8 апреля 2023 года в Государственном Кремлевском дворце пройдет большой концерт Ансамбля песни и пляски им. В.С. Локтева, посвященный 85-летнему юбилею коллектива.
Художественный руководитель Ансамбля, Заслуженный работник культуры РФ Леонид Фрадкин в преддверии мероприятия рассказал о своем профессиональном пути в музыке и творческой жизни знаменитого коллектива.
– Леонид Михайлович, как в вашу жизнь пришла музыка и как вы сами в нее пришли?
– С одной стороны, музыка в мою жизнь вошла достаточно случайно. А с другой стороны, может быть, это было закономерно.
Мой старший брат — музыкант. Он фаготист и многие десятилетия преподает, большинство его учеников работают в лучших коллективах России. Сейчас он преподает в Центральной музыкальной школе в Калининграде. Именно брат в определенный момент сказал мне, что хватит «крутить собакам хвосты» — пора заняться музыкой.
Мне тогда было 11 лет, а ему уже почти 20. Естественно, что такому оболтусу, как я, сразу скрипку в руки не дашь. Виолончель тоже не подходила. Духовые инструменты даже не обсуждались, и единственным вариантом оставался контрабас.
Мы тогда жили в Белгороде, меня отвели в музыкальное училище, где студенты постигали искусство педагогического мастерства на таких, как я. Но мне удалось всех удивить – я оказался довольно смышленым.
Вообще жизнь постоянно подает нам разного рода сигналы, у нас на горизонте постоянно появляются такого рода маяки. Надо просто быть внимательным и их не игнорировать. Я верю, что то, что нам кажется случайностью, на самом деле давно запланировано.
Итак, на летние каникулы меня отправили к тетушке в Москву. У них была дача в городе Пушкино. И именно тут я вытянул свой счастливый лотерейный билет: по соседству жила Инна Исааковна Гаухман — великий педагог по скрипке, преподававшая в музыкальной школе при Музыкальном училище при Московской консерватории. Меня показали ей, и она мне сказала: «Давай я тебя покажу своему коллеге, профессору Андрею Ивановичу Астахову».
Я тогда в этом мало что понимал — для меня разница между профессором и обычным педагогом была невелика. Андрей Иванович послушал меня и неожиданно сказал: «В парне что-то есть, я его возьму».
Таким образом я стал готовиться к поступлению в Музыкальное училище при Московской консерватории. Старший брат занимался со мной, готовил меня, скажем так, по ускоренной программе. В конечном итоге я поступил в училище, которое до сих пор считаю лучшим музыкальным учебным заведением в мире по всем существующим направлениям.
Мне повезло, моя учеба проходила в то время, когда в училище преподавали легендарные люди. И те, кому довелось учиться там в мое время, с большой душевной теплотой вспоминают директора Ларису Леонидовну Артынову. Она была великим учителем и великим психологом. Я уверен, что среди людей, которые будут читать этот материал, найдется масса моих единомышленников на этот счет.
Вот так, благодаря стечению обстоятельств и везению я стал музыкантом.
– Вы с теплотой упомянули о нескольких преподавателях. А что для вас значит «Великий учитель»?
– Великий учитель — это тот человек, который может научить намного лучше, чем другой, даже талантливый, педагог. Великий учитель владеет технологиями, известными только ему. Он для каждого своего ученика находит необходимую технологию владения инструментом.
Результат деятельности такого педагога — выдающиеся ученики, великолепные музыканты, которые играют не только в лучших оркестрах страны, но и мира.
К таким учителям относится и профессор Евгений Алексеевич Колосов, у которого мне выпала честь учиться. Это великий человек, воспитавший огромное количество суперзвезд в контрабасе. Из его класса в мое время вышли такие гениальные музыканты, как первый лауреат международного конкурса на контрабасе Иван Котов, Ринат Ибрагимов, который был концертмейстером группы контрабасов в Лондонском симфоническом оркестре.
У Колосова учились прекрасные польские, белорусские, кубинские музыканты.
– Чем для вас была музыка, когда вы только начали заниматься ею профессионально?
– Музыка — это не та сфера, к которой можно относиться как к увлечению. Либо ты поглощен ею полностью, и она занимает все твое время и мысли, сердце, душу, либо ты ей не занимаешься. Музыкой нельзя заниматься, условно, два раза в неделю — нужно отдавать себя всего без остатка.
