Оперный шедевр, написанный Моцартом вслед за “Дон Жуаном” и зеркально отразивший коллизию изменчивой любви, только в женских образах – “Cosi fan tutte” (“Так поступают все женщины, или Школа влюбленных”), поставили на Новой сцене Большого театра.
Спектакль для молодых солистов создали голландский режиссер Флорис Виссер, художники Гидеон Дэйви (Великобритания) и Девеке ван Рей (Нидерланды). Музыкальный руководитель постановки – Стефано Монтанари (Италия).
Моцартовская drama giocoso (шутливая драма) из разряда модной в его эпоху “школы чувств” прежде не слишком часто появлялась на российской сцене. Из раритетов – обаятельный спектакль Александра Тителя “Cosi fan tutte” на сцене Музыкального театра Станиславского и Немировича-Данченко.
В афише же Большого театра “Cosi” до сегодняшнего дня числилась в единственной постановке почти сорокалетней давности (1978 год). Однако новый спектакль станет, похоже, долгосрочным “хитом” на столичной оперной афише. Это как раз тот редкий случай, когда и сценическая эстетика, и музыкальное воплощение оказались убедительными для разной аудитории и в разной системе оценочных координат и при этом лишенными конфронтации, подразумевающей критику традиционного (эстетически наивного).
Постановщики сделали ход по вектору “театр в театре”, когда любой смысл в спектакле оказывается условным, эстетически отрефлексированным. Это и живая история молодых людей (актеров) – Фьордилиджи и Гульельмо, Дорабеллы и Феррандо, и театральный розыгрыш Дона Альфонсо (старого “жуана”, владеющего театром), и обыгранные музыкальные моцартовские рефлексии патетической оперы-seria, и классическая коллизия “весь мир – театр”.
Причем театр – не метафорическое, а реальное пространство на сцене: со своим партером, балконами, гигантской, сверкающей “тонной” хрусталя люстрой, помостом, по которому движется “заснеженный” отряд костюмированных солдат, уводящих “на войну” моцартовских героев-любовников. Здесь свои, “театральные”, закулисные дети – игривые кудрявые амуры и фавны, свои разрисованные пейзажами декорации, “оживающие” своей жизнью, здесь свое “солнце” – нежный золотистый свет, разлитый по сцене, “подсвеченный” софитами.
И наконец – “подсказка” абсолютной условности происходящего – нарядная ракушка суфлерской будки, из которой выскакивает на сцену, как “черт из табакерки”, очаровательная комическая Деспина, мотор истории giocoso.
Вмонтированная внутрь моцартовского повествования о превратностях любви, где девушки, оставшись ждать ушедших на войну женихов, изменяют им с ряжеными “албанцами” (их собственными женихами, решившими проверить невест на прочность морали), эта театральная игра – местами лирическая, ироническая, патетическая, плутовская – разрешается в самом финале, когда рисованный “второй” занавес (как в каморке папы Карло) взвивается и обнажает другой зрительный зал – “зазеркальный”, эпохи моцартовской Вены.
И тогда разворачивается суть: весь мир – театр, игра, в которой никто не побеждает, но каждый что-то открывает для себя. И в этом смыслы двух миров – жизни и театра – совпадают. Для моцартовских героев drama giocoso разрешается сентенцией: не обманывай и не будешь обманут.
Надо заметить, что молодые артисты, занятые в спектакле, легко и органично осваивают эту полновесную театральную игру, сотканную из сплошных условностей и скрещиваний: пародирование оперы-seria и развернутые лирические арии, драки, фехтование, маскарадные переодевания, ревность, разочарование, переживание ускользающей любви и при этом отлично спетые партии.
И все они – заводная Алина Яровая (Деспина), лирический тенор Юрий Городецкий (из Минска) в партии Феррандо, артистичный бас Александр Миминошвили (из “Геликон-Оперы”) – Гульельмо, техничная меццо Александра Кадурина (Дорабелла) и грациозная Анна Крайникова Фьордилиджи – заполняют спектакль энергией и драйвом, не отпуская ни на секунду внимание зала.
Дирижер Стефано Монтанари дает невероятно быстрый темп оркестру, еще больше затягивая в “омут” этой тотальной игры. Новшеством же музыкальной трактовки оказываются “импровизации” хаммерклавира на моцартовские темы, разливающиеся под речитативы secco. И это добавляет чисто моцартовского “шарма” в непредсказуемую и чарующую игру, затеянную героями “Cosi fan tutte” – игру любви и случая.
Ирина Муравьева, “Российская газета”