Первый тур пианистов XV Международного конкурса им. П. И. Чайковского, проходивший с 16 по 20 июня 2015 г. в Большом зале консерватории, преподнёс несколько сюрпризов разного калибра. Его результаты можно прочесть здесь.
Во-первых, за столом жюри блистательно отсутствовали Барри Дуглас и Денис Мацуев. Первый — был хотя бы на предварительном прослушивании, где добросовестно слушал живьём всех, кого отобрали по видеозаписям. Таким образом, он, хотя и не полном объёме, но имеет представление о качестве их игры. Мацуев же собирается появиться только к третьему туру.
Насколько мне известно, окончательное распределение мест должно проводиться не только по результатам финального тура, но и по совокупной оценке выступлений музыканта на всех турах. Как г-н Мацуев сможет объективно оценить достоинства конкурсантов, услышав их только в III туре? Мне можно возразить, что такая практика есть не только на конкурсе им. Чайковского. Ну и что? Может быть, не во всём нам повторять не самые удачные «зады» других конкурсов, а проявить именно в этом свою эксклюзивность, особенно на фоне почти тотального импортозамещения. А пока что жюри пианистов после I тура покинул Александр Торадзе.
Один из важных стимулов к участию в международных конкурсах — это возможность просто сыграть перед знаменитыми исполнителями или продюсерами, сидящими в жюри. Но если такая звезда появляется только на финальный тур, то большинство конкурсантов этой возможности не получают. Так, из 55 конкурсантов, приехавших в Москву на фортепианный конкурс, в третьем туре выступят только шестеро.
Во-вторых. Работа в жюри оплачивается. Не вдаюсь в подробности величины оплаты (я не привык считать деньги в чужом кармане), но она, вероятно, рассчитана исходя из полной занятости во всех турах. Это составляет у пианистов 15 дней. III тур длится три дня, что составляет 20% от общего рабочего времени. Интересно, г-н Мацуев получит двадцать процентов от своего гонорара — или же все сто? Меня этот вопрос волнует как налогоплательщика, на чьи средства из госбюджета этот конкурс проводится. Хорошо бы Счётной палате проверить финансовую сторону проведения этого конкурса — в частности, насколько дороже проводить конкурс в двух городах.
Я конечно, не римский сенатор Катон, но не устану повторять в каждом материале, посвящённом конкурсу им. Чайковского: конкурс должен вернуть в название слово «Московский» и проводиться только в Москве.
В многочисленных интервью задолго до начала конкурсе его организаторы разного уровня обещали беспрецедентный уровень прозрачности судейства. Было обещано, что результаты голосования по каждой кандидатуре будут вывешены на сайте конкурса. Члены жюри должны были написать «да» относительно каждого, чьё участие в следующем туре они считают возможным. Вместо этого мы получили закрытые предварительные прослушивания и ноль прозрачности. У пианистов уже завершился первый этап II тура, но эти результаты не опубликованы до сих пор и вероятнее всего, опубликованы не будут. (Результаты в результате появились в интернете, однако не на официальном сайте конкурса – прим. ред.)
Результаты такой «прозрачности» немедленно дали свои результаты. Самым неприятным сюрпризом стали сами некоторые результаты I тура. Как ни призывают нас уважать мнение членов жюри, компетентных в своей профессии, но некоторые решения не могут не вызвать, мягко говоря, недоумения.
Недовольные, конечно, будут всегда — и это нормально. Но есть три имени: Андрей Гугнин, Юрий Фаворин и Андрей Осокин, отсутствие которых во втором туре вызвало негативную реакцию не только слушателей, в том числе и очень компетентных, но и большинства музыкальных критиков. Тем более, что во второй тур прошли как минимум три пианиста (имена называть не буду), ни в чём ярком не замеченных, которых, по мнению многих, пропускать не стоило. Разбирать достоинства каждого из трёх «неудачников» нет смысла – что махать кулаками после драки. Желающие сами могут услышать их выступления в Интернете.
