«Транссибирский Арт-фестиваль» создан год назад по инициативе всемирно известного скрипача Вадима Репина, уроженца Новосибирска.
В этом сезоне фестиваль дотянулся до Москвы. Кроме Новосибирска и Москвы, его концерты охватят Омск и Красноярск – города вдоль Транссибирской магистрали, давшей название фестивалю.
В его рамках в новом столичном концертном зале «Филармония-2» 3 апреля 2015 года состоялся филармонический совместный концерт двух друзей – французского пианиста Жан-Ива Тибоде и Вадима Репина.
В программе – два композитора: Клод Дебюсси и Морис Равель.
Отрыла программу Соната для скрипки и фортепиано соль минор К. Дебюсси. Не обошлось без приключений. В начале сонаты у Репина лопнула струна. Пришлось её заменить и начать сонату заново. Может быть, этим объясняется, что поначалу соната Дебюсси зазвучала бледновато. Но скрипач быстро собрался, и инструмент Guarneri del Gesù 1736 Lafont (Репин играет на нём с 2013 года) зазвучал в полную силу. В этой сонате обе партии равноценны – и по энергетике звучания, и по виртуозности.
В Сонате № 2 для скрипки и фортепиано соль мажор Мориса Равеля партии фортепиано и скрипки менее равноценны. Скрипка доминирует, а аккомпанемент более прозрачен и холодноват по настроению, особенно в первой части Allegretto. В целом с ролью лидера Репин безусловно справился. Надо отдать должное – ансамбль у Репина и Тибоди сложился отменный.
Во втором отделении участвовал Симфонический оркестр Москвы «Русская филармония» п/у его главного дирижёра Дмитрия Юровского. Оркестр сейчас находится в прекрасной форме.
В Концерте № 1 для фортепиано с оркестром соль мажор Мориса Равеля Тибоде играл блестяще, с истинно французским шармом. Экспрессивная первая часть концерта, Allegramente – изобилует виртуозными моментами, в которых пианист показал прекрасную мелкую технику. Вторая часть Adagio assai буквально заворожила: как будто это не рояль, а хрустальные подвески звенят. Хотелось, чтобы эта часть длилась и длилась. Завершилось всё ярким, виртуозным presto.
На бис французский пианист великолепно исполнил «Павану на смерть инфанты» Равеля, оттенив грустью яркий финал фортепианного концерта.
Затем оркестр исполнил хореографическую поэму М. Равеля «Вальс». Исполняют это сочинение довольно часто – но при этом довольно редко его интерпретация соответствует истинной природе равелевского вальса. Ведь он начинается с лёгких венских вальсов, которые постепенно перерождаются в макабрический, адский танец. Причём этот переход должен быть незаметен. Вот эта-то незаметность и есть самое трудное!
Удался ли такой переход Дмитрию Юровскому? Мне кажется, да. На tuttti оркестр звучал великолепно.
Вадим Репин завершил программу вечера виртуозной «Цыганкой» – Концертной рапсодией для скрипки с оркестром Равеля. Исполнил он её, безусловно, блестяще – его скрипичный аппарат, «настроенный» ещё Захаром Броном, функционирует безупречно.
Но тут хотелось бы высказать одно соображение – может быть, неожиданное.
Чисто музыкально талант Репина ориентирован на более серьёзную музыку, на её более крупные, сложные формы. Поэтому виртуозная музыка получается у него слишком, что ли, академичной, слишком правильной. Исполнение такой музыки требует от музыканта некоего «куража», если не сказать «хулиганства» – на грани хорошего вкуса. Такой кураж есть далеко не у всех даже очень крупных исполнителей. (Как чувство юмора, которое есть далеко не у каждого гения.) Не потому ли чисто виртуозную музыку очень редко исполняли такие гиганты скрипичного искусства, как Давид Ойстрах или Иегуди Менухин?
Не хочу, чтобы кто-то понял так, будто Репин сыграл «Цыганку» не очень хорошо – просто в этом исполнении мне не хватило того, что называется «перчинкой», без которой такая виртуозная музыка в значительной мере теряет привлекательность. Конечно, бравурная «Цыганка» очень эффектная точка в программе, но какой-нибудь тихий бис впечатлил бы не менее.
Здесь уместно оценить достоинства нового концертного зала «Филармония-2». В этот вечер я впервые услышал, как звучит в этом зале сольная и камерная музыка. Звучит она превосходно. Так что новый зал будет прекрасной универсальной концертной площадкой. Есть только два предложения.
Сцена здесь – очень большой глубины. В зарубежных концертных залах такого типа делается подиум в конце сцены для духовых и ударных, «приподнимащий» эти группы и для дирижёра, и для слушателя. Целесообразно соорудить такой подиум и здесь. Это не дорого, а эффект будет заметным.
Другое предложение – более глобального плана. В виду хороших акустических свойств зала было бы целесообразно создать на его основе Центр звукозаписи с собственным лейблом Московской филармонии, что снимет зависимость от Большого зала консерватории. Всё-таки при всех усилиях филармонии улучшить акустику КЗЧ, полностью решить проблему невозможно из-за архитектурных особенностей зала. Новый концертный зал мог бы эти проблемы снять. Для этого понадобится хорошая аппаратная и штат квалифицированных звукорежиссёров.
Владимир Ойвин