Полтора месяца назад этот новый большой доклад был представлен ряду важных персон в Администрации Президента и Государственной думе. На данный момент внятной реакции у меня нет.
Это неудивительно, т.к. и по существу проблема не проста, и отношение к ней в обществе сложное: тема, что называется, скользкая. Легко понять государственного человека, опасающегося компромата по этой линии, – отмыться будет очень трудно…
Как для решения проблемы по существу, так и для выработки в обществе адекватного отношения к ней необходимо, прежде всего, ее гласное обсуждение. Именно поэтому, прежде всего, я и принял решение публиковать доклад сейчас, до получения реакции «сверху». О беде нужно говорить открыто, без ханжества и демагогии.
Положение в этой сфере продолжает оставаться ужасным. В очередной раз продлен срок предварительного заключения Александру Березкину, а жалобу защиты Константина Чавдарова Европейский суд по правам человека отказался даже принять к рассмотрению. Неосведомленный читатель сделает вывод: «Ну, раз уж ЕСПЧ отказал, значит – Чавдаров виновен». И ошибется грубо.
ЕСПЧ проверяет дело на предмет нарушений именно прав человека (как правило, права на защиту), а не рассматривает по существу. Поскольку действия следствия не были своевременно обжалованы тогдашними адвокатами Чавдарова, говорить о нарушении права на защиту, с формальной точки зрения, нельзя: он этим правом не пользовался – нарушать было нечего.
Такая же участь постигла медбрата Ефименко (приговор по его делу содержит очевидную дикую ошибку), Улана Тюленбаева (товарища Чавдарова по ИК-1 Большие Перемерки) и многих других несчастных людей. Это – лишь один пример юридической софистики, бессмысленной и беспощадной…
Хорошо хоть материалы по ложной педофилии все чаще появляются в прессе. И заметны изменения в отношении к осужденным по этой статье, еще совсем недавно безнадежной. Вот материал о мичмане Горе – под ним не одна сотня сочувственных комментариев.
А вот материал РТ. Его фабула, увы, банальна. Две девочки прогуливали школу, их застукали, и для отвода глаз они выдумали историю про встреченного в подъезде разносчика рекламы. Этого человека (его зовут Сергей Жалоба) нашли, арестовали и осудили на 13 лет строгого режима. Потом девочки сознались во вранье, матери написали заявления об отказе от обвинения, но не тут-то было… Правоохранители изо всех сил сопротивляются оправданию несчастного: дескать, на детей могли повлиять. Разумеется, могли: одна из девиц прямо говорит корреспонденту, что следователь задавал ей наводящие вопросы – это запрещено и лишает юридической силы показания, полученные таким путем. Могли повлиять и в другую сторону. Но в Конституции и УПК четко прописан принцип презумпции невиновности: все сомнения – в пользу обвиняемого; пока не доказано обратное, человек невиновен. Если против обвиняемого – только слова условного потерпевшего, да еще взятые назад, – как же можно такого человека осуждать?!
Однако осуждают, и очень много. Об этом – и не только – предлагаемый доклад. Спасибо всем, кто его прочитает. Еще большее спасибо – тем, кто возвысит свой голос в защиту безвинно осужденных.
Содержание
- «Сидят сотни, заслуженно – единицы»; «перспектив защиты нет»
- Вокруг зверского убийства в Верхней Пышме
- Бурный рост при убойных санкциях
- Еще о деле Константина Чавдарова (по материалам, полученным от защитников)
- Еще о делах Александра Березкина, Владимира Гори (по материалам, полученным от защитников, и материалам прессы)
- Еще о деле Алексея Сушко (по материалам прессы)
- Кратко о делах Дениса Краскина, Виталия Козодоя (по материалам, полученным от защитников, и публикациям прессы)
- Кратко о делах Романа Радыванюка, Сергея Дахова, Антона Ли, Сергея Жалобы, Михаила Наумова, Сергея Марина (обзор прессы)
- Признаки деградации и морального разложения системы суда, следствия и прокуратуры в аспекте проблемы ложной педофилии
- Ложная педофилия как способ растления детей
- Атмосфера страха
- Предлагаемые меры
- Перечень приложений
«Сидят сотни, заслуженно – единицы»; «перспектив защиты нет»
Настоящий доклад – продолжение предыдущего на ту же тему, представленного на Круглом столе в Общественной палате РФ 17 августа 2020 г. (приложение 1). Главный вывод практического характера – необходимость гарантировать осужденным по делам о половых преступлениях против несовершеннолетних (прежде всего, статья 132 ч. 4, п. б УК РФ) право на дополнительную апелляцию к суду присяжных. Подробнее об этом и других предложениях см. в разделе «Предлагаемые меры».
Проблема ложной педофилии (теперь пишу без кавычек) очень остра. Это отнюдь не новость: еще в 2016 г. заместитель председателя Комитета по вопросам семьи, женщин и детей Государственной думы РФ Е.А. Вторыгина заявила: «По моим данным, в колониях [Архангельской] области уже сотни таких мужиков сидят – и из них единицы осуждены заслуженно!» Я бы сказал, что когда федеральный парламентарий (к тому же, избранный от партии «Единая Россия») публикует такие данные, – это катастрофа для судебной системы…
А вот еще – из выступления адвоката Ангелова на Круглом столе в Общественной палате РФ (видеозапись): «Я практикую в этом вопросе… уже более 30-ти лет и могу сказать, что перспектив защиты нет» (1:41). А как же, спрашивается, принципы презумпции невиновности (Конституция РФ, ст. 49; УПК РФ, ст. 14) и состязательности (Конституция РФ, ст. 123, ч. 3.; УПК РФ, ст. 15)?..
Тема ложной педофилии – «скользкая». Не все готовы о ней говорить: уж очень страшна и отвратительна педофилия настоящая. Но меньшее ли зло педофилия ложная?..
Вокруг зверского убийства в Верхней Пышме
В сентябре 2020 года Россию потрясло жуткое известие из Рыбинска: две сестры, 8 и 13 лет, изнасилованы, убиты и расчленены сожителем матери. К делу подключились региональные власти, руководитель Следственного комитета РФ А.И. Бастрыкин, Уполномоченный по правам ребенка при Президенте РФ А.Ю. Кузнецова… Преступника задержали в считанные дни. Выяснилось, что он уже отбыл 11 лет строгого режима за убийство, покушение на изнасилование, надругательство над телом умершего и незаконное лишение свободы. Информационное пространство, в том числе федеральные СМИ, переполнилось призывами расстреливать, кастрировать и проч. и проч. Как могли родители несчастных девочек (их отец – офицер полиции), допустить их проживание в одной квартире с таким субъектом, я выяснить не сумел.
За месяц до этого чудовищного злодеяния в поселке Верхняя Пышма (пригород Екатеринбурга) произошло еще одно. Оно имело резонанс, но не столь широкий. Компания садистски надругалась над 48-летним мужчиной, который от травм скончался. Поводом послужили фантазии двух девочек, 4 и 10 лет: убитый якобы домогался их, когда по знакомству подвозил. Дети пошутили (по версии издания «Уральский рабочий», «чтобы мамы не ругались, историю выдумала старшая, а младшая поддержала»). А взрослые поверили и устроили самосуд…
Цитированный выше материал портала «Екатеринбург-онлайн» содержит комментарий адвоката Шестопалова: «Во-первых, раздутая в обществе педоистерия приводит к таким последствиям. Когда все больше и больше доверия идет показаниям детей, а дети все больше и больше информированы, что у них есть такой способ давления на взрослых или самооправдания. […] Во-вторых, есть проблема в том, что приговор по таким делам неизвестен для общества – эти дела закрыты. Люди слышат, что преступление совершено, а про то, что человек за это был осужден, — тишина. Информация полностью скрыта (несмотря на то, что, согласно ч. 7 ст. 241 УПК РФ, резолютивная часть приговора оглашается в открытом заседании, описательно-мотивировочная часть и ход процесса закрыты; это вкупе с гораздо меньшим вниманием прессы к судебным делам сравнительно с происшествиями ведет к тому, что суть приговора остается практически не известной обществу. – МЛ). Создается впечатление, что никто не наказан. Общество начинает вершить самосуд из недоверия к правосудию» (курсив мой. – МЛ).
Прервем цитату и заострим внимание на противопоставлении раздуваемой в обществе «педоистерии» и, одновременно, недостаточной информированности общества о ходе реальных дел о педофилии, влекущей за собой недоверие к правосудию. Тем и характерна истерия (так называемая моральная паника – см. приложение 1, раздел VI), что адресуется не к здравомыслию людей, а к их психоэмоциональным центрам. Одно дело – толпою требовать расстреливать и кастрировать, и совсем другое – понимать, кого, за что и ради чего. Истерия – способ манипуляции людьми; информирование и анализ информации – инструмент общественной коммуникации и дискуссии. Последние – основа доверия.
Продолжим цитировать адвоката Шестопалова: «Ну и наконец, современные дети хорошо знают из интернета, что есть такой способ [сказать, что к тебе приставали] посадить в тюрьму кого-то или защитить себя, выставив жертвой (об этом знают, разумеется, не только дети, но и взрослые, и тоже пользуется этим способом свести счеты. – МЛ). При этом моральных ограничений и социальных тормозов у них еще нет, и они вовсю этим пользуются» (курсив мой. – МЛ).
Вскоре появился еще один материал – с более подробными экспертными оценками жуткой истории. Вновь интервью с адвокатом Шестопаловым:
— Тут, в отличие от ситуации с тренером (имеется в виду Алексей Сушко, которого адвокат Шестопалов защищал в суде 1-й инстанции, – об этом деле см. приложение 1, раздел V; здесь мы тоже вернемся к этому делу. – МЛ), удалось доказать, что девочки врут, почему?
— Понимаете, если бы эта мать не устроила самосуд, а обратилась в полицию, то есть большой шанс, что в этом случае дети бы закрылись и продолжали врать. Они не видели бы для себя серьезных последствий. В этом случае родитель считался бы тоже потерпевшим (вернее, законным представителем несовершеннолетнего потерпевшего. – МЛ) и на допросе находился бы вместе с ребенком.
А тут получилось по-другому. Мать изначально подозревается в совершении преступления. В таких случаях сотрудники полиции и Следственного комитета сразу же резко отсекают ребенка от родителей — им надо преступника от непреступника отделить. И начинают ребенка расспрашивать отдельно. Задавать вопросы такого плана: «Понимаешь, ты соврала, а человек умер, или ему очень плохо стало из-за этого. Вот ты скажи — это было на самом деле или не было, и тогда мы сможем спасти этого человека». Я бы на их месте так спросил. И ребенок расскажет: «Да, этого не было», потому что он захочет спасти человека. Поэтому тут быстро разобрались.
— Получается, если бы мать девочки не устроила самосуд, а обратилась в полицию, то, возможно, правда о том, что мужчина ни в чем не виноват, и не вскрылась?
— Если мы обращаемся в полицию в такой ситуации [обвинение в педофилии], то мать так же является жертвой, как и ребенок, и следователь начинает объединять их показания, допрашивать вместе. И тут ребенок, чувствуя себя при матери более уверенно, может продолжать фантазировать. Потому что если он сейчас признается при матери, что обманул ее, то опять же родители его могут за это наказать.
— Он (погибший. – МЛ) мог бы и сесть, получается?
— Да, вполне (! – МЛ). Если бы не смог доказать, что его там вообще не было. От следователей также очень много зависит.
— Мы можем как-то изменить эту ситуацию, при которой слова ребенка достаточно, чтобы сломать жизнь взрослому мужчине?
— Я разговаривал с судьями, они говорят: «Вот смотрите, дело приходит в суд, что я могу сделать, если в законе так написано?» Проблема комплексная, надо менять и государственную политику, и Уголовный кодекс, и сам судебный процесс. В частности, экспертизу и опрос ребенка должны проводить не следственные органы, а независимые эксперты, получающие деньги не от Следственного комитета. В таких делах очень сильно зависит всё от личности самого следователя. Где-то они, как, например, здесь, сработали хорошо, а где-то им проще довести до суда.
Я думаю, что нас ждет впереди еще вал таких дел. Их и сейчас уже много, когда на основании слов ребенка людям дают реальный срок (и, как правило, очень большой. – МЛ).
(Курсив мой. – МЛ)
В том же материале – интервью с Ириной Семеновой, подполковником юстиции в отставке, бывшим начальником следственного управления.
— В вашей практике были дела, в которых дети пытались оговорить взрослых?
— Да. (А сколько было ханжеских разговоров – и до сих пор есть – о том, что «дети не умеют врать»!.. – МЛ) Как-то две школьницы обвиняли своего преподавателя в сексуальных действиях. Они очень складно всё придумали. Слишком гладко. Мы провели серьезную работу, и оказалось, что этого не было.
Еще было дело, когда школьница обвиняла одну из родительниц (другого ученика. – МЛ) в том, что та её хватала за шею и трясла. В итоге оказалось, что ребенка хотели перевести в другую школу, в которую сложно было попасть. Чтобы создать прецедент (вернее, повод. – МЛ), будто на ребенка тут нападают, мама внушила девочке так сказать.
— Как вам удавалось доказать, что дети фантазируют или врут?
— Есть методики специальные. Один из признаков — когда со временем не меняются показания. А ведь память избирательна, что-то может забыться, а что-то наоборот вспомниться. Когда люди договариваются и заучивают, у них ничего не меняется в их истории. Также некоторые слова — ребенок никогда так не скажет. Есть целый спектр экспертиз и психологических, и педагогических.
— Почему при наличии такого количества методик, экспертиз мы слышим про истории, где ребенок показывает пальцем на человека, и тому дают срок?
— При обращении в полицию, помимо показаний, есть действительно много экспертиз, собирается характеризующий материал. К примеру, можно посмотреть, лазил ли этот человек по специфическим сайтам, может, он хранит у себя что-то по этой теме. А с другой [стороны], это перестраховка.
Личность ребенка сейчас настолько важна. Вроде как если ты не возбудишь дело, тебя могут упрекнуть в том, что ты на стороне педофилов.
(Курсив мой. – МЛ)
Заметим: в ответе на последний вопрос мысль подполковника Семеновой несколько блуждает. Сначала она словно продолжает отвечать на вопрос предыдущий, рассказывая об экспертизах. Но внезапно резко меняет направление в сторону общественно-политической конъюнктуры. Давно замечено, что результаты экспертиз бывают спорными даже тогда, когда речь о деньгах или составе крови; психология же – дело гораздо более тонкое: оспорить результат такой экспертизы не должно быть сложно. Мне думается, что выделенные слова в приведенной цитате куда значительнее экспертиз.
В любом случае представляется чрезвычайно важным, чтобы стороны судебного процесса имели равные права в привлечении экспертов и специалистов (к этому призывал, как известно, адвокат Резник) и чтобы результаты всех правомочных экспертиз реально имели равную силу в суде. Мы еще увидим в настоящем докладе примеры произвольного предпочтения одних экспертиз другим.
Как верно заметил адвокат Шестопалов, для доверия общества к правосудию очень важна гласность судопроизводства (в отличие от истерического шума в медиа-поле). Закрытость судов по преступлениям против несовершеннолетних объясняется стремлением оградить их психику и тайну частной жизни. Думается, это объяснение не вполне удовлетворительно: имена несовершеннолетних так или иначе становятся известны, зато картина событий остается неясной (вспомним, к примеру, дело учителя Сыропятова – приложение 1, раздел I). Несовершеннолетние потерпевшие и свидетели могут ведь выступать на процессе под псевдонимами (именно в такой форме о них пишут во множестве газетных публикаций) и дистанционно. Разве не было бы лучше для правосудия, если даже такой громкий процесс, как дело Дмитриева в Петрозаводске, шел открыто, – если бы ни у одной из сторон не было искушения прикрыть секретностью недобросовестность, – если бы общество было информировано более полно?..
