Нет никаких сомнений в том, что человек, интересующийся творчеством Гленна Гульда, посмотрел все видео Гленна на Ютюбе, скачал все его записи и прочитал все книги о его жизни.
И совершенно обязательно посмотрел документальный фильм “Glenn Gould: The Russian Journey / Гленн Гульд: путешествие в Россию” Иосифа Фейгинберга.
Этот документальный фильм без преувеличения можно назвать культовым для всех, кто любит Гульда. Это рассказ о сенсационной поездке Гульда в Москву и Ленинград в 1957 году.
Поездке, которая не только стала невероятно важной для самого Гульда, для музыкальной карьеры этого великого канадца, но и оказала совершенно необыкновенное влияние на целое поколение советских музыкантов и любителей музыки.
В фильме показаны редкие кадры советской и канадской кинохроники.
Здесь собраны интервью с людьми, которым посчастливилось побывать на этих выступлениях Гульда в 1957 году; воспоминания выдающихся музыкантов об этом событии.
Ирэна Орлова:
«Урок. Я увлеченно рассказываю ученице о разных способах играть Баха. На уроке присутствует ее мама, держит на коленях маленького брата. И вдруг я слышу: «Мама! Что такое Гульд?», и ответ: «Не знаю, дорогой, кажется это в переводе с русского значит «волшебство».
Вот с таким предчувствием, что должно случиться чудо, я и поехала в Канаду, в Торонто. И оно случилось!
В гостях у моих друзей я за столом оказалась рядом с господином, который, узнав, что я музыкант, представился — Иосиф Фейгинберг. Он оказался создателем фильма, который я очень хорошо знала: «Glenn Gould: The Russian Journey / Гленн Гульд: путешествие в Россию».
Конечно, я попросила его дать мне интервью для журнала «Этажи», и вот оно перед вами. Всю историю, начиная с биографии Иосифа, иммигранта из России, и кончая созданием этого фильма можно тоже назвать чудом. Но, судите сами.»
— Иосиф, вы по специальности инженер?
— По первой специальности. Преподаватель по термодинамике. 10 лет преподавал термодинамику во Львовском Политехническом институте. Но, занимаясь термодинамикой, я практически еще со школьных лет занимался театром.
И уже во Львовском политехническом институте я начал сначала со-режиссировать, а потом, когда обстоятельства изменились, я возглавил студенческий театральный коллектив, который был одним из наиболее интересных в городе и не только в городе, мы, участвовали в общесоюзных театральных фестивалях…
Если вы помните эти студенческие театральное движение “Студия наш дом”, “Челябинский театральный манекен”, вот мы были частью всей этой истории.
А параллельно я уже на первом и втором курсе начал заниматься в студии Виктюка, неофициальной театральной студии, не такой, которая давала какой-нибудь диплом.
— То есть вы — физико-лирик по всем параметрам…
— Да, я физико-лирик по всем параметрам. Я закончил институт с красным дипломом, начал писать диссертацию, но душа была в театре. Каждый день я бежал на репетицию, участвовал в постановке спектаклей.
— А потом вы эмигрировали в Канаду, в Торонто?
— Да, приехал в Канаду с двумя чемоданами и со 100 долларами в кармане. В общем, надо было как-то строить жизнь, поэтому я пошел работать инженером, хотя, наверно, я мог как-то перестроиться и вернуться к театру. Кино в то время еще не фигурировало.
Познакомился совершенно случайно во время театрального фестиваля с канадским режиссером Ричардом Нисочимом, он был польского происхождения, учеником и последователем Гратовского.
Ричард руководил очень интересным экспериментальным театром. Мы как-то сразу нашли с ним общий язык и взаимопонимание. Ричард пригласил меня в качестве ассистента на спектакле “Фауст”, а потом предложил поставить спектакль самостоятельно.
Была организована студия при театре, я там вел на протяжении нескольких месяцев занятия, а потом образовался коллектив и первой постановкой был спектакль по повести Генриха Бёля “Поезд следует точно по расписанию”, которую я сам инсценировал…
— Пока мы говорим о театре. О музыке тогда вы не задумывались?
— Да. Тогда я мечтал о театре. Нам удалось получить небольшой грант, а мой сценарий был одобрен лично Бёлем.
Спектакль прошел успешно, после этого образовалась театральная студия под моим руководством. С этим коллективом я проработал несколько лет, оставаясь инженером в Ontario Hydro.
Так продолжалось, пока я не понял, что экспериментальный альтернативный театр интересный мне, финансово выжить не может. Я решил, что я покончу со всем этим делом и займусь своей инженерной карьерой, которая достаточно успешно развивалась, и буду жить спокойно.
Но вся моя спокойная жизнь продолжалась год или два пока не появились первые видео камеры. Я купил такую камеру, снял какой-то домашний фильм, убедился в том, что это совершенно другая форма, другой вид искусства, чем театр…
— В каком году это было?
— Ну, грубо говоря, 85-й, 86-й.
— Гульда уже 5 лет не было на свете.
— Гульда уже не было. Ну вот после всего этого я решил, что надо получить образование. И в возрасте 40 лет пошел учиться в Ryerson University на факультет “Film Studies”. 4 года я проучился по вечерам и получил второе образование.
Брюно Монсенжон: “У Гленна Гульда был моральный подход к музыке”
— И тут мы подходим прямо к тому, что я хочу узнать. Почему Гульд? Гульд не актер, вы не музыкант…
— Цепь совпадений, которая привела в конце концов к тому, к чему должна была привести. Когда я закончил обучение, я, естественно, пытался сделать художественный фильм. Оказалось, что это практически невозможно.
— Художественный игровой фильм?
