Ну нет в зале человека, который не отметил бы исключительную культуру этого исполнителя.
О нем всегда очень трудно писать: все у человека на месте – и в мыслях, и в пальцах, и в чувствах. Но почему в Сонате Ля мажор Шуберта из второй части улетучивается ранящая горестность? Может, именно после острых звуковых контрастов итальянца манера Карпова кажется слишком успокоенной.
Си-минорная Соната Шопена лилась непрерывным потоком, что относится к большим достоинствам исполнителя. Но вот снова умиротворенность 3-й части выглядит почти убаюкивающей, хотя там есть свои ранящие, драматические восклицания. Лишь к концу Сонаты проявилось смятение (не у Карпова, конечно, а у Шопена). Дело еще в том, что восприятие человеческое не бесконечно, и после гениальной шубертовской Сонаты для шопеновской надо бы набраться сил где-нибудь в тишине. Кроме того, нельзя же, в конце концов, желать такому мастеру, как Карпов, «полной гибели всерьез».
К Мессиану («Первое причастие Богородицы») он отнесся с трогательным пиететом. И, наконец, – «Бассо остинато», старый хит Щедрина… Ну уж две эти вещи рядом – вот это контраст так контраст!
22 июня, 2–й день II тура, утро
Злата Чочиева (№ 15) вышла вся в серебре. Внешность топ-модели не мешает самой молодой участнице конкурса блистать в любом репертуаре. Даже помогает. Эстрада – вещь жесткая, и, как ни крути, слушая пианиста, мы не отрываем от него глаз. Хотя Святослав Рихтер как-то смущался, что на него смотрит из зала столько народу, а у него, может быть, какое-нибудь не то выражение лица.
Соната Карла Ф.-Э. Баха Соль мажор с утра взбодрила. Правда, «испорченные» пианистами-оригиналами, мы так и представляли себе, как ее сыграли бы Александр Браже или Сергей Каспров. Впрочем, Чочиева – музыкант с завидной реакцией. И ее такое неожиданное «вступление» к Этюдам Шопена выглядело умно, оригинально, энергично, тонко. Особенно впечатлил конец второй части Сонаты на пианиссимо.
Обе тетради Этюдов Шопена – зажмуриться, вдохнуть и выдохнуть! Начинается опус 10: первый этюд все же лучше играть богатырям вроде Блинова, Карпова или Зуева… Но были и несомненные удачи: №№ 6, 9, 11, необычный поворот в конце 12-го (опус 10); 3, 5, 6, 7, 10 (опус 25). В любом случае принародный подвиг Чочиевой уже вписан в историю конкурсов им. Рихтера (наряду с «Гольдберг-вариациями» Захаренковой и Ч’уки, а также «Вариациями на тему Диабелли» итальянца Романо). И это в 23 года!
Нет ничего удивительного, что публика устроила своей любимице овацию. В тихих «Вариациях на исцеление Аринушки» Арво Пярта, давно исповедующего «новую простоту», мнимая бесхитростность подкупающе обернулась высокой чистотой и трогательностью, по сути – молитвой. Пианистка закончила свое выступление другой тишайшей пьесой Пярта – «Для Алины», доказавшей, что огромный зал можно взять не только грохотом октав.
Асаф Зоар (№ 20) на 20 лет старше Златы – такое возможно только на конкурсе Рихтера. Если Злата – наша молодая звездочка, то Асаф – пианист зрелый, опытный, с крепкой профессиональной хваткой. Одно из ярчайших впечатлений конкурса – «Постлюдия» Иосифа Барданашвили. Под руками Зоара будто звучали какие-то древние инструменты – композитор тут предоставляет исполнителю прекрасную возможность для фантазии и демонстрации прихотливых оттенков.
Соната Бетховена № 17 претендовала скорее на общемузыкальное изящество (впрочем, иногда с затянутыми паузами, нечистыми нотами и педалью), чем на откровение, которого мы вправе были ждать этого от мастера эстрады. Бетховен на нынешнем конкурсе – самый играемый композитор, и есть с чем сравнивать даже на таком малом временном отрезке. До-мажорной Фантазией Шумана и Полонезом Ля-бемоль мажор Шопена пианист показал, что ему не чужд и романтический стиль.