Бурный рост при убойных санкциях
О проблемах борьбы с педофилией много пишется. В сентябре 2020 г. с большой статьей, в которой есть место и рассмотрению случаев педофилии ложной, выступило влиятельное издание «РТ». Начинается статья так: «В России, как и во всём мире, растёт количество сексуальных преступлений против детей. По данным МВД, за пять лет этот показатель увеличился на 42%». Цифра действительно пугающая. Возникают, однако, вопросы.
Во-первых, если налицо столь значительный рост преступлений вопреки серьезнейшим мерам против них (вспомним, к примеру, выражение адвоката Резника «убойные санкции» – см. приложение 2.1), то разумны ли эти меры? Во-вторых, за счет чего возникает такой рост? Странно было бы допустить, что за пять лет почти в полтора раза увеличилось число людей с соответствующими наклонностями (парафилией). Даже если предположить, что один педофил совершает несколько преступлений, все равно рост получается необычный.
Напомним приведенные данные депутата Государственной думы Вторыгиной: в одной только Архангельской области сидят сотни, заслуженно – единицы. Беда, о которой речь, имеет, помимо сломанных судеб, и более общие негативные последствия для общества и государства.
Для начала дополним информацию о некоторых из дел, упоминавшихся в предыдущем докладе (приложение 1).
Еще о деле Константина Чавдарова
(по материалам, полученным от защитников)
Дело Константина Чавдарова (см. Приложение 1, раздел II) получило широкий отклик, благодаря которому к защите учителя музыки удалось привлечь ведущих адвокатов.
В апелляционной инстанции интересы обвиняемого представлял признанный специалист адвокат Тер-Саркисов. В справке, подготовленной им (Приложение 2_2), обстоятельства и ход дела изложены в приемлемой для публикации форме.
Позиция защиты неизменна: «Чавдаров никогда не признавал свою вину в инкриминируемом ему преступлении, так как не совершал его. В течение всего следствия давал последовательные и непротиворечивые показания». Позже, при рассмотрении кассационной жалобы, Чавдаров сказал: «Я знаю, что без замечаний и строгости невозможно хорошо научить – даже самого талантливого ребёнка. Но я не мог представить, что обычное расстройство ученицы от неудачно сыгранной пьесы превратится в настоящий ад для меня. Можно понять эмоциональную реакцию её родителей и последующее желание исправить ситуацию, но у меня не было возможности защищаться перед грозной системой – правовым механизмом следствия. Возможность защищать себя мне и моему адвокату не предоставили. Уже год я живу с чудовищным клеймом “педофил”, отбываю наказание за разврат и насилие» (Приложение 2.3).
Эта позиция подтверждается следующими доказательствами: «Евгения (жена Чавдарова. – МЛ) в ходе следствия и в суде дала показания в отношении Чавдарова и обстоятельств дела, полностью подтверждающие его позицию, однако суд дал им критическую оценку, как и показаниям Р. – брата подсудимого. Суд обосновал свою позицию тем, что оба они являются близкими людьми [подсудимого] и заинтересованы в исходе дела» (Приложение 2.2). Следует здесь заметить, что в пользу обвинения (т.е. против Чавдарова) также свидетельствовали близкие между собою люди – девочка и ее родители, – но это не послужило суду основанием для критического отношения к их показаниям. Думается, это ставит под сомнение непредвзятость суда и соблюдение им принципа состязательности и равноправия сторон судебного процесса (статья 15 УПК РФ).
Между тем, показания Чавдарова и его близких соответствуют тому, что Евгения и их сосед по лестничной клетке, встретившие ученицу на выходе из квартиры после рокового урока, засвидетельствовали, что девочка была в хорошем настроении. И, разумеется, «проведенная в отношении Чавдарова судебная экспертиза категорически отрицает наличие у него каких-либо сексуальных отклонений», а экспертиза девочки не выявила у нее следов каких-либо действий сексуального характера (об этом докладывала в Общественной палате РФ адвокат Шишова).
Напротив, в позиции ученицы и ее родителей налицо явная непоследовательность. В заявлении от 11.09.2019, давшем начало уголовному преследованию Чавдарова, мать девочки, по свидетельству адвокатов, указала, что учитель трогал ее дочь «за грудь, половые органы, бедра». Девочка на допросе, длившемся всего 7 (!) минут, «быстро продемонстрировала действия подсудимого на 20-сантиметровой (! – МЛ) кукле так, что понять что-либо четко не представляется возможным» (приложение 2_2). Через 4 месяца родители представили в суд собственноручную записку девочки, из которой следовало, что ее половые органы Чавдаров не трогал. Отец девочки (ее законный представитель в суде) давал показания со слов своей жены: от дочери он слышал о случившемся лишь во время того самого 7-миминутного допроса. Мать в суде «говорила, что, со слов дочери, Чавдаров трогал ее за грудь и бедра, а она просто сама уже сделала вывод, что трогал половые органы, хотя дочь об этом напрямую не говорила. Когда она во время суда попросила дочь еще раз все вспомнить об обстоятельствах 02.09.2019, то выяснилось, что, со слов дочери, подсудимый не трогал ее за половые органы, а гладил ее по шее и рукам» (приложение 2_2; курсив мой. – МЛ). Существеннейшие противоречия очевидны. Дальнейшие перемены позиции (насколько мне известно, таковые были) никак их не отменяют, хотя причины этих перемен и требуют, как мне представляется, расследования и выяснения.
Согласно данной позднее оценке адвоката Клювганта, «в этом деле можно говорить об избыточно эмоциональной первой реакции родителей на ситуацию. […] Судя по известным обстоятельствам, она действительно имела место и потом вызвала сожаление у самих родителей и их попытку отыграть назад» (приложение 2_1).
Но именно противоречивые показания девочки и ее родителей не только не подверглись полноценной проверке, но получили поддержку следствия и суда. Подсудимый и защитник «настаивали на присутствии потерпевшей в зале суда. Но им было отказано, несмотря на то, что в экспертизе нигде не указано, что участие в допросе [девочке] противопоказано и нанесет психологическую травму» (приложение 2_2).
Проверки показаний на месте не было. Об экспертизах в отношении потерпевшей защите «стало известно лишь через два месяца после их проведения. Это явилось грубейшими нарушениями прав Чавдарова, он не смог сформулировать вопросы к эксперту, ответы на которые могли повлиять на ход расследования» (приложение 2_2). Упомянутые письменные объяснения девочки суд посчитал «сформированными [девочкой] по просьбе матери из чувства жалости (участие Чавдарова в воспитании малолетних детей)» (приложение 2_2). Попутно заметим: по версии суда и следствия, «педофил» преспокойно жил в одной квартире с тремя маленькими детьми. И суд, и следствие отказывали обвиняемому в вызове свидетелей, показания которых могли подтвердить его невиновность.
«Не слишком ли много попыток со стороны следствия и суда не допустить любую возможность Чавдарова оправдаться?» – задает риторический вопрос адвокат Тер-Саркисов. Не приняты во внимание и «исключительно положительные характеристики Чавдарова, который ранее ни в чем предосудительном замечен не был» (приложение 2_2). Не забудем и лживое сообщение «Комсомольской правды» от 12.09.2019 (см. Приложение 1, раздел II): как известно, статья 161 УПК РФ допускает разглашение информации о предварительном расследовании «лишь с разрешения следователя или дознавателя», поэтому и этот материал газеты, вероятно, выражает позицию следствия.
Как известно, суд приговорил Чавдарова к лишению свободы сроком на 9 лет с отбыванием наказания в исправительной колонии строгого режима с ограничением свободы сроком на 1 год и лишением права заниматься педагогической деятельностью на 3 года. В первой инстанции это был тот же Кунцевский районный суд гор. Москвы, который принимал решение о заключении Чавдарова под стражу, затем продлевал срок содержания. Можно ли в таком случае говорить о непредвзятости суда?..
Кассационную жалобу подготовил адвокат Чернышов. Он заявил: «Я указал на существенные нарушения, допущенные судами первой и апелляционной инстанций, повлиявшие на исход дела и исказившие суть правосудия. В нарушение принципов состязательности и равноправия сторон в представлении доказательств, суд отказал защите предоставить возможность оспорить противоречивые и взаимоисключающие показания ученицы, оглашенные в суде без согласия защиты и вопреки позиции Конституционно суда России и ЕСПЧ. В связи с чем, первоначальные показания девочки, срежиссированные следователем, легли в основу обвинительного приговора без малейшей критической проверки» (приложение 2_1; курсив мой. – МЛ).
По имеющимся у меня сведениям, в кассационной жалобе указано, в частности, что «именно мать потерпевшей первоначально пришла к умозаключению о том, что Чавдаров трогал ее дочь за половые органы, получив ответ от своей дочери “Все трогал, отстань!”». Вот из чего выросло страшное обвинение учителя! Как пишет адвокат Чернышов, мать «могла оказать непредумышленное влияние на свою дочь, повлекшее негативную сексуально окрашенную оценку потерпевшей в отношении прикосновений Чавдарова» (имеется в виду влияние на показания дочери, данные в ходе 7-минутного допроса).
В жалобе цитируется и записка девочки от 25.01.20, представленная суду все той же матерью: «…во время занятия он [Чавдаров] предложил мне переодеться в колготки и юбку, чтобы записать на видео как я играю. Я не хотела, но согласилась. После чего я начала волноваться и играла хуже, чем обычно. Он начал меня уговаривать, гладить по голове, рукам, спине, мне стало страшно, я расплакалась. После он вышел из комнаты, а мне сказал переодеваться в свою одежду».
Вывод адвоката Чернышова: «Изложенное в приговоре суда обвинение не соответствует имеющимся доказательствам по делу».
В кассационной жалобе также указано, что единственный допрос потерпевшей (тот самый, 7-миминутный) был проведен с грубыми процессуальными нарушениями (ранее состоятельность этого допроса подвергала обоснованному сомнению адвокат Шишова). Согласно статье 191 УПК РФ, в допросе ребенка должен участвовать педагог или психолог (нетрудно понять, сколь важна роль такого специалиста, особенно в деликатных вопросах). Ряд признаков указывает на то, что в данном допросе участие специалиста было неполноценным или вовсе фиктивным. Главные из этих признаков – отсутствие подписи специалиста на экземпляре протокола допроса, представленном в суд на следующий день для решения вопроса о заключении Чавдарова под стражу, и ее наличие на экземпляре, хранящемся в деле; отсутствие в материалах дела документов о квалификации лица, значащегося в протоколе как педагог-психолог. Соответственно, протокол этого допроса является недопустимым доказательством (см. статью 75 УПК РФ) со всеми вытекающими отсюда последствиями для доказательной базы обвинения. Вспомним и то, что диск с видеозаписью этого допроса, согласно сообщению адвоката Шишовой, из дела исчезал.
Кроме того, адвокат Чернышов обратился за консультацией к Первому вице-президенту Адвокатской палаты города Москвы, Заместителю председателя Экспертного совета при Уполномоченном по правам человека в Российской Федерации, Заслуженному юристу Российской Федерации Г.М. Резнику. Последний в заключении написал: «Я внимательно ознакомился с материалами дела. Осуждение Ч. считаю необоснованным. Но к чудовищным это дело отнести не могу. Здесь нет заведомого оговора. […] Когда заявление матери, вовсе не жаждущей крови и не знакомой с убойными санкциями статьи 132 УК, было подано в следственный комитет, заработало отсутствие в нашем уголовном процессе презумпции невиновности – вместо объективности и всесторонности, попыток устранить сомнения и их истолкования в пользу обвиняемого, обвинительный настрой, превращение подозрений в достоверные факты. […] По счастью, кассационная жалоба адвоката весьма квалифицированная и хорошо обосновывает существенное нарушение права на защиту. Вижу дополнительное препятствие в том, что общественно-психологический фон, накаченный педофильской вакханалией, крайне неблагоприятен» (приложение 2_1; курсив мой. – МЛ).
Однако же, решением Второго кассационного суда общей юрисдикции от 16.12.2020 приговор остался без изменений. Кассационное определение на сей момент защитой не получено.
Обвинение против Чавдарова противоречит данным экспертиз его (педофилии нет) и девочки (никаких повреждений нет), а соответствует оно, в сущности, лишь заявлению матери от 11.09.2019 (см. выше), которая она же сама опровергла в суде неоднократно. Это явно противоречит принципу презумпции невиновности.
Параллельно кассации адвокаты Клювгант и Кулапов подготовили жалобу в Европейский суд по правам человека. Вновь цитирую заключение адвоката Клювганта. Дав оценку эмоциональной реакции родителей девочки на фоне общественной истерии, адвокат указывает, что последняя есть «верный признак любой кампанейщины, любого вида поиска врагов, особенно насаждаемого государством и пропагандой. Оборотной же стороной, изнанкой такой кампанейщины становятся сначала ужесточение законодательства, а затем репрессивная практика его применения. Эта репрессивность выражается и в свирепости наказаний, и (что ещё более прискорбно и опасно) – в снижении стандартов доказывания ниже всякого мыслимого порога и даже в полной подмене доказывания простым цитированием в обвинении первых объяснений малолетних потерпевших без какой-либо их критической оценки и сопоставления с обстоятельствами дела. […] В результате – поломанные судьбы и уничтоженная репутация невиновных людей и дополнительная травма для всех причастных, не исключая и самих потерпевших, осознающих несправедливость расправы над невиновным. Так сплошь и рядом происходит в «педофилических» делах – примеров много. И это дело тоже не стало исключением» (приложение 2_1; курсив мой. – МЛ).
Еще о делах Александра Березкина, Владимира Гори
(по материалам, полученным от защитников, и материалам прессы)
Следствие по делу Почетного работника образования города Москвы Александра Березкина продолжается: на сей момент срок содержания под стражей продлен до 11.03.2021. Это дело вызвало большой резонанс – прежде всего, в профессиональном сообществе. Появился целый ряд публикаций в печати. Прилагается справка, составленная защитником адвокатом Ангеловым (приложение 3). Помимо указанной справки, адвокат Ангелов докладывал ход дела по состоянию на 17.08.2020 на Круглом столе в ОП РФ (от 1:46).
За прошедшее с 17.08.2020 время главной новостью по делу Березкина являются показания одноклассницы «потерпевшей»: последняя «проговорилась [однокласснице] о том, что оговорила своего преподавателя Березкина А.Б., однако сознаться в этом уже не может, так как ее мама запрещает это делать» (приложение 3). Соответствующее заявление матери этой одноклассницы (факсимиле) воспроизведено в журнале «Театр».
Однако, как сообщает далее адвокат, «как только следствию стало известно,.. что [“потерпевшая”] рассказала своей подружке и однокласснице о совершенном оговоре Березкина А.Б., следствие “убедило” мать уже другой несовершеннолетней девочки Б. написать заявление против Березкина А.Б.». Согласно справке и по сведениям из независимого источника, у этой особы имеется мотив к оговору Березкина; имеется он и у первой «потерпевшей».