В первую очередь, музыка — это гигантский труд. Только тяжелый труд может давать какие-то результаты, но это труд счастливый. Есть такая фраза: «Найдите себе занятие по душе, и тогда вам не придется работать ни дня». Музыка — это вид деятельности, который захватывает тебя целиком.
– Как началась ваша музыкальная карьера?
– Достаточно рано, в 20-21 год, я получил место в профессиональном коллективе — в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Работал заместителем концертмейстера. В том числе это значит, что, когда твой коллега-концертмейстер заболел или отсутствует — его нужно заместить.
Я тогда был студентом консерватории, достаточно неплохо играл, но у меня не было никакой практики работы в оркестре. И вот один раз мне нужно было одному, без помощи коллег, сыграть в спектакле «Приключения Буратино». Там и было-то всего три ноты, но я умудрился сбить весь оркестр — потому что надо было играть в том темпе, который показывает дирижер, а я почему-то стал играть в том темпе, который видел я. Этот момент я запомнил на всю жизнь.
Несколько месяцев после этого я чувствовал себя дискомфортно, но потом все стало выравниваться. Так я проходил свою «школу».
– Есть ли у вас сейчас время для игры на контрабасе?
– Сейчас я не играю, более того, у меня даже нет инструмента дома, потому что ты либо этим занимаешься, либо ты слушатель. Но на свой юбилей, 6 лет назад, я играл во Дворце пионеров с коллегами.
А вообще последний мой опыт в этом направлении у меня был в Ярославле, лет 20 назад. У Шуберта есть замечательное произведение «Форельный квинтет» — это тот редкий случай, когда в классическом произведении принимает участие контрабас. Играли три профессиональных музыканта и два непрофессионала — пианист и «контрабасист в отставке», то есть я.
У выступления был невероятный успех (думаю, он был связан в том числе с тем, что потом мы устроили прием, где кормили всех жареной форелью).
– В конце 80-х вы несколько лет преподавали в Гамбурге — расскажите, пожалуйста, об этом опыте.
– Всё получилось случайно: в какой-то момент я понял, что больше не хочу играть в оркестре. Стал думать, в каком направлении попробовать себя. Появилась возможность немного попреподавать в Гамбурге. В консерватории — это звучит громко, на самом деле это был уровень нашего музыкального училища — было место: мой коллега ушел и позвал меня.
Я прошел небольшой конкурс и затем преподавал там 4 года. Но на пятом году работы я сказал: «Ребята, я хочу обратно. Я возвращаюсь». Немецкие коллеги покрутили пальцем у виска.
– Почему вы решили уехать?
– В те времена было такое слово — «совок». Так вот, я, наверное, такой вот «совок». Мне комфортно в своем городе, в своей стране. Я уже знал, что вернусь в оркестр Московской филармонии.
Немецкие коллеги не забыли обо мне и продолжали приглашать выступать: например, когда мы с филармонией были на гастролях в Англии, у меня выдалось два свободных дня, я слетал в Гамбург, выступил и вернулся обратно.
Но после возвращения в Москву я стал понимать, что не очень хочу продолжать исполнительскую деятельность. А вот продюсерская работа меня всегда интересовала. Сначала я обдумывал эту мысль, потом появился один опыт, другой, третий. Так я стал видеть, что у меня это получается — есть осязаемые результаты.
– Как дальше развивалась ваша карьера в сфере менеджмента?
– После приезда в Москву я был директором Государственного академического симфонического оркестра России. К примеру, когда приезжал Пласидо Доминго, ему понадобился классный оркестр, и обратились к нам.
Мы тогда успешно провели блестящие концерты и с Доминго, и с группой Scorpions. Это был первый проект в нашей стране, когда классические артисты играли с рок-группой.
Принимали участие мы и в концерте с Монсеррат Кабалье, который делал мой армейский товарищ Владислав Тетерин. У него был проект «Звезды мира — детям-инвалидам». Я считаю, что это один из самых щемящих, трогательных и необходимых проектов, которые были. Наш оркестр тоже играл для детишек на концерте.