Голоса из зала
Михаил Турпанов, лауреат Первого международного конкурса пианистов им. Лотар-Шевченко:
“На первом туре получил огромное удовольствие от Шопена в исполнении Евгения Божанова. Живая музыка. Играет – и сам ловит от этого кайф. После него манера игры Михаила Мордвинова показалась слишком благополучной. На втором туре очень жалко было Сергея Каспрова. Гайдна он отлично сыграл. Рахманинова начал неплохо, а потом после срыва он его просто доигрывал, этого нельзя делать.
Я еще с первого тура болею за Фабио Романо. Он весь в музыке и совершено не старается демонстрировать себя. Все его странности не внешние, а идут из его понимания музыки. На I и II турах он исполнял современные сонаты Видмана и Соллимы – если бы их играли другие, никто бы ничего не понял. А у него все выстраивается. Мыслит очень концептуально. Надеюсь услышать его на третьем туре – ведь у него там Четвертый концерт Бетховена и Третий Бартока.
Маргарита Джалалова, математик и музыкант:
“В принципе я довольна результатами I тура. Обижена, что не пропустили во второй Вячеслава Грязнова – очень талантливый музыкант. Понравился мне на I туре и Александр Браже – блестяще играл пьесу «Танец конькобежца». А Ирина Захаренкова потрясающе играет Баха.
Другой эстонец – Тоомас Вана – тоже очень интересный. И они не прошли во второй тур!.. Но, знаете, в принципе все очень хорошо играют. Здесь всё гораздо представительнее, чем на конкурсе Чайковского.
На втором туре послушала Юрия Блинова – пианист хороший, но не тронул за сердце. У Сергея Каспрова замечательные звук и техника, но у него что-то случилось на Рахманинове… Очень обидно, шансы его теперь невелики. Фабио Романо мне очень понравился на I туре – на грани фантастики. А на II туре великолепно справился с «Вариациями на тему Диабелли». Как он владеет звуком! Это действительно зрелый музыкант, я бы пошла на его концерт.
Дмитрий Карпов – сложившийся маэстро. Он мне понравился еще на конкурсе Скрябина. Играет идеально, придраться не к чему. А такого Щедрина я вообще еще никогда не слышала!
Сергей Загний, композитор:
“Я специально пришел послушать Фабио Романо на втором туре. Современная Соната Соллеры – такой умеренный, среднестатистический ХХ век. Но очень интересно, что Романо выбрал для конкурса «Вариации на тему Диабелли».
Это такая бетховенская разминка мускулов перед 32-й сонатой, пограничная история. Ведь Бетховен сам установил предельные границы, преодолев всех своих современников, а потом сделал второй ход – «вышел из себя», преодолев собственные границы. Бывают болезни роста – первая попытка может быть неуклюжей, зато в 32-й Сонате вы потом слышите целые мотивы отсюда.
Но я подумал, что игра Романо – быстрые переходы, очень резкие контрасты – была бы хороша для маленького зала, где произвела бы совершенно феерическое впечатление. А Большой зал с его глубокой, долгой акустикой все это съедал, превратив в какую-то невнятную кашу. Здесь трудно работать на быстрых, «ртутных», «меркурийных» контрастах, присущих Романо. Думаю, он заметил, что зал с реверберацией в 5 секунд не отвечает на его игру, что надо было играть медленнее, отчетливее, с большей расстановкой, чтобы дать реверберации закончиться. Но видно, что это очень мощный музыкант.
Голоса участников
Дмитрий Карпов:
“Играю я с шести лет. Родился и до 13-и лет жил в Кемерове. Мама пианистка, и я целенаправленно попал в класс к Мери Симховне Лебензон. Спасибо маме большое, что она правильно определила мою судьбу. Прекрасно понимая уровень этого педагога, она сказала Мери Симховне: «Если вы нас не возьмете – тогда уж только в Москву!»
Сначала мама каждые полгода возила меня в Новосибирск на консультации. А в 13 лет я переехал в Новосибирск, где сначала занимался у Лебензон в училище, а потом поступил к ней же в консерваторию.