И сам Березкин, и его адвокат заявляют об оказанном на задержанного давлении следствия. О предвзятости следствия свидетельствует, как и в случае с Чавдаровым, лживый (на сей раз заведомо ложный – см. приложение 1, раздел III) материал «Комсомольской правды»»; вновь подчеркнем, что распространение информации о предварительном расследовании допустимо только с разрешения следователя или дознавателя. «Единственным доказательством вины Березкина А.Б. являются заявления потерпевших», – читаем в справке. Эти показания опровергаются целым рядом экспертиз, включая психолого-психиатрические. В то же время, «обвинительный и предвзятый уклон следствия выражается в явном неуважении к действующему законодательству и выражается в проведении ночных допросов (с 00 часов до 05 часов утра), а также в истязаниях и оказании давления на обвиняемого с использованием уголовных элементов, с целью выбивания из Березкина А.Б. признательных показаний, необходимых следствию для закрепления обвинения. По этим и по другим подобным случаям защитой подавались неоднократные жалобы и протесты, – которые остались без удовлетворения, в том числе и со стороны прокурорских работников» (приложение 3; курсив мой. – МЛ).
Делу Березкина посвящено недавнее журналистское расследование Евы Меркачевой, члена Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. В нем приводится немало деталей, говорящих в пользу версии оговора и свидетельствующих об оказанном на Березкина в начале следствия жестоком давлении.
Выясняется, что допрос школьницы длился 8 минут, а протокол занимает 7 листов (ситуация уже знакомая), что Березкина после задержания поместили в камеру к матерым уголовникам, предоставив плохо говорящего по-русски адвоката; через сутки «в СИЗО к нему пришли оперативники – под их диктовку он написал два чистосердечных признания. Копии этих признаний показали специалистам по почерку – те пришли к выводам, что писал он в крайне неудобном, болезненном для него положении, в сильном волнении. О признаниях докладывают следователю Панютищеву – тот начинает допрос, не информируя нанятого семьей адвоката, а беря того самого, плохо говорящего по-русски. В итоге Березкин даже не помнит толком, что подписывал и в каком количестве. “Мне сказали: хочешь жить – подписывай”, – так вспоминает он». Возникают вопросы к следствию в аспекте ст. 302 УК РФ.
Обращают на себя внимание и слова матери «потерпевшей». С одной стороны, она говорит, что ее дочери надлежит верить, потому что «такое ребёнок не может придумать», а с другой – «я всегда боялась моментов педофилии, потому спрашивала у неё (дочери. – МЛ), все ли в порядке». Если с ребенком «всегда» говорят о педофилии, то удивляться его информированности не приходится: почему же тогда «такое ребёнок не может придумать»?.. Вполне может. В то же время, Березкин обвиняется в изнасилованиях «не менее 10 раз в период с марта 2019 года по июнь 2020 года» (приложение 3) – как же в таком случае расценивать слова матери о регулярном контроле половой неприкосновенности дочери?.. Утверждение матери, будто дочь после задержания Березкина занималась у другого педагога, никак не опровергает того, что ходить на занятия к Березкину она больше не хотела.
По делу Владимира Гори я получил подробную справку от его защитника адвоката Сидельниковой (приложение 4_1). Из этой справки следует, что 1) 30.05.2019 приговор суда первой инстанции оставлен без изменения апелляционным определением Тихоокеанского флотского военного суда; 2) 17.02.2020 судьей Кассационного военного суда вынесено постановление об отказе в передаче кассационной жалобы для рассмотрения в судебном заседании суда кассационной инстанции.
Свое недоумение пренебрежением суда очевидным мотивом к оговору подсудимого, имевшимся у главных свидетелей, я обосновал в докладе ОП РФ (приложение 1, раздел V). Прилагаемая справка содержит сведения не только о том, что отношения между осужденным мичманом и его несостоявшимися женой и тещей изобиловали конфликтами, но и о существеннейших изъянах обвинения (вплоть до алиби у подсудимого), а также множественных процессуальных нарушениях. Поэтому мое недоумение лишь возросло.
Справка дополнена таблицей (приложение 4_2), составленной защитником на основе полученных Горей от телефонной компании данных геолокации мобильных телефонов самого Гори и Овчинниковой Т.В. (потерпевшей по делу признана, как известно, их общая дочь). Пояснения (анализ) самого Гори к этим данным, набранные на компьютере и переданные мне адвокатом Сидельниковой, также прилагаются (приложение 4_3).
Суд 1-й инстанции определил местом преступления служебную однокомнатную квартиру Гори, а временем преступления – период с 01.06.2016 по 27.11.2016, исключив, однако, весьма продолжительные промежутки времени (см. приговор, сс. 1 и 16): 3, 6, 7, 8 июня 2016 г.; 17 июня – 19 августа 2016 г.; 22, 28 августа 2016 г.; 1, 2, 3, 12, 16, 25, 27 сентября 2016 г.; 6, 12, 14, 19, 22, 25, 27, 28, 31 октября 2016 г.; 2, 3, 8, 11, 12, 22 ноября 2016 г.
Данные геолокации показывают, что, в частности, 19 и 20 сентября 2016 г. телефон Гори находился в зоне прилежащей к квартире вышки сотовой связи лишь с 21:19 до 22:15 и с 4:18 до 6:13 соответственно, в то время как мать ребенка и бабушка со стороны отца были в квартире практически постоянно (мать отсутствовала 19 сентября с 15:43 до 21:20). 12 июня и 22 сентября 2016 г. его телефон не регистрировался по данной локации вовсе (регистрировался по другой). Очевидно, что и эти дни следует исключить из обвинения.
В других случаях можно заключить, что 3-хлетний ребенок в определенный период не мог проживать с родителями по указанному адресу, т.к. телефон ни одного из них не зарегистрирован по соответствующей локации в ночное время (например, 13 июня 2016 г.).
Подобных примеров приводится множество. На основании данных геолокации защитник приходит к выводу о наличии алиби у осужденного Гори по всему периоду времени и месту предполагаемого преступления.
Учитывая очевидный мотив к оговору у главных свидетелей обвинения, серьезные доводы в пользу алиби осужденного, а также указанные защитником процессуальные нарушения (главное из них – порочность показаний 4-хлетнего ребенка против родного отца, относящихся к событиям годичной давности), представляется необходимой кардинальная ревизия этого дела.
Кроме того, адвокат Сидельникова сообщила, что ей известно об иске матери малолетней потерпевшей с требованием лишить осужденного на 16 лет строгого режима Горю родительских прав. По мнению адвоката, есть все шансы, что этот иск будет удовлетворен. Так маленькая девочка, по наущению взрослых, сначала сломала отцу жизнь, а теперь, скорее всего, потеряет его окончательно.
Еще о деле Алексея Сушко
(по материалам прессы)
Получившее широкий общественный резонанс дело тренера Алексея Сушко из Екатеринбурга (см. Приложение 1, раздел V) особо примечательно тем, что основные улики – запись с камеры видеонаблюдения и текст допроса признанной потерпевшей девочки – опубликованы. Несмотря на явное сочувствие к осужденному общественного мнения, кассационный суд в Челябинске отказался даже рассматривать кассационную жалобу в судебном заседании, ограничившись письменным ответом судьи Айкашевой. По сведениям портала «Екатеринбург-онлайн», кассационная жалоба была подана в январе, ответ помечен апрелем, а получен адвокатом он лишь в начале сентября 2020 г.
То же издание сопоставило аргументы адвоката и судьи кассационного суда. Для наглядности даем сопоставление в виде таблицы (все цитаты даны по «Екатеринбург-онлайн: исхожу из того, что в источнике позиции сторон представлены полно и корректно):
Аргумент стороны защиты | Ответ кассационного суда | |
1. | Как уже было отмечено (Приложение 1, раздел V), следователь и мать задают девочке наводящие вопросы (16 из 50-ти заданных следователем потерпевшей вопросов – по мнению адвоката, наводящие), что запрещено ч. 2 ст. 189 УПК РФ. Следовательно, протокол допроса, в который эти наводящие вопросы не внесены (они сохранились только на видеозаписи), является, согласно ч. 1 ст. 75 УПК РФ, недопустимым доказательством.
Например, вопрос № 20: «Следователь: Делал ли этот мужчина что-то странное? Потерпевшая: Делал». В вопросе содержится подсказка ответа, каковой и был дан. (Вариант корректного вопроса: «Что делал этот мужчина?») Полностью расшифровку допроса по видеозаписи см. в более раннем материале портала «Екатеринбург онлайн». |
«Видеозапись протокола допроса несовершеннолетней потерпевшей представлена в материалах дела и, как обоснованно отмечено в судебных решениях, полностью соответствует содержанию протокола» (приведено факсимиле соответствующего места из ответа судьи).
«Видеозапись протокола допроса» – явный абсурд. Ответа по существу нет. |
2. | Запись с камеры видеонаблюдения не подтверждает показания ребенка. | «Показания потерпевшей объективно подтверждаются содержанием записи с камеры видеонаблюдения».
Если суд придерживается такого мнения, то он, на мой взгляд, должен был бы указать, что именно в какой момент записи видно и как это подтверждает показания ребенка. |
3. | Суд апелляционной инстанции (Свердловский областной суд) пригласил психолога в нарушение УПК.
Согласно ч. 6 ст. 389.13 УПК РФ, приглашение эксперта в суд апелляционной инстанции допускается по ходатайству сторон (не суда) в целях исследования доказательств, которые не были исследованы судом первой инстанции (новых доказательств). |
«Участие в суде апелляционной инстанции специалиста в области профайлинга Легостаевой Е.С. не противоречит УПК. Специалист разъяснила сторонам и суду вопросы, входящие в ее профессиональную компетенцию, касающиеся видеозаписей из фитнес-центра «Я — фитнес» и допроса несовершеннолетней потерпевшей».
Прямого мотивированного ответа по существу в аспекте ч. 6 ст. 389.13 УПК РФ нет. |
4. | Допрошенные очевидцы не увидели ничего преступного в действиях Сушко.
«Непосредственные очевидцы событий, Ширшова А.А. и Ошурков И.С., которые находились в непосредственной близости от дивана и видели паховую зону Алексея, в суде показали, что каких-либо действий тренер со своими половыми органами не совершал». |
Согласно цитируемому материалу, в ответе кассационного судьи показания этих свидетелей не комментируются.
|
5. | Свидетели, на которых ссылается судья Айкашева, не были очевидцами события. Осужденный и его супруга утверждают, что они, в отличие от свидетелей защиты, заинтересованы в определенном исходе дела.
«Я был координатором тренажерного зала и эффективно работал. Повышал уровень продаж. Участвовал в рекламе клуба, мое фото размещалось на баннерах. Думаю, кому-то было невыгодно, чтобы такой фитнес-центр продолжал деятельность», – говорил Алексей Сушко в интервью ранее. Ольга Сушко (супруга Алексея) считает, что мать девочки и ее близкие с самого начала преследовали корыстные цели. Уже когда Алексей Сушко был осужден, они предъявили ему гражданский иск на 2 млн. руб. |
«Показания девочки согласуются с показаниями ее законных представителей Шиковой Л.М. (матери. – МЛ), свидетелей Дьяконова В. В. (отчима. – МЛ) и Тихонова П.А. (друга последнего. – МЛ). Поводов для оговора Сушко А.К. потерпевшей, ее законным представителем и свидетелями не установлено, о чем правильно указано в обжалуемых судебных актах».
Факт предъявления иска на 2 млн. руб. кассационный суд просто игнорирует, как видим. Легко удостовериться, что свидетель Дьяконов имеет прямое отношение к фитнес-клубу, конкурировавшему с клубом, в котором работал Сушко. Конкуренция – один из типичных мотивов заведомо ложного доноса. Проигнорирована также важная деталь, указанная в телепередаче 1 канала: свидетели Шикова и Дьяконов пришли «разбираться» с Сушко еще до прибытия в клуб полиции. Девочка не была знакома с Сушко. Откуда же Шикова и Дьяконов знали, что «разбираться» следует именно с ним? |
6. | «Представители девочки (Дьяконов и Шикова) не пояснили, при каких обстоятельствах все происходило. Они попросту не знали. Им девочка сказала, что пропустила занятие, так как какой-то дядя снимал штаны и просил его трогать. Они пришли разбираться и угрожать, но после просмотра видео поняли, что ничего из того, что говорила девочка, не было. Первоначальная версия отпала, но они решили идти до конца. Поэтому после просмотра видеозаписи скорректировали свои показания».
Далее «Екатеринбург-онлайн» ссылается на интервью отца девочки, который, в частности, говорил: «Я предполагаю, что она (девочка. – МЛ) это могла придумать. Она же в этот день пропустила занятия, может быть, для этого она все это и придумала. Потом все закрутилось-завертелось, мать решила не давать заднюю и идти вперед». В другом интервью отец девочки сказал: «Мне кажется, ребенка научили, что именно нужно сказать на следствии. Я вижу, что она говорит это не от себя. Бывшая жена говорит за нее и отвечает. Это не слова моего ребенка». |
«В основу приговора верно положены показания потерпевшей. Основания сомневаться в достоверности показаний несовершеннолетней потерпевшей у судебных инстанций не имелось. У потерпевшей не выявлено склонности к повышенному фантазированию, пассивной подчиняемости и внушаемости» (приведено факсимиле соответствующего места из ответа судьи).
Позиция кассационного суда представляется необоснованной, произвольной. Не опровергнута информация о пропуске девочкой занятий, о перемене ее показаний. Позиция отца судом проигнорирована.
|
Не вдаваясь в юридические тонкости, можно уверенно сказать, что приведенное сопоставление требует однозначного ответа на вопрос, какая из сторон лжет, – с соответствующими правовыми и прочими последствиями для лгущей стороны. Заметим, что фрагменты видеозаписи допроса потерпевшей можно видеть в цитировавшейся уже телепередаче: они соответствуют ранее опубликованному тексту; видно, что мать говорит едва ли не больше, чем дочь.
Через некоторое время по получении отказа кассационного суда от рассмотрения жалобы супруга осужденного Ольга рассказала в интервью: «Дело наше было на контроле президента, в администрации об этом тоже все знают. Помощник Бастрыкина, мы с ним пообщались, пообещал разобраться в данном деле. Ну, видимо, здесь дали ответ, что да, разберемся, но обещания остались обещаниями, просто словами, которые улетучились. Мы писали после этого обращение коллективное о том, что он обманул просто президента, что обещали разобраться, но не разобрался. Еще был замначальника СКР [по Свердловской области] Михаил Бусылко. Я была у него лично на приеме, после того как мне позвонил его помощник, после обращения на прямой линии, это было в 2018 году. Тогда также было много чего обещано. Обещали и забыли. На камеру всё сняли, отправили, отчитались в Москву и вроде как бы до свидания. После чего стало известно, что Бусылко попался на взятке. Те, кто были причастны к этому делу, частично уже не на своих должностях» (курсив мой. – МЛ).
Пытаясь понять позицию прокуратуры и суда, я искал выступления их представителей по данному делу, но обнаружил лишь краткий комментарий государственного обвинителя на процессе в суде 1-й инстанции старшего помощника прокурора Верх-Исетского района г. Екатеринбурга Юлии Жуковой: «Вина [Сушко] подтверждается совокупностью собранных по делу доказательств. Суд имел возможность ознакомиться со всеми доказательствами. Все они собраны без нарушения закона. Какой-либо фальсификации, о которой говорится в прессе, в судебном заседании не установлено… У суда была возможность исследовать видеозапись в полном объеме, а не в том, в котором [она] была представлена в СМИ. Доказательства, представленные в уголовном деле, бесспорно подтверждают виновность подсудимого, в том числе и представленные на видеозаписи» (курсив мой. – МЛ).
Но если в распоряжении прокуратуры и СК действительно есть видеозапись, бесспорно изобличающая Сушко (и, соответственно, его защитников как фальсификаторов, а равно и прессу как распространителя подделок), то почему бы им не опубликовать ее (разумеется, закрыв лицо девочки – так, как это делается обычно в таких случаях)? Разве это не было бы проявлением элементарного уважения к людям и не способствовало бы укреплению доверия к изрядно дискредитировавшим себя (хотя бы случаем с г. Бусылко) СК, прокуратуре и суду? В цитированной телепередаче говорится, однако, что давно ставшая достоянием широкой гласности запись с камеры видеонаблюдения, установленной в клубе «Я – фитнесс», является единственной видеозаписью событий, лежащих в основе этого дела.