— Да. Были какие-то сценарии, были какие-то наметки, но это было практически нереально. Речь шла о больших деньгах, в Канаде художественные фильмы делаются в весьма ограниченном масштабе, ограниченном количестве, и я понял, что нет, не получится.
И в этот момент судьба меня свела с замечательным канадским режиссером-документалистом Лэрри Вайнстином, который в это время работал над фильмом о
— Значит, вы действительно знаете и понимаете музыку? Или вам пришлось узнать?
— Нет-нет, мне не пришлось узнать, я всегда интересовался музыкой, я даже когда-то начинал учиться в музыкальной школе, но из этого ничего не вышло, хотя у меня был вроде бы и слух, и какие-то данные.
Мои родители хотели, чтобы я играл на скрипке. Скрипача из меня не вышло, но музыкой я интересовался, у меня была коллекция пластинок, у меня было много друзей, которые любили и понимали классическую музыку.
— Значит, Лэрри Байнстин предложил вам быть консультантом, потому что вы были из России, а он был канадец?
— Да, канадец. Умный, интересный, тоже, кстати без музыкального образования, работавший в компании, которая делала фильмы о музыке, о композиторах, балете. Это меня очень вдохновило.
Здесь было все: музыка, социальные аспекты жизни, политика. Я до сих пор, когда встречаюсь с Лэрри говорю ему, что я из-за него попал во всю эту историю, что он меня всем этим заразил.
— Ну хорошо. Как-то вы достали деньги, я даже не спрашиваю — как, потому что…
— С деньгами, на самом деле, было очень интересно. Когда у меня появилась идея создания фильма о Гульде, я начал смотреть — что есть, чего нет и, зная о его поездке в Советский Союз, я вдруг обнаружил, что в основных биографических материалах о Гульде, в его биографиях, есть параграф, два параграфа о поездке в Россию.
То есть я почувствовал, что имеется этот пробел, ниша и надо как-то попробовать это использовать и превратить в кино.
— Кто писал сценарий?
— Я писал сценарий. На самом деле все делал я один. Кроме того, будучи еще малоопытным продюсером (я до этого сделал достаточно низкобюджетный фильм о международном театре в Оттаве, но он был тоже для CBC, — это большая, серьезная программа по фильмам об исполнительском искусстве), я не знал всех административных и прочих ходов.
Я обратился к канадским продюсерам, которые уже много лет были в бизнесе и вместе с ними мы пошли на CBC. Приближалось 70-летие Гульда, приближалось 50-летие его поездки в Россию и, я не знаю, к удивлению или не к удивлению, я ведь был практически никто и звать никак в этой области, у нас не было проблем.
Потому что обычно сбор денег на документальный фильм — это хождение по мукам. А здесь CBC сразу согласилось нам дать деньги, потом добавил телевизионный фонд и так далее, короче говоря, большой серьезный бюджет, который был нужен для этого фильма, был собран мгновенно. Это было очень хорошим началом.
— Кто-то помогал вам находить консультантов, вы же не могли сами знать всех людей, которые так или иначе были свидетелями или участниками этого события?
— На самом деле, в основном, один человек. Когда я начал работать над сценарием, я пытался найти людей, которые были на концертах Гленна Гульда в России. Вас, к сожалению, не знал. Знал Вадима Бытенского, знал Яшу Милкиса, который был концертмейстером в оркестре Ленинградской Филармонии у Мравинского.
Я понял, что надо будет ехать в Россию. Я знал, что Виктюк был на концерте. Лэрри посоветовал мне встретиться с человеком, который был у него в Москве production mаnаger и помогал ему делать фильм о Шостаковиче, а этот человек, Володя, он был внутри музыкального круга московского и ленинградского. Он знал всех.
Он сразу дал мне огромный список людей, которые были на концертах. Вот Тропп, например, на концерте не был, а его жена —Татьяна Зеликман, была. Тропп был одним из больших энтузиастов и популяризаторов Гульда в России.
Таким образом, возник большой список людей, с которыми я списался заранее, с кем-то связался Володя. Еще мне хотелось, чтобы это были не только музыканты, поэтому я встретился с Вознесенским, с Кончаловским, Виктюком и другими.
Мне хотелось многообразных и многосторонних мнений людей, которые так или иначе были связаны с этим событием.
https://www.classicalmusicnews.ru/interview/dva-mesyatsa-kotoryie-potryasli-dmitriya-sitkovetskogo/
— После того как я четырнадцатилетней девочкой услышала Гульда на том самом концерте, где на первом отделении было 12 человек, а на втором — “яблоку негде было упасть”, вся моя жизнь изменилась.
И мне хочется вас спросить: как фильм изменил лично вашу жизнь? Я не говорю о том, что, сняв этот фильм, вы стали очень известным человеком. Меня интересует, изменил ли этот фильм что-то в вашей душе, в вашем внутреннем мире?
— Конечно! Я начал гораздо серьезнее относиться к классической музыке в целом. Это стало частью моей жизни. Для меня открылся малоизвестный мне мир и произошло некоторое проникновение в этот мир. И, благодаря тому, что я, практически прослушал все, что было записано Гульдом у меня как бы изменилось мироощущение, которое существует до сих пор.
— А когда вы начинали работу над фильмом, какая духовная цель у вас была?
— Я не знаю, можно ли это назвать духовной целью, просто этот фильм как бы связал две части моей жизни, потому что была жизнь там, началась жизнь здесь, а Гульд и его поездка в Россию, я не знаю, можно ли это назвать связью времен, но я вернулся в то время, я пережил заново то, что пережил еще совсем молодым человеком, но уже с другой стороны, вот получился такой взгляд с двух сторон и, наверное поэтому, как сказал Лэрри, у меня было больше оснований делать этот фильм, чем у кого-либо.
— Иосиф, большое вам спасибо за эту беседу. Желаю вам больших успехов и новых идей.