Судьба у меня не совсем обычная – в том смысле, что я никогда не числился ни в каких фондах юных дарований. Я в жизни увлекался разной музыкой. Я и сейчас играю джаз – могу сесть с любой командой и сыграть концерт. Но ничем, кроме музыки, не занимаюсь. Раньше хоть в настольный теннис играл, а теперь бросил. Перелопатил весь фортепианный репертуар – дома же много нот.
Кроме сольного исполнительства, очень люблю камерное. Выступаю в дуэте с пианистом Геннадием Пыстиным, с хорошими инструменталистами, с вокалистами. Играю современную музыку (больше в дуэте) – Райха, Пярта, Симеона Тенхолта, Александра Розенблата. Сибирских композиторов – Юрия Ащепкова, Сергея Кравцова. Прибалтийскую музыку – Ряэтса, Кангро, Кулберга; мне она кажется недооцененной.
После конкурса поеду отдыхать. Куда-нибудь на море, в Крым, наверное. У меня тяжелый год был. После Скрябинского конкурса я еще участвовал в конкурсе «Русский сезон» в Екатеринбурге – играл Скрябина и его современников – Станчинского, Стравинского, Рахманинова, Прокофьева. Получил вторую премию. Каждый конкурс воспринимаю как некую концертную ситуацию.
Ставлю себе абсолютно творческие задачи. Но на конкурс Чайковского никогда не хотел. Там надо быть молодым конем. А здесь, на конкурсе Рихтера можно играть музыку. В 2010 году собираюсь участвовать в конкурсе фирмы «Бехштейн».
Злата Чочиева:
“К сожалению, мне почти не удалось послушать других, у меня, помимо конкурса, еще приближаются экзамены в аспирантуре. Но по интернету я слышала выступление Сергея Каспрова на первом туре, была просто очарована – хочу попросить у него запись Скарлатти. Надеюсь, что еще успею послушать и остальных.
Играть у себя на родине в любимом зале – очень большая ответственность, на конкурс приходят педагоги, друзья, родные, перед ними не хотелось бы опозориться. Очень удачно, что конкурсную программу можно выбрать свободно.
Все этюды Шопена я стала играть не ради спортивных целей, а чтобы доказать целостность композиторского замысла. Вообще свобода программы делает конкурс достойным имени Рихтера, поскольку участники не зажаты никакими рамками, и победить должен быть действительно достойным, сложившимся музыкантом. То, что все участники старше меня – мне даже интересно. К чему в итоге это приведет?..
Волнение иногда мне помогает, появляется некий драйв, но когда оно чрезмерно – это для меня уже минус, и я стараюсь работать над собой.
Хочу сказать большое спасибо моему педагогу Павлу Нерсесьяну. Он не только учитель, но и мой творческий наставник, и очень близкий мне по духу человек, всегда способный меня понять. С педагогами мне вообще везло (что у музыкантов бывает не так уж часто), случайных людей среди них не было, и благодаря им у меня есть определенная единая школа.
Асаф Зоар:
“Ко второму туру я уже чувствую усталость. Тем более, что я до конца никогда не бываю доволен собой. На первом и втором турах было одинаково трудно: вначале из-за большого количества участников, а теперь предстоит соревноваться с самими лучшими.
На втором туре я остался самым старшим, и, как вы понимаете, я уже давно не участвовал в конкурсах. Поэтому снова ощущаю себя молодым, как будто сработала машина времени – это очень интересно. То, что на конкурсе наконец-то нет педагогов в жюри и, главное, нет их учеников – это превосходно придуманная система. Надеюсь, при подведении итогов она даст свои плоды.
Фабио Романо (Италия):
“Не удивляйтесь, что я так бойко говорю по-немецки. Я все-таки учился в Мюнхене, в Высшей школе музыки и театра, и прожал в Германии 15 лет… «Вариации на тему Диабелли» Бетховена – это одно из самых любимых и очень близких мне произведений. В нем для меня сосредоточен весь космос. Это крупное сочинение предвосхищает его гениальное позднее творчество.
А перед Бетховеном я на втором туре играл Сонату Соллимы – моего педагога по композиции. Он – пианист школы Микельанджели, владеет и виолончелью, очень интересный музыкант!
Может, его имя мало кому известно – он не сделал никакой головокружительной карьеры. Но в том-то все и дело, что он не гнался за модой, и ему удалось сохранить свое неповторимое лицо. Он остался самим собой. Это хороший пример для подражания.