Продолжим цитировать комментарий государственного обвинителя в изложении «Екатеринбург-онлайн»: «На вопрос о том, какие конкретно доказательства говорят о виновности Алексея, напрямую Юлия Жукова отвечать не стала, объясняя это тем, что процесс закрытый. В частности, на вопрос о том, были ли на папке обнаружены следы семенной жидкости, помощник прокурора ответила так: “Я не буду вдаваться в подробности, чьи там были следы. Молекулярно-генетические экспертизы в деле имеются. И их заключения также подтверждают виновность подсудимого”. Также гособвинитель добавила, что вина Алексея доказана и показаниями девочки, до этого мы их также публиковали».
Как видим, прокурор изъясняется туманно, без конкретики, хотя, по моему скромному мнению, закон его к этому прямо не обязывает (см. ч. 3 ст. 137 УК РФ): сообщение данных экспертизы принадлежавшей Сушко папки не указывает на личность потерпевшей и якобы перенесенные ею страдания. Похожая уклончивость прокурорского работника наблюдалось и в деле учителя Сыропятова (приложение 1, раздел I).
В передаче 1-го канала судмедэксперт Тазеев, представленный как ознакомленный с материалами дела, сообщает, что на белье и брюках Сушко обнаружены следы простатического специфического антигена, но это, по его мнению, не подтверждает версию обвинения: эти следы отнюдь не обязательно связаны с половой жизнью. Рассказ адвоката Черноусова о выступлении эксперта-психолога в суде апелляционной инстанции см. в материале «Екатеринбург-онлайн»: «Она посмотрела, как реагировал Сушко на девочку. А также реакции самой девочки. И пришла к выводу, что он возбуждался. Например, дышал больше, что-то такое… Якобы интересовался девочкой. Но, на мой взгляд, это чепуха, потому что она провела исследование без методики. Я спрашивал, пользовалась ли она научной методикой, утвержденной Минздравом, например. Я сказал, что без методики все эти выводы не имеют значения».
Приведенные цитаты лишь множат сомнения в правосудности приговора, тем более с учетом срока вдвое ниже низшего предела по данной статье. Ведь если суд считает доказанным преступление против ребенка, если действия сексуального характера, как ни трудно в это поверить, реально имели место, то какие могут быть основания для снисхождения? Сушко, как и Чавдаров, не признал вины (не говоря об «исключительных обстоятельствах, связанных с целями и мотивами преступления, ролью виновного, его поведением во время или после совершения преступления, и других обстоятельствах, существенно уменьшающих степень общественной опасности преступления»), поэтому применение к ним ст. 64 УК РФ выглядит неправомерно – как некий эвфемизм оправдания, почему-то невозможного. Установлено, что подсудимый совершил особо тяжкое преступление, но наказание назначено вдвое ниже минимального уровня, потому что подсудимый это преступление… не совершал?!
Кратко о делах Дениса Краскина и Виталия Козодоя
(по материалам, полученным от защитников, и публикациям прессы)
Сержант морской пехоты Денис Краскин. Вновь, как и в случае с мичманом Горей, Тихоокеанский флот, военный суд, вновь 16 лет строгого режима (приговор подтвержден в апелляционной и кассационной инстанциях).
Июль 2019 года. Двое мальчиков (2 и 6 лет) почему-то оказались на взрослом празднике, для которого специально снята дача. Дети играют со взрослыми – в том числе, контактируя физически (см. видео – приложение 5_2). Веселье с возлияниями и фривольностями. Ссора (о ней подробно в речи адвоката Ушакова – приложение 5_3, с.8). Против одного из взрослых поссорившаяся с ним семья выдвигает обвинение в диких домогательствах к одному из своих мальчиков. Множество серьезных вопросов к следствию и суду (заголовок в газете «Дальневосточные ведомости»: «Следствие с почерком подделки»; или цитата из апелляционного определения: «Доводы осуждённого о наличии в указанных протоколах противоречий в показаниях потерпевшего, несоответствии содержания протокола допроса потерпевшего […] видеозаписи данного следственного действия, а также, со ссылкой на показания отчима малолетнего, […] о получении [потерпевшим] в дар от следователя игрушек на существо сообщённых потерпевшим сведений не влияют, и законность проведённых с ним следственных действий под сомнение не ставят» – приложение 5_5курсив мой. – МЛ).
Свидетели обвинения – тетя и дядя 6-летнего мальчика, признанного потерпевшим (родителей на празднике не было); другие показывают с чужих слов. Никаких повреждений у ребенка не выявлено. Согласно акту судебно-биологической экспертизы (приложение 5_6), на смывах с соответствующих участков тела потерпевшего «следов слюны, пота, спермы и других следов биологического происхождения не обнаружено». А таковые следы, учитывая обвинение – «руками и языком касался…, вводил палец… и предпринимал действия по введению…, а также понуждал потерпевшего ртом касаться…» (приложение 5_4), – не могли не остаться, если инкриминируемое Краскину деяние действительно имело место. Причем в приговоре сказано, что это деяние было пресечено вошедшей в комнату теткой мальчика, т.е. времени на заметание следов не было. Но цитированный акт, как и сама данная экспертиза, в приговоре не упоминается.
Суд апелляционной инстанции по данному поводу заявил, что результаты судебно-биологической экспертизы «сами по себе виновность Краскина Д.А. в совершении в отношении [потерпевшего] действий, запрещенных уголовным законом, не исключают» (приложение 5_5, с. 19; курсив мой. – МЛ). В самом деле, эти результаты не исключают, скажем, совершения убийства из огнестрельного оружия, но в приговоре речь не об уголовно-наказуемых деяниях вообще, а о конкретных деяниях, инкриминируемых Краскину: с этими последними такие результаты экспертизы очевидно несовместимы. Если на соответствующих участках тела потерпевшего нет соответствующих биологических следов обвиняемого, то это (при условии, что образцы для экспертизы взяты своевременно) означает, что обвиняемый соответствующих участков тела потерпевшего не касался (в этой связи неправдоподобно выглядят показания тети мальчика – см. приложение 5_4, с.3, – согласно которым она, войдя в комнату, «обнаружила пьяного и голого подсудимого лежащим сверху на потерпевшем в его постели»). Лукавая формулировка Тихоокеанского флотского военного суда вызывает серьезные сомнения в аспекте ст. 305 УК РФ.
Никаких сведений о смывах с рук и пальцев подсудимого, равно как и с других частей его тела, указанных в описательно-мотивировочной части приговора, нет ни в приговоре, ни в апелляционном определении. Это более, чем странно: все равно, как если бы на месте убийства или ограбления не были зафиксированы следы пальцев рук. Адвокат Ушаков в суде апелляционной инстанции заявил: «Факт наличия в подногтевом содержимом либо на руках Краскина биологических следов потерпевшего не установлен» (приложение 5_3).
Согласно информационному письму супруги осужденного В.А. Краскиной (приложение 5_1, с.25), обвиняемый ходатайствовал об исследовании на «Полиграфе» как себя, так и главных свидетелей обвинения, но это ходатайство было проигнорировано следствием.
Почему же следствие и государственный обвинитель в суде не способствовали, по меньше мере, получению объективных данных, которые могли надежно подтвердить показания потерпевшего и свидетелей обвинения?..
В приговоре также читаем: «Из исследованных в судебном заседании заключений экспертов, проводивших судебные генотипоскопические экспертизы № […], усматривается, что на трусах, принадлежащих [потерпевшему], обнаружены смешанные следы клеток эпителия, произошедшие за счет смешения биологического материала потерпевшего и биологического материала подсудимого. На изъятых в ходе осмотра места происшествия наволочке и простыне обнаружены смешанные следы клеток эпителия, которые могли произойти от слияния биологических материалов, принадлежащих потерпевшему и подсудимому» (приложение 5_4; курсив мой. – МЛ). Но мало ли от чего могли остаться следы чужого эпителия на белье (заметим, что на исследованных объектах найдены следы эпителия более трех лиц – см. приложение 5_1, с. 8)…
Специалист Межрегионального центра экспертизы и оценки доктор медицинских наук В.Г. Белов (см. приложение 5_7) указал, что «биологический материал Краскина Д.А. мог попасть на них при бытовом контакте». Адвокат (приложение 5_3 с.14-15) со ссылкой на конкретные материалы дела указывает, в частности, что «экспертами были сделаны вырезки с простыни (в количестве не менее 50), пододеяльника (30), наволочки (15), футболки Краскина Д.А. (20), трусов Краскина Д.А. (25), трусов потерпевшего (30). В описании отсутствуют сведения о том, что каждый объект или предмет в отдельности подвергался исследованию. Наоборот, из описания того, какие действия выполнялись экспертами следует, что этого не было. Соответственно все эти объекты находились в одном месте, с предметов делались многочисленные вырезки материала. Эти вырезки делались с использованием инструмента, вероятно, ножниц. Всего этим инструментом сделано не менее 170 вырезок с тканей разных предметов. […] Это лишний раз подтверждает тезис стороны защиты о том, что все объекты и предметы находились в одном и том же месте, и возможность передачи геномного материала Краскина Д.А. на иные объекты реально присутствовала, так же как и передача геномного материала потерпевшего» (курсив мой. – МЛ).
Следовательно, наличие смешанных клеток эпителия на белье отнюдь не является неопровержимой уликой против обвиняемого. Но суд апелляционной инстанции трактует сказанное В.Г. Беловым иначе: «…заключение специалиста […] раскрывает лишь условия, при которых возможен перенос генетического материала от одного лица другому лицу, в том числе в отсутствие непосредственного контакта между ними, а изложенное в этом заключении мнение о возможном попадании клеток эпителия, принадлежавших Краскину Д.А., на тело [потерпевшего], его нижнее бельё и постельные принадлежности, как и стороны защиты, при бытовом контакте, указывают на один из способов переноса биологического материала Краскина Д.А. на сторонних лиц и не исключает смешения его биологического материала с биологическим материалом [потерпевшего] при их непосредственном соприкосновении в момент совершения обвиняемым в отношении этого потерпевшего действий сексуального характера» (приложение 5_5; курсив мой. – МЛ).
В самом деле, данное заключение, в отличие от судебно-биологической экспертизы, не исключает возможность совершения обвиняемым инкриминируемого деяния, но ведь совершение этого деяния, согласно Конституции РФ и УПК РФ, должно быть не возможно, а неопровержимо доказано! Доказана должна быть вина, а не невиновность. Суд словно проговорился… Этот момент также вызывает сомнения в аспекте ст. 305 УК РФ.
«Доводы стороны защиты о неприязненных отношениях родственников потерпевшего (так в оригинале. – МЛ) судом признаются необоснованными, поскольку как в ходе предварительного расследования, так и в ходе судебного заседания законный представитель потерпевшего и свидетели каждый раз предупреждались об ответственности за дачу ложных показаний, а в ходе допроса поясняли, что цели оговорить подсудимого у них не имеется». Такой аргумент («не лгут, потому что предупреждены об ответственности за ложь и заявляют, что им незачем лгать») отнюдь не убедителен. Факт же ссоры, о которой свидетельствует целый ряд лиц (приложение 5.5, с.6) не опровергнут, в приговоре не фигурирует.
Сексуальных отклонений (в том числе педофилии) у обвиняемого тоже не обнаружено (данные стационарной психолого-психиатрической экспертизы см. в приговоре, с.5 – приложение 5_4). В письме Управления ФСБ по Тихоокеанскому флоту по результатам проведенных в рамках оперативного сопровождения расследования уголовного дела оперативно-розыскных мероприятий сержант Краскин описывается как сугубо положительный человек; в то же время, «получены данные о высказывании потерпевшей стороной намерений прекратить уголовное преследование в отношении Краскина Д.А.» (приложение 5_8; курсив мой. – МЛ).
По поводу указанной информации ФСБ в апелляционном определении говорится, что она якобы ничем не подкреплена, в то время как в ходе прений сторон потерпевшая сторона настаивала на привлечении Краскина к уголовной ответственности (приложение 5_5, с.21). Данное замечание суда представляется некорректным: то, что ФСБ не раскрывает источники информации, вполне закономерно и само по себе ни о чем не свидетельствует. Представляется невероятным, чтобы потерпевшая сторона могла колебаться относительно необходимости привлечь Краскина к ответственности, если бы действительно была уверена в том, что он совершил инкриминируемое ему деяние. Информация ФСБ заслуживает доверия тем более, что косвенно подтверждается сведениями из других источников: супруга осужденного цитирует весьма противоречивые показания главного свидетеля обвинения Климовой, тети потерпевшего (см. приложение 5_1, с.4-5, 7); даже если не брать в расчет цитируемую переписку в социальной сети, противоречия в показаниях Климовой представляются чересчур значительными для описаний столь значимого и впечатляющего события через небольшой промежуток времени.
Позиция суда представляется откровенно тенденциозной – говорить о презумпции невиновности нельзя никак. Скорее налицо стремление суда «подогнать» приговор под некий шаблон…
Из ходатайства командира части (приложение 5_9): «Является примером для подчиненных и сослуживцев… Отличник боевой и военно-политической подготовки, прекрасный семьянин и хороший товарищ… В период с 20 июня 2017 года по 10 августа 2017 года [в Сирии] ежедневно выполнял специальные задачи, сопряженные с риском для жизни. 11 июня 2017 года в ходе ведения разведки целей обнаружил опорный пункт НВФ и скорректировал огонь артиллерии по данному опорному пункту. Благодаря данной работе были подавлены оборонительные действия противника, что значительно уменьшило сроки продвижения войск вглубь захваченной противником территории и взятию важных опорных пунктов». Родина щедро платит своему солдату…
Виталий Козодой (Пермь) был в 2018 г. приговорен к 12-ти годам строгого режима. Девочка 6-ти лет из неблагополучной семьи (мать наблюдается у нарколога, и проч.) осталась на несколько часов в общежитии без присмотра. Зашла в комнату к Козодою, где некоторое время они были наедине. Это – единственное, в чем сходятся обвинение и защита. Приговор (приложение 6_1) строится на показаниях ребенка и экспертизе психологов, оспоренных защитой. Прочие свидетели обвинения очевидцами события не являются.
Из апелляционной жалобы осужденного (цитата по изданию «Территория – Пермь»): «Мать девочки и ее сообщники 28.02.2018 года совершили на меня нападение, ворвавшись в мою комнату с оружием, требовали 100 000 рублей за якобы совершенное мной домогательство к ее ребенку. После того, как я их выгнал из комнаты, я сразу вызвал полицию. Мой звонок зафиксирован в КУСП-8875 ОП-7 УМВД г. Перми от 28.02.2018. Она (мать девочки. – МЛ) обвинила меня в педофилии, развесила в подъезде объявления порочащего характера обо мне с целью получения от меня откупа, рассказала о том, что я якобы домогался ее дочери, многим людям с низкой социальной ответственностью, проживающими в м/р, с целью получения от них помощи в вымогательстве у меня денежных средств. Все это я указывал и во время предварительного следствия, но мои показания следователем Кисловой И.Н. игнорировались, никакой проверки моих доводов не было проведено» (курсив мой. – МЛ). Апелляция, однако же, была, отклонена (за вычетом несущественных деталей – см. приложение 6_2). Кассационная жалоба – не допущена к рассмотрению в судебном заседании.