Затем я попал в Ярославскую филармонию. Особенно приятно, что при мне в Ярославль стали приезжать музыканты и артисты, которых до меня там не было: Валерий Гергиев, Юрий Башмет, Денис Мацуев, Алексей Петренко, Сергей Юрский, Михаил Козаков.
Привозить интересных артистов, качественные постановки — это дело менеджера, где бы он ни работал. Культура у нас не ограничивается Садовым кольцом в Москве или Невским проспектом в Питере. Слушатели Ярославля имеют право на такое же первоклассное искусство.
До сих пор с огромной теплотой вспоминаю Ярославль. Приятно, что, когда я приезжаю туда с детьми из Ансамбля Локтева, некоторые спрашивают меня: «Леонид Михайлович, вы вернулись?», а мои коллеги отвечают: «Нет, он наш!».
– Кто из тех, с кем вы взаимодействовали, вас больше всех приятно удивил?
– Мстислав Ростропович. Это, конечно, фигура планетарного масштаба. Самое тяжелое в работе с ним было обращаться на «ты», потому что он об этом просил.
В Ростроповиче меня поразила его открытость, доброжелательность, феерическое и искрометное чувство юмора. Я благодарен своей профессии за то, что она дала мне возможность хоть немного прикоснуться к таким людям, которые в своем роде являются иконами. В этом я глубоко убежден.
– Как же вы оказались в Ансамбле имени Локтева?
– Я работал в Доме музыки, а потом мой товарищ Андрей Анатольевич Шашков, который тогда был директором Московского дворца пионеров на Воробьевых горах, пригласил меня на работу. Тогда же я получил предложение возглавить крупный региональный театр и был готов его принять, мне это было интересно. Но жена взмолилась: «Ярославль я еще выдержала, но больше не смогу».
Андрей Анатольевич предложил мне позицию заместителя директора по массовым мероприятиям, а потом было решено переключить меня на Ансамбль песни и пляски имени В.С. Локтева. Тогда коллектив находится не в лучшей форме — занимались всего 230 детей.
– А сейчас сколько?
– Около двух тысяч. Итак, мне предложили возглавить Ансамбль. На возражения, что я не пою, не играю, не дирижирую, мне было сказано, что нам важно получить то, что было раньше. Надеюсь, что я никого не подвел.
– Как вас принял Ансамбль?
– У меня есть принцип: когда я прихожу на новую работу (к счастью, я их не так много менял), сам себе задаю вопрос: «Что ты можешь сделать для этих людей и что они могут сделать для тебя?» Для понимания мне требуется определенное время, но через год уже должны быть результаты. То есть я год никого не трогаю, больше «грызу» себя.
Через год я понял, что у нас есть великолепная перспектива, но для этого нужно немного сменить фокус. Я заметил, что малыши лучше занимаются с более взрослыми педагогами, а вот самый сложный возраст — подростки — относится с большим пониманием к молодым преподавателям. Просто у них больше точек соприкосновения. И я постарался дать шанс одаренным, талантливым молодым людям. Но на достаточно жестких условиях: справитесь — молодцы, не справитесь — буду увольнять.
Здорово, что при всей своей традиционности и преемственности Ансамбль открыт всему новому. Возьмем для примера наш недавний проект — спектакль-урок «История разведки — история страны» о том, как СССР предотвратил ядерную угрозу. Это был добросовестный исторический материал, мы дали его детям на обдумывание, и я заметил, что многие заинтересовались.
Отдельно хочу отметить, что, когда фрагмент спектакля показали в Японии, местные зрители были удивлены и растроганы. Японские дети даже передали нашим детям конфеты, сделанные своими руками.
– Ваш секрет работы с детьми?
– Думаю, что все, что делается с детьми и для детей, должно быть очень хорошо профессионально продумано, сделано честно и искренне. Моя задача как менеджера — сделать так, чтобы у нас было творчески, современно, интересно, психологически комфортно.
Вообще мне близка позиция Евгения Александровича Ямбурга: он говорит с детьми на серьезные темы, не боится никаких вопросов. Дети должны расти и на хорошей литературе, и на музыке, и на искренних отношениях. Во всяком случае, я слежу за тем, куда поступают наши дети и что они делают дальше, и меня переполняет гордость за них.
Наши ребята идут правильной дорогой, держат высокую планку — всегда остаются «локтевцами».
Екатерина Угодникова, пресс-служба Московского дворца пионеров