– Фабио, что произошло, когда на первом туре, уже выйдя на сцену и сев за рояль, вы вдруг пошли куда-то в уголок что-то прятать?
– Вы не поверите: я забыл выключить мобильник, и в момент, когда я уже хотел начать играть, мне «в карман» кто-то позвонил!
Расписание конкурсных прослушиваний на вечер 22 июня
19.00-20.15 – Александр Осминин (Россия);
20.30-21.45 – Цзюэ Ван (Китай).
Александр Осминин (Россия), 26 лет. Образование: Московская государственная консерватория. Педагог: Э. Вирсаладзе. Обладатель Приза зрительских симпатий международного конкурса в Сендае (2007). Среди сочинений, включенных в программу II тура, – «Рондо» Алемдара Караманова.
Цзюэ Ван (КНР), 24 года. Образование: Шанхайская консерватория. Педагоги: Ли Миньдо, Лю Мэнцзе. Лауреат пяти международных конкурсов, в том числе им. Стравинского в США, им. Лешетицкого на Тайване, им. Джины Бахауэр в Солт-Лейк Сити, I премии конкурса им. Марии Канальс в Барселоне (2005). Принимал участие в ХIII конкурсе имени Чайковского. Среди сочинений, включенных в программу II тура, – Фантазия на темы из оперы Бриттена «Питер Граймс», Соната Кабалевского №3, «Ракоци-марш» Листа-Горовица.
Расписание конкурсных прослушиваний на вечер 23 июня
11.00-12.15 –Евгений Божанов (Болгария);
12.30-13.45 –Хвэн Ч‘уки (Перу, США);
19.00-20.15 – Алексей Зуев (Россия);
20.30-21.45 –Чонъюн Пак (Корея).
Евгений Божанов (Болгария), 31 год. Образование: Высшая школа музыки в Эссене; Высшая школа музыки в Дюссельдорфе. Педагоги: Борис Блох, Г. Шенк. Лауреат I премии нескольких международных конкурсов: Бухаресте, им. Шопена в Кёльне, конкурса фирмы «Бехштейн». Выступив в последний день I тура, стал одним из явных лидеров. Публика единодушно отметила беспрецедентно тонкое исполнение музыки Шопена – си-минорной Сонаты и особенно мазурок. Удостоился аплодисментов жюри. Среди сочинений, включенных в программу II тура, – «Rain Tree Sketch II» Такемицу, как и у Сергея Каспрова.
Хвэн Ч’уки (Перу/США), 34 года. Настоящее имя Джеффри Томлинсон. Незрячий музыкант. Образование: Школа музыки им. Истмена. Педагог: Наталья Антонова, выпускница Санкт-Петербургской консерватории. На I туре незабываемо исполнил «Гольдберг-вариации» Баха. В программу II тура включил собственное сочинение – Сонату № 1.
Алексей Зуев (Россия), 26 лет. Образование: ЦМШ при Санкт-Петербургской консерватории; Моцартеум в Зальцбурге; Высшая школа музыки и театра в Мюнхене. Педагоги: З. Цукер, А. Любимов, Э. Вирсаладзе. Лауреат нескольких конкурсов, в том числе конкурса им. Прокофьева (1999, 2-я премия), Фортепианной олимпиады в Бад Киссингене (Германия, 2004, I премия). Среди сочинений, включенных в программу II тура, – «Rain Tree Sketch II» Такемицу, как у Сергея Каспрова и Евгения Божанова.
Чонъюн Пак (Республика Корея), 32 года. Образование: музыкальный колледж в Токио; Школа музыки Сунхва в Сеуле; Консерватория Новой Англии, Бостон; Международная академия на озере Комо в Италии; Высшая школа музыки в Мюнхене. Педагоги: В. Пён, Ч. Чун, Р. Шерман, А. Игути, Э. Вирсаладзе. Лауреат многих национальных и международных конкурсов, в том числе первых премий. Среди сочинений, включенных в программу II тура, – «MARK» Пак Чунсана.
Бюллетень подготовлен Пресс-центром Московского Международного конкурса пианистов им. Святослава Рихтера