Автор публикации дополняет приведенную цитату: «Действительно, возникает вопрос, почему мать девочки четыре (!) дня, с 26 февраля до 1 марта, не вызывала полицию (в то время как Козодой, признанный впоследствии виновным, не побоялся вызвать полицию немедленно после инцидента с близкими девочки. – МЛ)? Виталий Козодой становится единственным подозреваемым, а затем и обвиняемым в деле о насильственных действиях сексуального характера, а те, кто, по его словам, несколько дней подряд приходили к нему и вымогали деньги – главными свидетелями его обвинения. В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела (о нападении на Козодоя. – МЛ) указывается, что угрозы расправы в адрес В.М. Козодоя носили словесный характер – “действий на осуществление угрозы не предпринималось”. Но согласно справке из СИЗО-1 (г. Пермь – МЛ), куда В.М. Козодой поступил 03.03.2018 г., и результатам проведенной впоследствии по документам судебно-медицинской экспертизы у него имелись “гематомы левой, боковой поверхности тела и левом бедре, которые образовались от ударных воздействий твердых тупых предметов” примерно за 1-2 дня до осмотра. Но изначально в отделе полиции травмы не зафиксировали» (курсив мой. – МЛ).
Защита говорит о фальсификациях и давлении следствия, предвзятости суда, недопустимости и порочности доказательств обвинения. Так, из прилагаемой справки, подготовленной представителем В.М. Козодоя его супругой Н.Н. Тарасовой (приложение 6_2) следует, что ребенок (потерпевшая) до официального допроса 6.03.2018 неоднократно опрашивался полицией и СК без видеосъемки. Согласно показаниям матери потерпевшей, «следователю дочь рассказывала то же самое, что и матери, потом они со следователем пошли к психологу, и на куклах она все показывала, сначала без камеры, потом на камеру (том 2 л.д. 238)» Еще раньше с ребенка взяли письменное объяснение (приложение 6_3). Следовательно, показания девочки были тщательно отрепетированы. Педофилия у Козодоя не выявлена (см. приложение 6_2).
Версия вымогательства под реализованной впоследствии угрозой ложного доноса представляется в данном случае весьма правдоподобной.
Кратко о делах Романа Радыванюка, Сергея Дахова, Антона Ли,
Сергея Жалобы, Михаила Наумова, Сергея Марина
(обзор прессы)
Широкий резонанс имеет ужасная история Романа Радыванюка (Серпухов), которого обвинили сначала в убийстве отца-инвалида, а когда выяснилось, что несчастного убила гражданская супруга Романа, – в домогательствах к 4-хлетней падчерице. Подробный материал посвятило этой истории такое издание, как Russia Today. Заголовок говорит сам за себя: «“Проще закрыть человека”: мужчине дали 12 лет за педофилию, несмотря на опровержение ребёнком своих показаний».
Главный свидетель обвинения – бывшая свекровь гражданской супруги Радыванюка – относилась к нему, по собственному признанию, так: «Он мне сразу не понравился… Он меня не уважал… Могу охарактеризовать только с негативной стороны». Как пишет РТ, каждая встреча этой особы с Романом (она постоянно бывала у них на квартире) заканчивалась выяснением отношений и взаимными оскорблениями. Сама гражданская супруга Радыванюка свидетельствует: «Она (ее бывшая свекровь. — МЛ) постоянно наговаривала на Романа. Она его возненавидела, так как хотела, чтобы я была с её сыном, который сидел в тюрьме… Она сказала мне, что якобы Радыванюк украл деньги и детский кулон. Впоследствии кулон был найден за батареей».
Радыванюк растил падчерицу, гулял с ней. Девочка, по свидетельству знакомого, называла его папой. Взаимоотношения взрослых участников трагедии ужасны и запутаны. Радыванюк-старший пал жертвой разъяренной матери ребенка: последняя явилась к нему искать Романа, ушедшего после очередного скандала ночевать к другу (бывшая свекровь сообщила ей о якобы имевших места надругательствах отчима над девочкой). Инвалида перед смертью пытали (история, аналогичная произошедшей в Верхней Пышме).
Радыванюка-младшего задержали. РТ цитирует приговор Серпуховского суда: «Сотрудники полиции… проверяли его на причастность к совершению убийства его отца и пытали электрическим током, заставляя его признаться в убийстве». Проверка была проведена 9 месяцев спустя и состава преступления в действиях блюстителей закона не выявила.
В материале «Новой газеты» приводятся слова Романа Радыванюка: «31 октября 2015 года позвонил знакомый следователь Кирилл Ковалев, мы с детства дружим с его супругой. Он сказал, что убийцу моего отца нашли. Я поехал в отдел. Оказалось, что Юля (гражданская жена. – МЛ) дала признательные показания. Но одновременно — написала в отношении меня заявление о сексуальных домогательствах по отношению ее дочери. Я пытался объяснить Кириллу, что ничего не совершал, он ответил, что верит мне как другу, но по этой статье “закрывают всех”, и если я хочу получить по минимуму восемь лет лишения свободы, то должен написать явку с повинной». В кабинет вошли трое полицейских, двое из которых пытали Романа месяц назад. Из материала «РТ»: «Радыванюк рассказывал на суде: “Я испугался, не хотел больше переживать пытки”. Клинический психолог Татьяна Хруничева назвала видеозапись признания Радыванюка «совершенно не информативной». Но все оперативники, допрошенные в качестве свидетелей, говорят, что ни пыток, ни давления не было, Радыванюк признавал вину и даже раскаивался».
Прямых улик против Радыванюка не было. Были показания девочки, данные практически под диктовку ненавидевшей его бабушки, и соседей: последние якобы видели покраснения на теле ребенка.
Уже через три месяца после ареста Радыванюка девочка признается матери, что оговорила отчима по наущению бабушки. Мать подает соответствующее ходатайство. Девочка неоднократно и с соблюдением всех норм УПК подтверждает полиции оговор по наущению бабушки. Экспертиза не выявила у Радыванюка педофильских наклонностей. Его дважды исследуют на «Полиграфе» (все это длится месяцами, в течение которых Роман находится в СИЗО) – с однотипным результатом: «Насильственных действий сексуального характера в отношении малолетней не совершал»; «Психофизиологических реакций, свидетельствующих о том, что Р.О. Радыванюк совершал действия сексуального характера против ребёнка, не выявлено».
Не кто иной, как А.О. Левченко, руководитель Мониторингового центра по выявлению опасного и запрещённого законодательством контента, немало сделавшая для искоренения педофилии настоящей, по просьбе РТ прокомментировала дело Радыванюка следующим образом: «Судя по материалам, которые вы цитируете, здесь не должно быть даже намёка на серьёзное уголовное дело. Дети в таком возрасте — четыре года — и особенно в таких семьях легко становятся инструментом манипуляций. Девочка хотела быть удобной, нравиться взрослым, поэтому каждый раз говорила то, что от неё хотели слышать. Очень большой вопрос, почему суд не принял во внимание результаты двух полиграфов. […] Какой интерес мог быть у матери девочки отказаться от первоначальных показаний против Радыванюка – непонятно. А вот интерес [бабушки] очевиден – она не хотела жить с Радыванюком в одной квартире, он был ей неприятен».
Но Серпуховский городской суд приговорил Романа Радыванюка к 12 годам строгого режима плюс 1 год ограничения свободы. Московский областной суд (тот самый, который оставил в силе приговор медбрату Ефименко – с «волосатым пенисом») снял год ограничения свободы, оставив в силе 12 лет строгого режима.
На странице группы поддержки Романа Радыванюка читаем: «Здравствуйте, дорогие друзья! Меня зовут Роман Радыванюк. […] Вот уже на протяжении 5 лет я нахожусь в местах заключения и веду активную борьбу за правду и справедливость! Меня оговорили в ужасном преступлении, которого не было!!! Все доказательства, собранные во время следствия говорят о моей НЕВИНОВНОСТИ, было проведено масса экспертиз, ни одна из которых не доказала моей вины. Кроме этого я проходил полиграф, причем проходил его 2 раза в таких структурах, где интерес людей в погонах доказать, что я виновен, а точнее посадить меня – это ГУ МВД по МО и ГУК СК РФ, – и опять же результаты исследований говорят однозначно: Я ПРЕСТУПЛЕНИЕ НЕ СОВЕРШАЛ! […] Суды закрыли глаза на доказательства, на нарушение уголовно-процессуального законодательства, на противоречие показаний… В настоящие время я имею полное право обжаловать все решения в Верховном суде Российской Федерации, но для того, чтобы разбирательство в этом суде было действительно справедливым, мне нужна огромная огласка!»
О деле Сергея Дахова (Москва) также немало писала пресса: обстоятельный материал поместил МК, большие статьи имеются в АиФ, телеграм-канале «База» и др. 58-летний Дахов был приговорен к 12,5 годам строгого режима за совращение сводной внучки (она же крестница) в течение 10-ти лет (девочка жила с бабушкой и ее вторым мужем; бабушка, равно близкий человек внучке и мужу, категорически отрицает обвинения против Дахова, настаивая на версии оговора). Через год 15-летняя барышня заявила родным, а затем полиции и прессе, что оговорила крестного отца под давлением отца родного, ведущего асоциальный образ жизни, более или менее открыто претендовавшего на квартиру матери и отчима (Дахова) и вполне открыто конфликтовавшего с последним. Одновременно от своих показаний отказался одноклассник барышни, которого она уговорила подтвердить, будто жаловалась ему на домогательства Дахова. Обнаружились нестыковки обвинения, признаки давления на заключенного. Но заявление об оговоре попало к тем же полицейским, которые вели дело против Дахова. Последовала отписка и… как будто ничего сверх того.
Как пишет в недавнем журналистском расследовании Ева Меркачева, «Когда в конце октября Панютищев (следователь, начинавший расследовать и дело Березкина. – МЛ) вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту заведомо ложного доноса [девушки], то просто в нем скопировал куски текста с предыдущих документов (не только с точностью до запятой и точки, но и со старыми ошибками: например, в одном месте «адвокат по имени Олька» так и осталась в новом документе «Олькой»). Дедушка до сих пор (январь 2021 г. – МЛ) мотает срок, а внучка все продолжает ходить по инстанциям, доказывая его невиновность и чистосердечно признаваясь в страшном оговоре.
В цитированном выше материале «АиФ» рассказывается и о деле тренера Антона Ли (Волгоград); ему посвящен и специальный материал газеты. Взрослая уже девушка обвинила тренера по тхэквондо в насилии, якобы имевшем место 7 лет назад в спортивном лагере. Разумеется, никаких улик нет, хотя подружки свидетельствовали в пользу заявительницы. В статье читаем: «Тренера арестовали. То, что Ли просто не имел возможности сделать что-то тайно в спортивном лагере, а указанной машины у него на тот момент попросту не было (он её купил только спустя несколько лет после якобы совершенного насилия), следствие во внимание не приняло». Другие ученики и их родители горой стали за тренера. Они говорят об оговоре, предполагая коммерчески-конкурентную подоплеку его. Один из учеников свидетельствует, что заявительница призналась ему: «“Не лезь, Костя, это просто один клуб хочет уничтожить другой“. Мы предоставляли скриншоты этой переписки следователям, но нас никто не стал слушать» (курсив мой. – МЛ). В декабре 2020 г. заявительница, к несчастью, погибла в автокатастрофе. Это, по мнению опрошенных АиФ юристов, лишь ухудшает положение тренера…
Резонансным является и дело Сергея Жалобы (Москва). Такое влиятельное издание, как РИА Новости, прямо указывает: «Его признали виновным в действиях сексуального характера в отношении двух девочек, не достигших 14-летнего возраста. Приговор (13 лет строгого режима. – МЛ) назначили, несмотря на информацию о том, что потерпевшие могли его оговорить». Речь, прежде всего, о видеоролике, записанном одной из упомянутых девочек и ее мамой, – это обращение к Президенту: «Хоть Вы нас услышьте, пожалуйста». Мать и дочь объясняют: девочки оговорили Сергея Жалобу, опасаясь, что их будут ругать за прогул уроков. Просят допросить дочь и ее подружку повторно, но следователи отказываются принять их просьбы во внимание. Этому делу посвящен подробный материал канала «База», в котором воспроизведено аналогичное по содержанию заявление и матери другой девочки. На решение суда все это, как видим, не повлияло. «В материалах проверки, основанной на осмотре и прослушивании телефонных разговоров, сказано, что родственники Сергея оказывали “психологическое воздействие на потерпевшую” и её мать, якобы пытаясь склонить их к изменению показаний “в благоприятную сторону”».
Совсем недавний случай (декабрь 2020 г.) – в гор. Берёзовском (Свердловская обл.) задержан учитель рисования Михаил Наумов, весьма известный и уважаемый человек. Об этом деле информации пока мало, но обращает на себя внимание то, что в цитированном материале «Екатеринбург-онлайн» говорится об изнасиловании (от которого должны были остаться достаточно четкие следы), а дело возбуждено, как пишет «Комсомольская правда», по ст. 132 ч. 3 УК РФ (видимо, имеется в виду пункт «а»). Просматривается путаница в показаниях. На защиту учителя поднялось множество его коллег, учеников – ситуация, ставшая привычной… В социальных сетях появился хэштег «Берёзовский требует доказательств». По имеющимся у меня данным из неофициальных источников, администрация школы, где учитель проработал много лет, запретила своим сотрудникам публично высказываться на эту тему.
Наконец, дело опытного, давно практикующего массажиста Сергея Марина (Белореченск, Краснодарский край), обвиняемого в надругательстве над психически больным ребенком практически в присутствии его матери во время логопедического массажа. Марин находится в СИЗО с февраля 2020 года. По мнению адвоката Аванесяна, мать приняла за половой член палец массажиста с надетым специальным резиновым колпачком. Адвокат свидетельствует об обвинительном уклоне и грубых нарушениях закона со стороны следствия. По словам адвоката, результаты всех экспертизы свидетельствуют в пользу массажиста. В настоящее время это дело слушается в суде 1-й инстанции.
Перечень, увы, легко продолжить. Вспомним прогноз адвоката Шестопалова: «Нас ждет впереди еще вал таких дел»…
Признаки деградации и морального разложения системы суда, следствия и прокуратуры в аспекте проблемы ложной педофилии
К огромному сожалению, в происходящем не представляется возможным не видеть грозных признаков деградации и морального разложения органов суда, следствия и прокуратуры.
В докладе Общественной палате (Приложение 1, раздел VI) цитировались два судебных приговора (Ефименко и Горе), правосудность которых вызывает самые серьезные сомнения. Немыслимо, чтобы совершеннолетний вменяемый не знал, что кожа полового члена мужчины (в приговоре Ефименко сказано «любого человека») в норме не покрыта волосами (следовательно, логическая цепь обвинения рушится – дело не только в грубой ошибке как таковой) или что личные конфликты являются основанием для оговора (случай Гори; примерно то же, насколько можно судить по прессе, у Дахова и Радыванюка). Тем не менее, оба приговора подтверждены вышестоящими судами. Сомнительны в этом плане прилагаемые судебные акты по делу Краскина, а также, судя по опубликованным фрагментам, кассационного определение по делу Сушко.
Все эти акты, как представляется, настоятельно требуют проверки в аспекте ст. 305 УК РФ («Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта»). Уже неоднократно отмечено, что эта статья практически не применяется: за 2016-2019 год по ней судили лишь одного человека – очень сомнительно, что этот показатель адекватен реальному положению дел в судах. По данным ВЦИОМ за период с августа по ноябрь 2020 г., рейтинг одобрения россиянами работы судебной системы колебался от 33,4% до 37,8%, рейтинг неодобрения – от 41,1% до 44,7%. Как указывает адвокат Горгадзе, качественной работы суда можно достичь «только тогда, когда судьи в России будут нести персональную ответственность за неправосудные решения. Это должно быть не просто прописано в законе – данную норму необходимо применять на практике» (курсив мой. – МЛ).
