У главного служителя и распорядителя Тюменского храма искусств Михаила Бирмана далеко идущие планы: завершить в областной столице культурную революцию, как можно большему числу тюменцев привить чувство прекрасного.
— Михаил Михайлович, с годами человек меняет свое отношение к жизни, к ее ценностям. Расскажите, пожалуйста, что было с вами, что стало и какое место в вашей жизни занимает музыка?
— Конечно, с годами происходит переоценка ценностей. Многие вещи, которые в молодости казались незначительными, через многие годы приобретают какое-то другое значение. Я бы даже сказал, то же самое происходит и в моей профессии музыканта.
Открываются некие новые горизонты. Получив музыкальное образование, закончив консерваторию, нарабатывая исполнительский концертный опыт, я, тем не менее, всегда находился в процессе познания. Постоянно что-то открывал, по-новому расставлял приоритеты. Видимо, это закономерность.
На протяжении моей жизни таких изменений было немало, даже в профессиональных пристрастиях. Со временем я увлекся педагогикой, а затем управленческой, административной деятельностью.
— Музыка является стимулятором в этом процессе? Вообще, в чем заключается тайна музыки?
— Безусловно. За себя могу сказать точно. Это ответ на первый вопрос. А тайна музыки в том, что мы не можем определить, что это такое. Так же, как мы не можем определить, что такое талант или гений, в чем их природа.
Объяснить музыку невозможно, ее можно только слушать и переживать. Каждый видит в ней свои собственные картины, у каждого она вызывает его индивидуальные эмоции, фантазии. Даже в программной музыке, в творчестве экспрессионистов, когда композитор, как художник, рисует звуками некие картины, например, утро или озеро, в итоге каждый видит свое утро, свое озеро, созвучные его душе, его памяти.
— Для большинства людей поход в театр или филармонию — это отдых. А как отдыхают люди искусства, если это их профессия?
— Вы знаете, я не согласен, что люди приходят в концертный зал отдыхать. Это не отдых. Кто-то из великих сказал: «Душа обязана трудиться». Должна сопереживать. В ходе концерта с человеческой душой, с его сознанием происходят такие процессы…
Вряд ли это можно назвать отдыхом. Досуг может быть где-то в ресторане, когда звучит легкая музыка. А в концертном зале все иначе, в нем с людьми происходит некое таинство. Как отдыхают люди искусства? По-разному. Я не думаю, что они настолько устают от музыки, что готовы от нее отказаться, допустим, на неделю. Музыка — это сильнейшая страсть, то, без чего ты не можешь.
— На ваш взгляд, людей вашего круга, ценителей прекрасного, людей творческих в Тюмени достаточно? Почему у нас нет людей масштаба Юрия Гуляева? Однажды Владимир Путин сказал: Махатма Ганди умер, теперь и поговорить не с кем. У вас есть с кем поговорить?
— Да, в этом, конечно, есть колоссальная проблема. В Тюмени, безусловно, немало талантливых людей, но уровень Юрия Гуляева еще никем не достигнут. Такие, как он, появляются, видимо, раз в столетие. Те, кому есть что сказать, увы, нередко реализуют себя за пределами Тюмени, уезжают в другие города и там остаются.
Хотя я могу назвать несколько имен, чей личностный и творческий масштаб выходит далеко за пределы города и региона. Ну, например, дирижер Антон Шароев, певица Ирина Бибеева. Это выдающиеся, великолепные музыканты.
— Ваша самая большая страсть, увлечение, мечта, чаяние?
— Мои мечты и чаяния лежат в профессиональной сфере — все они о музыке. О том, чтобы академическая музыка стала более демократичной. Тюмень — очень сложный город в этом плане. У нас никогда не было устойчивых музыкальных традиций. Город не богат культурной инфраструктурой в отличие от того же Томска, Новосибирска или Екатеринбурга. Нет консерватории, оперного театра. Город в основном ориентирован на легкую музыку. Он так развивался.
И все же за последние 10–15 лет произошли, на мой взгляд, просто кардинальные изменения. Сформировалась колоссальная слушательская аудитория, которая с удовольствием посещает концерты классической академической музыки. Есть определенная часть горожан, которая не мыслит себя без такой музыки, вне концертного зала филармонии.