Помимо трёх вышеназванных имён, я бы особо отметил в первую очередь молодого американского пианиста Джорджа Ли, который при великолепной технике показал как недюжиную музыкальность, так и проникновение в глубину содержания музыки.
Очень интересным показал себя француз Люка Дебарг.
На Николая Медведева я обратил внимание год назад, когда он безоговорочно победил на Международном конкурсе памяти Веры Лотар-Шевченко в Екатеринбурге. Потом он выиграл Всероссийский конкурс и подтвердил свой класс, прекрасно выступив в I туре нынешнего конкурса.
Очень удачно в I туре сыграл здесь и другой победитель Конкурса памяти Лотар-Шевченко в 2012 году Михаил Турпанов.
Среди тех, кто не прошёл во II тур, стоит отметить Динару Клинтон, которая сделала вторую попытку участия в конкурсе им Чайковского. За прошедшие четыре года она заметно прибавила в мастерстве, но и этого ей не хватило для попадания на шаг выше.
В разной степени интересными показали себя Александр Ульман (Великобритания), Чень Мойе (Китай), Андрей Дубов и Дмитрий Шишкин (Россия). Те, кого я не упомянул в этом репортаже, не привлекли моего внимания, в том числе и фавориты московской публики Лукас Генюшас и Даниил Харитонов. (Практика показывает, что глас народа далеко не всегда глас Божий. Достаточно вспомнить 1966 год и первую премию Григория Соколова, вызвавшую гнев московской публики, забросавшей гнилыми помидорами автомашину председателя жюри Эмиля Гилельса. Где сейчас тогдашний фаворит публики Миша Дихтер и где Григорий Соколов!)
Выступление в I туре Андрея Коробейникова — отдельный разговор. Он сам сделал всё, чтобы его не пропустили во II тур. Если о его интерпретации 32-й сонаты Бетховена ещё долго будут спорить, то про первую часть его выступления у меня есть два предположения. Первое – та каша нот, в которую он превратил исполненные без перерыва пьесы – это намеренный эпатаж жюри. Второе – что это исполнение находится где-то на грани психиатрии.
Отвлекаясь от персоналий, нельзя не отметить чрезвычайно высокий уровень технической оснащённости всех конкурсантов. На международных конкурсах такого уровня технически слабых сегодня просто нет. Так, Трансцендентные этюды Листа, им самим названные этюдами высшего исполнительского мастерства, – «Метель», «Дикую охоту», «Блуждающие огни», даже «Мазепу», который ещё не так давно считался «по зубам» только виртуозам высшего класса, – сегодня играют все. А вот музыкально несостоятельных сколько угодно.
Анализ программ первого тура заставил задуматься. На этом конкурсе пять человек, причём весьма молодых, исполнили Сонату № 32 Бетховена. Сонату – как известно, очень сложную по глубине, – раньше играли уже сформировавшиеся музыканты. Даже на прошлом конкурсе, когда её включил в программу почти тридцатилетний Алексей Чернов, это вызвало некоторую насторожённость. А сегодня она в программе 19- летнего Джорджа Ли! Исполнил он её великолепно, но это было исполнение на интуитивном уровне. Вряд ли он полностью осознаёт всю философскую глубину этой последней сонаты Бетховена.
Мне кажется, что организаторам конкурсов при составлении списка произведений для выбора к исполнению не стоит включать в него последние сонаты Бетховена (начиная с 28-й) и сонату си минор Листа.
Сейчас у пианистов в разгаре II тур, где их ожидает самое трудное, с моей точки зрения, испытание – второй этап этого тура, на котором каждый сыграет один из фортепианных концертов Моцарта. Тут негде спрятаться за блестящей техникой или брутальным напором. Концерты Моцарта, как яркий фонарь, однозначно высвечивают, есть ли у исполнителя истинный музыкальный дар и вкус.
Владимир Ойвин