Во всех упомянутых здесь и в предыдущем докладе делах налицо признаки попрания принципа презумпции невиновности (ст. 49 Конституции РФ, ст. 14 УПК). Это, увы, далеко не новость. Адвокат Резник прямо говорит об «отсутствии в нашем уголовном процессе презумпции невиновности – вместо объективности и всесторонности, попыток устранить сомнения и их истолкования в пользу обвиняемого, обвинительный настрой, превращение подозрений в достоверные факты» (приложение 2_1; курсив мой. – МЛ).
Отчетливо прослеживается воля следствия и суда не к тщательному и беспристрастному расследованию, а к вынесению именно обвинительного приговора (прямое нарушение ст. 15 УПК РФ). Ни в одном из рассмотренных случаев для однозначно положительного ответа на первый же вопрос, подлежащий разрешению судом при вынесении приговора (ст. 299, ч.1 УПК РФ) – доказано ли, что имело место деяние, в совершении которого обвиняется подсудимый, – не видится достаточных оснований. Приговор, как правило, основывается на практически не проверяемых показаниях ни за что не отвечающих детей, причем их последующий фактический отказ от этих показаний в расчет не берется: преследование продолжается несмотря на то, что единственное сколь-нибудь внятное основание для него, а именно слово, дезавуируется автором (дела Чавдарова, Березкина, Дахова, Жалобы, Радыванюка).
Все сильнее впечатление, что отечественные правоохранители руководствуются крайне сомнительной теорией Ролланда Саммита (о ней и последствиях ее применения см. приложение 1, раздел VI). Причем не просто руководствуются, а обязаны руководствоваться, подобно тому, как еще сравнительно недавно было принято руководствоваться единственно верным учением. Может быть, и девочки в Верхней Пышме не врали?.. Такой вопрос кажется неуместной шуткой, но ведь адвокат Шестопалов прямо говорит, что обратись их родные в полицию, несчастный водитель мог с большой вероятностью остаться в живых, зато попасть в тюрьму. Если бы мать иже с ней не устроили самосуд, то болтовня девочек имела все шансы лечь в основу обвинительного приговора, – даже в том случае, если бы дети потом отказались от навета…
Результаты экспертиз нередко отбираются произвольно и трактуются тенденциозно – опять же с обвинительным уклоном (дела Чавдарова, Сушко, Краскина). То же касается показаний свидетелей. Имеются признаки фальсификации доказательств следствием (дела Сушко, Чавдарова, Радыванюка), пыток и морального давления (дела Чавдарова, Радыванюка, Березкина). Ева Меркачева свидетельствует: «Не так давно мы нашли в одной из камер другого московского СИЗО человека, подозреваемого в педофилии. Он бросился к нам со слезами, рассказал, что побывал в двух десятках разных камер – везде его били, унижали и угрожали. Вообще мы, правозащитники, долго боролись, чтобы обвиняемые по сексуальным статьям содержались отдельно, – после большого числа суицидов. И во ФСИН пошли навстречу. Но что-то, видимо, снова не работает…» (курсив мой. – МЛ).
В докладе ОП РФ (приложение 1, раздел IV) цитируется апелляция одного из законных представителей потерпевших по делу доктора Матвеева – в частности, его утверждение о фальсификации следователем допроса его сына: сведений о расследовании в отношении следователя в открытом доступе я не нашел. Кстати сказать, статистика осужденных по ст. 303, ч. 2 УК РФ (фальсификация доказательств следователем) – 2016 г.: 27, 2017 г.: 30, 2018 г.: 26, 2019 г. 28 – представляется, как и в случае со ст. 305, ч. 2, неадекватной реальному количеству фальсификаций.
Полностью закрытый характер таких дел и отсутствие общественного контроля за следствием и судом способствует злоупотреблениям. Характерно свидетельство адвоката Черноусова: «Видеофиксацию допроса включили для контроля, чтобы следователи не жульничали, не использовали хитрости, уловки. Это сейчас имеет такое распространение, что просто за голову берёшься. И всё равно видим, что это не работает» (курсив мой. – МЛ).
Из статьи историка и публициста Ильи Смирнова (Центральная профсоюзная газета «Солидарность»): «100% вариант для сведения счетов, старый и надежный. Соседка требовала вернуть долг? Заявление: ведьма. И пусть доказывает, что ранние заморозки случились не из-за нее. Покупать яд, как в романах Агаты Кристи, нанимать киллера, – все это может выйти боком. Обвиняя человека в чем-нибудь сексуальном, особенно с детьми, ты даже в проигрышном варианте ничем не рискуешь. В Кунцевском суде есть судья Химичева И.А. Отправляла Березкина под стражу, а до того успешно приговорила к 9 (!) годам его коллегу-преподавателя Константина Чавдарова по той же 132-й статье и с такими же убедительными доказательствами. Теперь представьте, что кто-нибудь, у кого есть претензии к судье, пишет донос: якобы она в перерыве заседания предлагала поработать на разведку то ли Гондураса, то ли Гонделупы, точно не помню. Госизмена – тоже опасное преступление. Будет ли судья арестована по таким основаниям?»
Небольшое отступление (убежден, уместное). Широкий резонанс имеют дело Голунова, дело «пьяного мальчика», дело судмедэксперта Насонова – они дошли до суда (правда, эксперты проходят за халатность, а не за фальсификацию: статья самая мягкая). Но вот еще случай: офицер Росгвардии открыто угрожает человеку «подкинуть наркоту» и «отправить на зону на 5 лет просто так». Этого субъекта, конечно же, уволили, перед гражданином извинились; неназванный источник сообщил, что у бывшего офицера ребенок-инвалид, как и у вызвавшей Росгвардию соседки (дело было в шуме), – поэтому, мол, он так «эмоционально воспринял»; это, конечно, не умаляет его вины… Так ведь генералу Власову тоже пришлось крайне тяжело на войне. А где теперь работает росгвардеец-оборотень? Быть может, в школе детей учит? Или в прокуратуре? В органах власти? А как дела у его командира? А сколько таких случаев не попало в объектив видеокамеры? По действующему закону, состава преступления в угрозе привлечения заведомо невиновного к уголовной ответственности и прямой компрометации мундира, похоже, нет…
Бывший первый заместитель председателя Конституционного суда РФ Тамара Морщакова (в изложении агентства РБК): «Правоохранительные органы связаны системой показателей, которая влияет и на суды, полагает советник председателя Конституционного суда. “Если дело до суда не дошло, то это показатель отрицательного качества следствия. А если суд, получив дело, не сумел вынести обвинительный приговор, который устоял бы [в апелляционной инстанции], то это значит, что суд плохо работает”, — объясняет Морщакова логику системы. Эти показатели формируют “низкое качество” следствия и судопроизводства».
Из газет (рассказ еще об одном деле с признаками ложной педофилии – Томская область): «Начался суд (бракоразводный. – МЛ), и стали делить девочку. В это время жена встретила какого-то юриста, который ей и сказал: “Да посади ты его. Сейчас статья такая серьезная есть”».
Адвокат Черноусов о деле Сушко: «Здесь произошло сращивание правоохранительных органов, которые не захотели отвечать и выкручивали ситуацию так, что нужно обязательно посадить человека, и судебной системы (курсив мой. – МЛ)».
Адвокат Киселев о деле Радыванюка: «Человек просидел под стражей. Если его отпускать и признавать невиновным — следователь получит взыскание, в лучшем случае отделается выговором. Если бы следователь возбудил дело в отношении оперов за применение пыток, он бы развалил собственное дело, подписал себе дисциплинарное наказание, а опера бы пошли под стражу по ч. 3 ст. 286 УК РФ — за превышение должностных полномочий с применением насилия. Все прекрасно понимают, что система не будет работать против себя, ей выгоднее перемолотить человека» (курсив мой. – МЛ).
Портал «Человек и закон»: «Как показывает судебная практика, суд, рассматривая дела такой категории (половые преступления против несовершеннолетних. – МЛ), опирается лишь на слова потерпевшей, игнорируя любые доказательства стороны защиты» (курсив мой. – МЛ).
Юрист Денис Скиба: «Особенно интересен юридическому сообществу будет, вероятно, следующий факт: как говорят сами судьи, когда речь заходит о “священной корове” нашего общества – несовершеннолетних и их интересах – всем становится абсолютно наплевать и на закон, и на презумпцию невиновности и на полное отсутствия доказательств, не говоря уже о всякой “фигне” вроде совести» (курсив мой. – МЛ).
«Беспамятство – опасная штука», как, помнится, говорил Олег Басилашвили в роли честного следователя. Бывали уже времена, когда все государственные структуры действовали заодно (негосударственных, в сущности, и не было), а видные деятели требовали расстрелов, расстрелов и еще раз расстрелов. Можно, конечно, рассуждать, как В.М. Молотов: «Сталин, по-моему, вел очень правильную линию: пускай лишняя голова слетит, но не будет колебаний во время войны и после войны. Хотя были и ошибки» (курсив мой. – МЛ). Но такая логика весьма сомнительна по существу (многие эксперты считают, что «лишние слетевшие головы» весьма болезненно аукнулись во время войны), а к праву, его охране и… многому другому уж точно не имеет отношения.
Адвокат Аванесян свидетельствует о разговоре с неназванным последователем Вячеслава Михайловича: «Как-то с одним прокурорским у меня разгорелась жаркая дискуссия по делу массажиста (имеется в виду дело Сергея Марина, упомянутое в настоящем докладе). Он был знаком с материалами дела и настаивал на том, что обвинение по 132-ой выдвинуто обосновано. Я же настаивал на обратном и всякий раз предлагал ему избавится от общих фраз, обсудить качество и относимость собранных доказательств и перестать твердить, что педофилы это зло. Прокурорский увиливал от прямых ответов, а под конец разговора и вовсе выдал такое:
– Идёт война. Дети в России каждый день подвергаются насилию. Эти больные ублюдки такое с ними творят! Если не мы, то кто их остановит?! Вот у тебя есть дети? Что бы ты с таким извращенцем сделал? Идёт война, и сопутствующий ущерб неизбежен (Facebook)».
Что ж, это признание вполне соответствует наблюдаемым в настоящее время действиям прокуратуры, призванной, однако же, надзирать за соблюдением закона… Доверия у законопослушных граждан к знатокам волосяных покровов на теле человека и специалистам по лишним головам (вар.: сопутствующему ущербу) не много… Цель не оправдывает средства; негодные средства, как правило, лишь отдаляют поставленную благую цель.
Адвокат Клювгант: «Вместо того, чтобы успокоить родителей (волнение которых в подобных ситуациях вполне понятно), профессионально и тщательно разобраться в ситуации, “правохоронители” хватаются за такие обращения и, закрывая глаза на нестыковки и даже явную неправдоподобность обвинения, сотворяют очередное громкое дело» (приложение 2_1; курсив мой. – МЛ).
Оценив остроумный неологизм, нельзя, думается, не осознать, что деградация правоохранительной системы до уровня системы «правохоронительной» – серьезная угроза важнейшему государственному институту и, следовательно, безопасности государства. Хотелось бы узнать позицию ФСБ по данному вопросу.
Об острой необходимости вернуть обвиняемым по делам о половых преступлениях право на рассмотрение их дел с участием присяжных говорится и пишется давно и очень много. Прибавим еще несколько высказываний.
Портал «News29.ru» (Архангельск): «Похоже, что жертв антипедофильской кампании […] может спасти лишь гласность и суд присяжных».
Юрист Сергей Еремин (Томск): «Для того чтобы переломить обвинительный уклон по делам такой категории, а также улучшить качество следствия и обеспечить большую объективность и независимость при оценке представленных доказательств в суде, дела этой категории необходимо передать для рассмотрения судами присяжных. Тогда у многих появится шанс на справедливое и непредвзятое судебное разбирательство» (курсив мой. – МЛ).
Адвокат Гривцов: «Все, что нам нужно на самом деле – это ввести справедливое правосудие. Сейчас самым простым способом сделать это являются присяжные. Если бы была расширена эта подсудность, то все было бы намного лучше. Более того, в суды стало бы меньше поступать плохо расследуемых уголовных дел, потому что присяжные являются серьезным фильтром, а профессиональный суд, к сожалению, эту функцию не исполняет» (курсив мой. – МЛ).
Наконец, 10 декабря 2019 г., как известно, на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека выступил адвокат Резник с обстоятельно аргументированным предложением. Ему ответил Президент РФ В.В. Путин: «Что с выведением из ведения, так скажем, судов присяжных вопросов, связанных с преступлениями на сексуальной почве и должностными преступлениями… Я, честно говоря, первый раз это слышу, даже от Вас, то есть вообще первый раз слышу, и тоже, как и Вы, задаюсь вопросом: почему? Только для экономии денежных средств или здесь есть какие‑то другие соображения? Непонятно. В целом я разделяю Вашу позицию, нужно к этому точно вернуться (курсив мой. – МЛ)». Обращает на себя внимание то, что глава государства оказался не осведомлен о проблеме, драматически влияющей на судьбы сотен, а вернее тысяч сограждан ежегодно.
11 февраля 2020 г. с предложением включить в компетенцию суда присяжных рассмотрение всех категорий дел по особо тяжким преступлениям и всех дел о преступлениях в сфере предпринимательства (за исключением уголовных дел, содержащих государственную тайну) выступил Председатель Верховного суда РФ В.М. Лебедев. Это предложение, касающееся и ст. 132, ч. 4, п. б УК РФ, преподнесено так, будто не было изъятий групп составов преступлений из ведения присяжных на волне т.н. педоистерии, но, как говорится, и на том спасибо. Согласно сообщению ТАСС, доклад Президенту должен был быть представлен 1 июня 2020 г. О дальнейшем развитии этого сюжета мне узнать не удалось.
С 10 декабря 2019 г. минул год. Ситуация с ложной педофилией если меняется, то, как было показано, в худшую сторону: это заставляет возвращаться к данной проблеме вновь и вновь. Очевидно, что отсутствие гласности, гражданского контроля, всевластие и тенденция к безнаказанности способствуют разложению правоохранительных органов и другим сугубо негативным процессам (о некоторых речь впереди).
Чем объясняется проволочка с решением этого вопроса? Для сравнения вспомним недавнюю историю вокруг музыкальных школ, взволновавшую профессиональное сообщество. Первое публичное высказывание Президента на эту тему имело место 26 марта 2019 г. Позже глава государства не раз возвращался к этой теме: его позиция была неизменна и недвусмысленна. Но дело не двигалось, и лишь через полтора года, 27 октября 2020 г., после выступления Е.В. Мечетиной на Совете по культуре и искусству при Президенте, последовала достаточно острая недоуменная реакция последнего. 8 декабря Президент внес в Государственную думу долгожданный законопроект. На приведение воли в действие потребовалось менее полутора месяцев, но до запуска этого механизма прошло более полутора лет. Почему?
Трудно отделаться от мысли, что кому-то очень нужно, чтобы, к примеру, музыкальные школы деградировали до уровня кружков (ведь это повысит их коммерческую эффективность, упростит сбыт товара…), а следователи и судьи слаженно штамповали обвинительные приговоры по «горячим» статьям, бодро рапортуя о повышении раскрываемости, бдительной защите детей, неустанной борьбе с педофилами и т.д. и т.п. и получая звания, награды, вешая свои портреты на доски почета и проч. и проч. Другими словами, здесь просматривается саботаж, предательство.