Поэтому ее репертуар сегодня на 95 процентов состоит из концертов академической музыки прежде всего. Большой зал филармонии рассчитан на 1200 мест. Средняя загрузка зала на академическом концерте составляет 65–70 процентов. Это очень высокий показатель. Причем с каждым годом все больше и больше людей вовлекается в этот процесс.
И я думаю, что через какое-то время он станет необратимым. То есть нынешняя культурная ситуация и та, что была лет 10–15 назад, совершенно несопоставимы. Можно сказать, что произошла тихая культурная революция.
— Что можно сказать о предпочтениях тюменцев? Их вкусах, слабостях, пристрастиях? В большей мере вы следуете их вкусам или своим?
— Я бы сказал, что вкусы формируем мы, работники искусства. Причем даже настойчиво. Наша задача — сформировать спрос. Тут немножко не так, как в бизнесе, где спрос рождает предложение. Нам нужно прежде всего самим сформировать в людях те или иные пристрастия, чтобы они были. В этом отличие искусства от бизнеса.
К примеру, фортепианные концерты не всегда собирают полные залы. Некоторые сложные программы не всегда коммерчески оправданы, часто приносят убытки, но все равно мы ведем это направление. И я думаю, что фортепианный абонемент как раз делает лицо филармонии. Если бы у нас не играли наши замечательные пианисты, я думаю, это было бы неправильно.
Каковы предпочтения тюменцев? Хорошо посещаются концерты народных хоров. Выступления Кубанского казачьего хора, Сибирского хора, хора имени Пятницкого и других проходят при полных аншлагах. Любовь к народному искусству среди тюменцев сильна. Хорошо принимаются классические балеты.
Всегда самый продаваемый абонемент — это симфонический. Очень хорошо идет романсовый абонемент. Дмитрий Ряхин, Евгения Смольянинова, Нани Брегвадзе, Александр Малинин собирают полные залы. И если проанализировать концертную жизнь, то общая тенденция такова: эстрада, массовая культура начинают сдавать свои позиции. Редкие исполнители, буквально единицы вроде Григория Лепса, Стаса Михайлова, Елены Ваенги собирают аншлаги. А вот на балет, на Кубанский хор, на симфонический концерт публика идет с удовольствием. Это результат, которым я доволен.
— Какой процент от аудитории составляет молодежь?
— Конечно, молодых людей хотелось бы видеть больше. В основном их привлекают джазовые концерты. Я очень радуюсь, когда в филармонию приходят с детьми. У нас есть великолепная программа для детей, мы хотим научить их слушать серьезную музыку. Самое интересное, что потом мы наблюдаем этих детей уже более взрослыми.
— Один любит классику, оперу или симфонию с детства. Другой ее не выносит до конца своих дней. Можно и нужно ли прививать таким людям вкус к серьезной музыке? Есть какие-то советы или рекомендации на сей счет?
— Если кто-то вырос на незатейливых песенках в стиле шансон, конечно, ему трудно сделать какое-то движение в сторону Шостаковича, Рахманинова, Прокофьева, Бетховена или Чайковского. Некоторым кажется, что это слишком сложно. Но при этом мы делаем все для того, чтобы человек сделал первый шаг и пришел в концертный зал.
Здесь очень хорошо помогает приезд какого-нибудь выдающегося исполнителя. И даже если человек пришел просто на имя, то потом он невольно вовлекается в творческий концертный процесс, начинает сопереживать, открывать новые для себя грани искусства. И тогда он может прийти в концертный зал еще раз. С каждым мы стараемся работать индивидуально. Привлекаем одного, а он, в свою очередь, старается передать энергетику зала своим детям, друзьям, знакомым.
У нас есть активные помощники — Союз друзей филармонии, которые из любви к искусству готовы помогать ей, привлекать новых слушателей. Это такая структурированная среда, которая состоит из любителей симфонической, камерной, вокальной, народной музыки. Многие встречаются в концертном зале и вне его, общаются между собой. Кроме того, они пользуются накопительными скидками.