Ложная педофилия как способ растления детей
От ложной педофилии деградируют и разлагаются не только правоохранительные органы. Растлеваются дети. Оговор по педофилии стал явлением обыденным, будничным. Это уже въелось в сознание – и взрослое, и детское. «Любой криминолог, следователь скажет, что, к сожалению, на сегодняшний момент мы имеем уже некую тенденцию, особенно связанную с тем, что у нас дети достигают очень рано и полового созревания, и информационно подготовлены: мы видим, например, заявления против учителей», – говорит член Совета по правам человека при Президенте РФ Кирилл Кабанов (курсив мой. – МЛ).
Девочки из Верхней Пышмы, 4 и 10 лет, пошутили – их шутка стоила человеку страшной смерти. Школьницы из дела Сергея Жалобы сознались, что оговорили его, чтобы оправдать прогул уроков, – их признание не спасло человека от тяжкого обвинительного приговора. Отец «потерпевшей» по делу Сушко и у нее предполагает такой же мотив к выдумке. Признанная потерпевшей по делу Березкина, как свидетельствует ее подруга, проговорилась, что оклеветала учителя, т.к. не хотела ходить на занятия.
Выступая на на круглом столе в ОП РФ, адвокат Ангелов рассказал о случае из своей практики: «В этом [2020] году у нас был один-единственный случай, когда удалось вытащить человека, обвиненного по этой статье. Девочка, утверждавшая, что ее изнасиловал отчим, в разговоре с подружкой в школе случайно ей проговорилась. Подружка сказала свей маме, мама набралась смелости и пришла к следователю. Следователь в нарушение всех законов (! – МЛ) посадил двух девочек-подружек рядом. Естественно, девочка (признанная потерпевшей. – МЛ) сначала отказывалась от своих слов, потом расплакалась и сказала: “А почему он любит моих братика и сестричку больше, чем меня?” Следователь долго думал, как оформить отказ от дела, потому что ребенку ничего не предъявишь. А следователю грозила 303 статья […]. Выкрутились, как смогли. Мужчину из изолятора выпустили» (от 1:41; курсив мой. – МЛ).
Как видим, в последнем случае для того, чтобы соблюсти закон (предотвратить фабрикацию дела), совестливому следователю пришлось закон нарушить.
Вот еще свидетельство моей бывшей студентки, а ныне коллеги Юлии Федулаевой (Германия): «…я застала “разборку” группы подростков-мальчишек с социальным работником, который пытался призвать их к порядку (они безобразничали на парковке возле школы и вели себя развязно). На мой вопрос, что происходит, они ответили, что социальный работник приставал к одному мальчику из их группы. Я спросила их, сколько человек может это подтвердить.
– Мы все тут были, мы все подтвердим.
А было их человек десять. Тут я им сказала, что это очень тяжелое обвинение и я как педагог обязана прореагировать на эту ситуацию и заявить об этом в полицию… и добавила, что вся парковка находится под видеонаблюдением и можно все просмотреть и увидеть, как было дело. Если их версия не подтвердится, то на них могут подать в суд за клевету. Тут они все разом переглянулись, поменялись в лице и “слиняли”. Потом собрались всей группой, караулили меня возле подъезда и просили, чтобы я не делала заявления. “Фишка” была в том, что у меня не было никакой уверенности в том, что там действительно было видеонаблюдение (Facebook)».
С какой легкостью «не умеющие врать» дети оговаривают ставших неугодными взрослых!..
Другая группа случаев – когда детей прямо склоняют к оговору взрослые: родители и/или правоохранители.
Из материалов по делу Сушко видно, что следователь и мать задают девочке наводящие вопросы. Девочку, признанную потерпевшей по страшному делу Радыванюка, склонила к оговору бабушка. Признанная потерпевшей по делу Дахова утверждает, что ее заставил оговорить крестного родной отец. Дама из Дубны (Московская обл.), вскоре осужденная за ложный донос (редкий в этой сфере случай торжества справедливости), не только оклеветала мужа, но и склонила своих сыновей оговорить отца и отчима. В справке по делу Гори (приложение 4_1) ясно прослеживается давление, оказанное на его 3-4-хлетнюю дочь бабушкой и следствием.
В заключении адвоката Чернышова по делу Чавдарова (приложение 2_1) читаем: «первоначальные показания девочки, срежиссированные следователем» (курсив мой. – МЛ). В предыдущем разделе уже упоминался следователь по делу доктора Матвеева, которого отец мальчика прямо обвинил в фабрикации показаний своего сына против врача: во время допроса следователь попросил законного представителя выйти из кабинета, а после пригласил подписать протокол с «липой» (приложение 1, раздел IV). Повторим и свидетельство адвоката Подколзиной (приложение 1, раздел VI): «….Самое красивое – это использовать ребенка для сведения счетов. Отчим не купил падчерице телефон, она обвинила его в том, что видела его [гениталии], и теперь не может заснуть. А еще она ему [гениталии] целовала. Мужик сядет. На основании только показаний малолетней. Дети же у нас врать не могут, мы помним, да? Малолетка пойдет гулять, покурит и напишет в инстаграмм, как она вас развела. И совесть ее будет совершенно чиста и спокойна, ее (совести) вообще там нет. Не вложена при сборке. Нет, ее запись в инстаграмме – не доказательство защиты. Ну вот так. Мама попросила дочку обвинить плохого папу (отчима) – это вообще золотая классика».
Из других материалов – свидетельство адвоката Черноусова: «Сейчас не надо подбрасывать наркотики, патроны, сейчас просто можно написать письмо, сказать девочке, и человек будет сидеть двенадцать лет. У меня сейчас есть ещё ряд дел (помимо дела Сушко. – МЛ), и одно из Новосибирска. Военного, старшего лейтенанта оговорила девочка. […] Её мать научила, и мотив у неё был такой: она хотела, чтобы лейтенант связал с ней судьбу, и после отказа отомстила. По одному делу, с которым ко мне обратились в Магнитогорске, произошла такая ситуация: был парень, инженер, он встретился с женщиной, у которой был ребёнок. Потом они поженились. Произошла ссора, и после он решил забрать совместного сына к себе. Жена сказала, что если он посмеет забрать ребёнка, она напишет заявление о том, что он педофил, который развращал неродную дочь. И она так и сделала. И он сейчас сидит. Вы поняли, что творится?»
Думаю, поняли. Когда речь идет о педофилии настоящей, говорят о совращении детей, – верно, справедливо. Но ведь совершенно очевидно и то, что провоцируя и прямо склоняя детей – иногда совсем маленьких, не понимающих еще ничего (дела Гори, Радыванюка), т.е. пользуясь их беспомощным положением, – к лжесвидетельству и клевете (уголовным преступлениям, помимо прочего), равно как и покрывая таковых склоняющих, приучая детей видеть педофила чуть не в каждом встречном, растлевают их не меньше, чем настоящие педофилы. Последние хотя бы не разглагольствуют ханжески о правосудии и защите детей… Защитники детей становятся их растлителями.
А ведь этим детям еще жить да жить, причем не на необитаемых островах, скорее всего. Как будет жить дочь мичмана Гори, осознав, во что ее втянули взрослые? Как будут жить выросшие ученицы Березкина, Чавдарова, Сыропятова, Наумова, Сушко? Пациенты Матвеева, Ефименко? Дело не только в том, что рассчитывать на сохранение их имен в тайне было бы, разумеется, наивно…
Эти мысли я пытался донести до Уполномоченного по правам ребенка при Президенте РФ А.Ю. Кузнецовой в письме от 26.08.2020 (приложение 7_1). Просил сделать все возможное для остановки «дьявольского катка» – в истинных, а не демагогических интересах детей; внес посильные предложения (возможно, спорные) по изменению порядка возбуждения уголовных дел по таким статьям (необходимость изменений, полагаю, очевидна из рассмотренных примеров) – с тем, чтобы человека нельзя было заточить в тюрьму без тщательной проверки независимого от правоохранных структур эксперта.
Если ставить целью защиту детей, то надо, прежде всего, защищать именно их. Если ребенок предъявляет жалобы по линии педофилии, – нужно как можно скорее оказать ему квалифицированную помощь. Первым делом провести тщательную, глубокую диагностику, оценить потребность ребенка в медицинской и психологической коррекции; и в ходе этой экспертизы выяснить с посильной достоверностью, имеют ли жалобы под собой реальные основания. По результатам такой экспертизы – независимой от следствия! – полномочное лицо должно решать вопрос о расследовании событий, возбуждении дел, поиске виновных и т.д. Нынешний же порядок укладывается не столько в логику защиты детей, сколько в логику максимального размаха репрессий.
Эта идея вовсе не оригинальна: о том же говорит, помимо прочего, адвокат Шестопалов: «Экспертизу и опрос ребенка должны проводить не следственные органы, а независимые эксперты, получающие деньги не от Следственного комитета». А вот давняя уже цитата из газеты «Псковская правда»: «Расследовать подобные дела (точнее было бы сказать «инициировать расследование таких дел». – МЛ) должен не простой следователь, а квалифицированный детский психолог. Излишняя истеризованность общества столь же опасна, как и его недоинформированность о проблеме. В результате страдают невинные люди и общество в целом, родители начинают избегать телесных контактов с детьми (что крайне неблагоприятно для психоэмоционального развития ребенка), взрослые опасаются выражать свои симпатии детям, в школах не остается учителей-мужчин, страдает половое просвещение подростков. И если без оглядки на все вышеперечисленные факторы сразу приступать к охоте на ведьм, то картина вырисовывается весьма анархичная, и жертвами таких реформ станет чуть ли не половина населения, как это было во времена инквизиции. Давайте же перестанем истерить и начнем думать» (курсив мой. – МЛ). Представляется очевидным, что именно слово независимого эксперта (желательно не одного) должно быть решающим при проведении доследственной проверки по заявлениям о половых преступлениях против несовершеннолетних…
Ответ мне за подписью В.М. Атаулиной от 12.10.2020 (приложение 7_2) гласит: «Установление наличия или отсутствия события преступления относится к исключительной компетенции органов предварительного расследования и подлежит доказыванию в порядке ст. 73 УПК РФ… Ваши предложения полагаем не вполне обоснованными. Уполномоченный не является участником уголовного судопроизводства, надзор за исполнением законов органами расследования возложен исключительно на органы прокуратуры». Разговор несерьезный: уполномоченный по правам ребенка – при Президенте, а у последнего есть право законодательной инициативы. Умыли руки. Считаю такую позицию спекулятивной, конъюнктурной и предательской по отношению к детям (ко взрослым, разумеется, тоже).
Еще одно пагубное последствие широкого распространения ложной педофилии – сгущающаяся атмосфера страха: как в обществе в целом, так и в отдельных профессиональных сообществах (только что цитированный материал «Псковской правды» – именно об этом).
Многие эксперты говорят об антипедофильской кампании, вакханалии или истерии, имеющей место у нас в последние годы.
Г.М. Резник: «Вижу дополнительное препятствие (для справедливого суда над Чавдаровым. – МЛ) в том, что общественно-психологический фон, накаченный педофильской вакханалией, крайне неблагоприятен (приложение 2_1; курсив мой. – МЛ)».
В.В. Клювгант: «…Поднятая и тщательно поддерживаемая в государстве и обществе истерия, когда везде и всюду видятся (а значит, и находятся) педофилы» (приложение 2_1).
Из газет:
- «Так называемая “педофильская истерия” если не достигла в нашей стране апогея, то уже очень близка к нему (это материал 2011 г.! – МЛ). Поисками растлителей малолетних не занимается разве что ленивый. […] На прошедшем недавно в Москве IV съезде уполномоченных по правам ребенка в субъектах России прозвучали дикие цифры, после осознания которых хватаешься за голову: за последние десять лет число педофилов в стране увеличилось в три-четыре раза, а количество преступлений сексуального характера в отношении детей по сравнению с 2005 годом — почти в 20!» (Правда.ру; курсив мой. – МЛ);
- «Только за 2018 год в России было возбуждено более 20 тысяч уголовных дел, связанных с преступлениями против несовершеннолетних. Из них почти половина так или иначе связана с половой неприкосновенностью детей и подростков. Власти объясняют статистику “более профессиональной и напористой работой следственных органов по раскрытию преступлений”. Правозащитники же говорят, что сейчас попросту идет охота на ведьм» (ТВ2, Томск);
- «[Некая дама] часто ссорилась с мужем и, видимо, модное в наши дни обвинение в педофилии выбрала в качестве орудия мести» (МК, курсив мой. – МЛ);
- «ЛЮБОГО из читающих сей текст могут в любой момент обвинить в педофилии/изнасиловании и отправить за решётку лет этак на 10-20 без каких-либо доказательств. …Для юриста опасность ещё выше, чем для обывателя, ибо когда цена спора составляет миллионы, стороны могут пойти на всё, что поможет избавиться от процессуального оппонента» (zakon.ru; курсив мой. – МЛ);
- «Педофилы заслуживают наказания, с этим никто не спорит. Но когда в педофилии обвиняют каждого десятого, когда жалкий больной педофил стал врагом народа номер один, газетные заголовки еженедельно вопят об одном и том же – это уже массовая паранойя» («Эхо столицы», Якутск; курсив мой. – МЛ);
- «Тренеры и воспитатели сейчас просто боятся работать с детьми, так как потом про них кто-то что-то скажет, а им потом не отмыться от этого» (Председатель Федерации бодибилдинга Свердловской области Антон Гиренко-Коцуба, Екатеринбург-онлайн; курсив мой. – МЛ);
- «Обвиняя человека в чем-нибудь сексуальном, особенно с детьми, ты даже в проигрышном варианте ничем не рискуешь. При этом демагогически ссылаются на особую ужасность педофилии. Хотя чем тяжелее статья, тем опаснее злоупотребление ею» («Солидарность»);
- «Я вспоминаю, как занимался на брусьях летом на улице. Постепенно вокруг меня собралась стайка детей лет 7–9. Мальчики и девочки запрыгивали после меня на брусья и турники и просили научить их подтягиваться. Я без задней мысли помогал, поддерживал за талию, шутил. Дети тоже веселились. На следующее утро я пришел снова, дети уже были там, и я, как лев Бонифаций, снова продолжил тренировку. Но тут, подтягиваясь, я заметил в окне соседнего дома неодобрительный суровый взгляд женщины лет 40. Я взглянул на ситуацию со стороны – взрослый смуглый мужик с бородой в толпе детей учит подтягиваться девочку, поддерживая её за талию. Странно, что меня ещё в первый день не разорвали конями. Я попрощался с ребятами и ушел. Тренироваться я продолжил в другом месте. Есть ещё одна история со знакомым мне пенсионером. Мужчина очень любил детей и всегда носил в кармане конфеты – угощал детвору во дворе и транспорте. Делал он так в те хорошие времена, когда это было нормальным. А теперь представьте, если сейчас вам расскажут, что седой мужчина в пальто и шляпе угостил ребёнка конфеткой? Ассоциация сработает, правда? И полетят ориентировки и посты. “Яжематери” постоянно настороже и считают, что их ребенка все хотят обидеть, хотя в пору уже защищать мужчин от детей. То, что раньше было в порядке вещей, сейчас превратили в сюр. На Западе, подав женщине руку, рискуешь быть обвинённым в домогательствах, в России, спросив у ребёнка номер дома, становишься педофилом. Так что держите при себе своих детей, я их боюсь» («Волгоград-онлайн»; курсив мой. – МЛ).