Чем чаще человек ходит на концерты, тем больше у него скидка. Около 12 лет назад в этом клубе меломанов состояло всего несколько человек. На сегодня их около 12 тысяч. Мы даже не можем собрать их всех вместе. Приходится работать дистанционно. Когда я собираю активистов, то всегда им говорю, что судьба академической музыки в их руках.
— Масштабы деятельности Тюменской областной филармонии невероятны. Выступление звезд мировой и отечественной сцены перед тюменцами стало обыденным делом, торжественным и праздничным, и одновременно привычным. Михаил Михайлович, как вам удается вписать Тюмень в график их выступлений? Что вы можете сказать о филармонических итогах 2012 года? Каким будет 2013 год?
— Мы уже давно работаем со многими выдающимися коллективами, исполнителями. Причем участвуем в международном планировании. Заглядываем в 2014, 2015 годы. Многие тюменцы уже привыкли, что филармония планирует свою программу на год, полтора вперед, поэтому билеты можно приобрести заранее.
Растет количество абонементов. На данный момент их уже тридцать. Наши предложения становятся все богаче и насыщенней. Переговорный процесс со звездными коллективами и исполнителями идет в постоянном режиме. С некоторыми из них переговоры ведутся долгие годы, прежде чем они приезжают в Тюмень.
Например, с оперной примой Анной Нетребко такие переговоры мы ведем уже года три или четыре. Кроме Москвы и Питера она практически нигде не бывает. Ну, еще приезжает в свой родной Краснодар. Не факт, что все получится, но мы упорно продолжаем приглашать. Скоро из Австрии приедет ее импресарио, и мы снова будем с ним разговаривать.
Планируем приезд выдающихся оркестров. Опять будем проводить фестиваль Дениса Мацуева. Сейчас невероятно дорого привезти оперный театр. Представьте себе — хор, солисты, оркестр, декорации. В Тюмень приезжала «Новая опера» — это 170 человек! Билеты на такие спектакли становятся просто золотыми.
Но, тем не менее, я надеюсь, что предстоящим летом мы проведем очередной оперный фестиваль в Тобольском Кремле. Я бы хотел, чтобы лето у нас всегда было оперным. Собственно говоря, это единственное время года, когда опера может выехать на гастроли.
Вообще, оперный фестиваль в Тобольске — это удивительно красивый проект. Такой площадки в регионе больше нет. Мы продавали там до трех тысяч билетов на один спектакль! Люди съезжаются туда из разных городов. В одном из последних фестивалей участвовал Дмитрий Хворостовский. Над городом звучала прекрасная музыка из опер «Борис Годунов», «Руслан и Людмила».
— Что отличает Тюменскую государственную филармонию от подобных учреждений культуры?
— Мы заметны не только в России. По уровню технологий и новшеств, которые мы применяем в своей работе, нам наиболее близки Екатеринбург и Москва. Многие творческие проекты начинаются именно в Тюмени. А потом уже к ним присоединяются другие города.
Наши собственные филармонические коллективы пребывают в великолепном творческом состоянии. Это знаменитый камерный оркестр, которым руководит Антон Шароев. Это замечательная хоровая капелла под управлением Веры Бурковской.
Два этих коллектива достаточно известны и у нас, и далеко за пределами региона, и даже страны. У нас есть уникальный ансамбль народного танца «Зори Тюмени», которым руководят супруги Арцеры.
— Говорят, недавно в филармонии появился какой-то уникальный рояль за шесть миллионов рублей…
— Steinway — это вообще удивительный инструмент. Этому имени уже 200 лет. Рояль действительно королевский. Причем по нашей просьбе его отобрал для нас выдающийся пианист Денис Мацуев. На рояле так и было написано: «Отобран Денисом Мацуевым для Тюменской филармонии».
Сейчас его привезли к нам. Я уже пробовал на нем играть. Он идеально настроен и звучит просто великолепно. Уже в феврале ценители прекрасного смогут оценить его возможности.
— Когда говорят музы, пушки молчат. В последние годы пушки говорят так часто. Означает ли это, что сила искусства ослабла?
— Нет, не означает. Но, к сожалению, предотвратить войну оно не в силах. Сделать это могут только сами люди, их добрая воля.