Из комментариев читателей к материалу о деле Сушко:
- «Сдуру один раз, зайдя в магазин у дома, увидел девчонку лет 6-ти, которая пыталась открыть бутылку газировки и у нее не получалось, подошел, открутил тугую пробку, мамашка стояла у кассы и накинулась на меня буквально уже с обвинениями понятно какими, истерично и привлекая внимание. Спасло то, что сказал: живу с вами в одном дворе, вижу вас каждый день и у меня дочка немного старше, но сердце екнуло… Короче, товарищи, в транспорте пересаживайтесь подальше, никогда не помогайте маленьким детям, даже не смотрите в их сторону, иначе беды не миновать!»
- «Работаю водителем в детском саду. Поставил три регистратора, снимающих меня, – на руки, пах и на голову. Один раз мамаша с папашей прибежали денег требовать, типа я их ребенку подзатыльник дал. Посмотрели видеорегистратор – всё нормально… уффф, думаю, пронесло…».
- «Теперь все мужчины от 18-ти лет, если пошли, к примеру, в кино, внимательно посмотрите, кто рядом с вами сидит, и если там девочка моложе 18 лет на вид, а лучше 22-х (т.к. на вид некоторые зрело выглядят уже и в 14 лет), лучше сразу уходите и сдавайте билет обратно и объясняйте причину, что Вы не можете себе позволить сесть рядом с несовершеннолетним лицом (пока только еще девочкой, до мальчиков пока не дошел беспредел в судах), т.к. не хотите сидеть 12 лет на зоне. И ничего смешного тут нет».
Получила распространение горькая шутка: раньше детей учили не говорить с незнакомыми дядями, а теперь взрослых учат ни при каких обстоятельствах не подходить к незнакомым детям. Так вытравляются те самые нормальные, традиционные ценности, человеческие отношения.
Истерия умножает самое себя – вспомним заключения экспертов по делу Чавдарова (приложение 2_1): злонамеренного оговора нет; есть, вернее всего, недоразумение – видимо, мать девочки какое-то время искренне верила, что ее дочь подверглась развращению. То же кажется вероятным в деле Жалобы, и то же, очевидно, послужило мотивом зверского убийства в Верхней Пышме; от того же погиб отец Романа Радыванюка. Из-за «педоистерии» люди не только калечатся физически и духовно, но и гибнут, причем страшной, мучительной смертью.
Еще и еще раз подчеркнем: настоящая педофилия – страшная опасность. Здесь речь о педофилии ложной – об истерии и злоупотреблениях, спекуляции на естественном желании уберечь детей, каковая спекуляция оборачивается, помимо прочего, не защитой детей, а их моральным растлением, как было показано выше. «Я не защищаю педофилов, – говорит адвокат Черноусов. – Педофилы – это те, кто высматривает на детских площадках, у школ, затаскивает в подъезды, к себе в квартиру, конфеты дает, а не те, кто, как Сушко, сел на диван, просидел от начала и до конца и, слова не сказав, получил восемь лет». Высокое покровительство и широкое освещение имеет работа, проводимая движением «Сдай педофила!» во главе с А.О. Левченко. Но цель этой работы не имеет отношения к нашей теме. Если мы защищаем детей, то надо защищать именно детей, а не карьерно-карманные интересы взрослых, губя при этом множество судеб.
Упомянув А.О. Левченко, считаю нужным цитировать недавнее ее выступление в печати: «Сколько раз мы сталкивались с тем, что после обращения следователь просто вызывал к себе в кабинет предполагаемого педофила и опрашивал его, а тот всё отрицал, и его отпускали. Потом этот человек спокойно идет к себе домой, удаляет все доказательства, чистит компьютер, а часто даже успевает до смерти запугать жертву. Бороться с педофилией можно только при помощи комплекса мер, разработанных разными министерствами и ведомствами. Только ужесточением законодательства проблему не решить». Как видим, опытный и авторитетный человек свидетельствует о случаях, противоположных тем, о которых речь здесь. Не верить приведенным словам оснований не вижу. Но эти слова – лишний аргумент за то, что порядок расследования случаев педофилии остро нуждается в коррекции. Профессиональная, тщательная, незаинтересованная ни в каком результате кроме точного экспертиза – одно из главных средств защиты не только от ложной педофилии, но и от настоящей: при такой экспертизе настоящий педофил не сможет легко уйти от ответственности.
В одном из цитированных высказываний говорилось об особой опасности ложной педофилии для отдельных профессиональных сообществ – например, для юристов. То же касается профессий, издавна считающихся самыми гуманными и почтенными, – врачей и учителей. Легко заметить, сколь велика доля врачей и медработников среди тех, о ком мы ведем речь. Но поскольку обсуждение проблем защиты от оговора врачей требует профессиональной квалификации, – только несколько слов о профессионально близких мне проблемах учителей музыки.
Адвокат Ангелов начал выступление на круглом столе в ОП РФ так: «Все педагоги, все преподаватели, все люди, которые работают в сфере искусства и преподавания, могут быть привлечены к данному виду уголовной ответственности» (курсив мой. – МЛ). В заключении по делу Чавдарова адвокат Резник пишет, что учитель, хотя и осужден необоснованно, «пал жертвой собственной беспечности. Все преподаватели, занимающиеся на дому с малолетними, изначально образуют группу риска» (приложение 2_1; курсив мой. – МЛ). Так и хочется воскликнуть: это безумие! Каждый из моих коллег легко приведет десятки примеров, когда занятия индивидуальные занятия музыкой приходилось вести на дому – по самым разным причинам, связанным со здоровьем педагога, состоянием инструмента, доступностью помещения в нужное время… Так повелось испокон веков. Теперь же – «группа риска»…
Согласимся: ошеломленный Чавдаров (не забудем и свежий кровоподтек, обнаруженный у арестованного на 2-3 сутки заключения – см. приложение 1, раздел 2), как и его родные, допустили в первый год его эпопеи немало тактических ошибок (трудно ожидать иного от людей, никогда раньше не сталкивавшихся с «дьявольским катком»). На основании открытых данных можно предположить, что и в роковой день 2 сентября 2019 г. Чавдаров повел себя недостаточно осмотрительно (хотя мы, педагоги, знаем, что, например, «забыла концертную форму» – ситуация вполне рабочая; тем более, что ученица, как теперь установлено, входила в круг друзей его семьи, поэтому ожидать подлости от ее родителей учитель едва ли мог; вспомним и то, что эта ученица не раз бывала в квартире учителя одна). Но считать нормальное человеческое поведение беспечностью, на мой взгляд, неправильно. А мы уже привыкаем к тому, что, скажем, погладить плачущего ребенка по голове – «беспечно»…
Вот комментарий моего коллеги, доцента Московской консерватории, известного пианиста С.А. Главатских: «Заниматься на дому преподавателю-мужчине с несовершеннолетней девочкой – это недопустимая беспечность. Хорошо. А является ли беспечностью, к примеру, работа преподавателя мужского пола в Образовательном центре *** (речь об одном из самых крупных отечественных центров образования для подростков. – МЛ)? Заниматься там приходится:
а) с несовершеннолетними (причем совершенно незнакомыми. – МЛ) девочками
б) в отсутствие родителей
в) в закрытом на две двери классе на цокольном этаже
г) двери часто захлопываются так, что снаружи не открыть.
Является ли везением то, что нас всех ещё не пересажали? Требовать ли нам обязательной установки видеокамер в классах? Требовать присутствия специальных наблюдателей-женщин на всех уроках? Каким ещё образом, с точки зрения Генри Марковича, преподаватель может обеспечить свою безопасность?» (Facebook).
Вопросы коллеги представляются мне более, чем правомерными. На каждый урок наблюдателя не посадишь, да и наблюдатель – тоже живой человек; камера может сломаться или выключиться, да и не все попадает в ее объектив… Скажем, если переволновавшаяся ученица перед экзаменом говорит: «Можно, я Вас обниму?» (случай банальный), то обвинение в педофилии готово: следы непременно останутся… Неужели теперь учитель должен видеть в каждом ученике подлеца? Мы этого хотим? Как заметил коллега Главатских в ходе дальнейшей дискуссии, «принять ситуацию a la guerre comme a la guerre я пока морально не готов»…
В статье под заголовком «Дело Березкина: по ком звонит последний звонок?» историк Илья Смирнов пишет: «Такими уголовными делами (и не только уголовными делами, но и насаждением ненормальных отношений, болезненной подозрительности между учеником и учителем. – МЛ) подрывают основы профессии, и без того низкооплачиваемой, затравленной оптимизоидами сверху и обнаглевшими учениками снизу. Мужчине уже страшно идти преподавать. А дальше что – начнут писать телеги на женщин? Всерьез обсуждаются меры безопасности: давайте установим камеры над каждой партой и датчики в каждом портфеле, чтобы в случае чего оправдаться». Оправдаться, однако, получается далеко не всегда: запись с камеры видеонаблюдения из дела Сушко лежит в открытом доступе, но и обвинение, и защита ссылаются на нее как на доказательство в свою пользу, а Сушко, как известно, в колонии.
В очевидных случаях видеозапись может способствовать установлению истины. Но полную картину происшествия она дать не способна: не все может попасть в кадр. Вот, например, дело руководителя шахматного кружка (Москва). Мать девочки утверждала, что тренер «сажал ребенка рядом с собой и незаметно для других демонстрировал свой половой орган», – в присутствии других учеников! «МК», ссылаясь на коллег учителя, пишет: «Один на один с ребенком преподаватель никогда не оставался. Кроме того, в коридоре за дверью всегда находились родители, ожидающие детей. Кстати, и взрослые, и малыши отзывались о педагоге только положительно» (курсив мой. – МЛ). Куда там видеокамера… Но я знаю, что несчастный руководитель кружка (он по основной профессии – аккордеонист, преподавал в музыкальной школе), у которого на момент ареста была грудная дочь, сейчас отбывает 14 лет строгого режима…
Продолжим цитату Ильи Смирнова: «…не проще ли раз и навсегда прекратить аресты, тем более посадки без доказательств?» (курсив мой. – МЛ).
В заключение остается несколько уточнить предлагаемые меры (см. приложение 1, раздел VII).
Главное, что представляется необходимым и что является, по-видимому, самым трудным, – прекратить нагнетание так называемой педоистерии. Вред от последней был показан, надеюсь, убедительно. Никакая проблема, тем более такая серьезная, как распространение педофилии настоящей, не может быть решена в истерике. Непременным условием разрешения таких проблем являются хладнокровие, взвешенность подхода, основательность суждений.
Представляются необходимыми также следующие меры:
- Скорейшее возвращение обвиняемым в половых преступлениях права ходатайствовать о рассмотрении их дел с участием присяжных. Чрезвычайно важно не только вернуть это право, но и гарантировать осужденным по данной категории дел без присяжных право на дополнительную апелляцию именно к суду присяжных. В самом деле, нынешние положения закона, исключающие рассмотрение с участием присяжных дел данной категории, очевидно нарушают – с учетом сложившейся правоприменительной практики – целый ряд статей Конституции РФ: 45, 49, 50 ч. 2, 123 ч.3… Вероятно, требуется определение Конституционного суда с последующим возобновлением производства по соответствующим уголовным делам на основе ст. 413 УПК РФ (ч.2 п.2 и ч.4 п.1).
- Повысить уровень гласности судопроизводства при рассмотрении соответствующих уголовных дел (сохраняя в тайне имена несовершеннолетних участников судебного процесса).
- Введение следственного суда, выравнивание прав экспертов и специалистов, привлекаемых сторонами в судебном процессе (предложения адвоката Резника) и другие меры, направленные на обеспечение реальной состязательности уголовного процесса.
- Санация органов суда, следствия и прокуратуры (в том числе в аспекте статей 302, 303 и 305 УК РФ).
- Усиление ответственности (в том числе снижение возраста, с которого наступает ответственность) за клевету, заведомо ложный донос и заведомо ложные показания (ст. 1, 306 и 307 УК РФ).
- Изменение порядка возбуждения уголовных дел по признакам половых преступлений против несовершеннолетних (прежде всего, п. «б» ч. 2 ст. 132 УК РФ) – необходима предварительная независимая тщательная медико-психологическая экспертиза ребенка, предъявляющего жалобы, в которых усматриваются признаки действий сексуального характера в отношении него.
- Предложения адвоката Ангелова по части уголовно-процессуального законодательства (сделаны на Круглом столе в Общественной палате РФ 17 августа 2020 г.): а) допустить использование детектора лжи в отношении несовершеннолетних, разработав соответствующий порядок; б) допустить врача-гипнолога к делам несовершеннолетних, разработав соответствующий порядок; в) допустить более длительные, чем разрешено ныне ст. 191 УПК РФ, очные ставки с несовершеннолетними и обеспечить более широкое их применение; г) разрешить судам при избрании меры пресечения изучать данные по алиби подозреваемого, дополнив соответственно ст. 108 УПК РФ.
Меры более конкретного характера должны разрабатываться соответствующими профессиональными сообществами. Что касается музыкального образования, то представляется желательным типовой договор между учеником/представителем и учителем/дирекцией (подробнее см. Приложение 1, раздел VII), содержащий взаимоприемлемый порядок разрешения конфликтных ситуаций, а также видеофиксация индивидуальных занятий в классах с ограниченным правом просмотра.
Москва, январь 2021 г.
Перечень приложений (часть приложений публиковать нельзя, поскольку они содержат конфиденциальную информацию. )
- Текст доклада «К проблеме “ложной педофилии”», представленного на круглом столе в ОП РФ «Детские школы искусств: великие традиции и неопределенное будущее» 17.08.2020
- По делу Чавдарова:
2_1 Заключения адвокатов Резника, Клювганта, Чернышова (получены по электронной почте)
2_2 Текст справки по ходу дела на июнь 2020 г., составленной адвокатом Тер-Саркисовым (получен по электронной почте)
2_3 Текст речи осужденного Чавдарова на слушаниях во Втором кассационном суде общей юрисдикции 16.12.2020
- По делу Березкина: Справка, составленная адвокатом Ангеловым
- По делу Гори:
4_1 Справка, составленная адвокатом Сидельниковой
4_2 Таблица, составленная адвокатом Сидельниковой, на основе полученных Горей от телефонной компании данных геолокации мобильных телефонов самого Гори и Овчинниковой Т.В.
4_3 Пояснения осужденного Гори к данным геолокации телефонов
- По делу Краскина:
5_1 Информационное письмо Краскиной В.А., супруги осужденного Краскина
5_2 Видеозапись, сделанная В.А. Краскиной на празднике 6.07.2019
5_3. Текст речи защитника адвоката Ушакова на процессе 10.06.2020
5_4 Приговор
5_5 Апелляционное определение
5_6 Заключение экспертов №42 (комиссионная медико-биологическая экспертиза) от 7.08.2019
5_7 Заключение специалиста № Р/888/07/20 (доктор медицинских наук В.Г. Белов; ООО «Межрегиональный центр экспертизы и оценки»)
5_8 Письмо Управления ФСБ по Тихоокеанскому флоту от 14.09.2019
5_9 Ходатайство командира войсковой части 30926 от 27.01.2020
- По делу Козодоя:
6_1 Приговор
6_2 Справка по делу, составленная Н.Н. Тарасовой, супругой и законным представителем осужденного Козодоя
6_3 Объяснение ребенка
6_4 Протокол осмотра предметов
- Переписка М.В. Лидского с А.Ю. Кузнецовой.
7_1 Текст письма М.В. Лидского А.Ю. Кузнецовой от 26.08.2020 (передано по электронной почте)
7_2 Ответ М.В. Лидскому за подписью В.М. Атаулиной от 12.10.2020
- Материалы, полученные от товарищей К.Э. Чавдарова по ИК-1 Большие Перемерки (г. Тверь) – Безрухова и Тюленбаева
Михаил Лидский