Год, объявленный в России Годом ребенка, да еще накануне следующего, названного Годом семьи, в балетном миру завершается двумя премьерами детских спектаклей – “Снегурочкой” в Москве и “Чиполлино” в Петербурге.
Московский спектакль поставлен балетмейстером Иваном Фадеевым в нынешнем году специально для Детского музыкального театра имени Наталии Сац, “Чиполлино” в хореографии Генриха Майорова Михайловский театр выбрал для общения с юной аудиторией через три десятка лет после первой премьеры в Большом!
Так или иначе, но обращения обоих театров к этим названиям и этим хореографам достаточно четко отражают картину современной жизни балетного театра России и свидетельствуют о том, что “нужны новые формы”.
Наступление зимы Детский музыкальный театр имени Н. И. Сац встретил премьерой двухактного балета “Снегурочка” по пьесе-сказке Александра Островского.
Спектакль осуществлен в рамках проекта “Взаимодействие” при поддержке Регионального общественного благотворительного фонда “Российский национальный балет” под руководством Рината Арифулина и Валерия Лантратова.
К постановке привлекли молодые творческие силы: балетмейстер Иван Фадеев (он же автор либретто совместно с Роксаной Сац), театральный художник Ксения Шимановская и композитор-фольклорист Владимир Соколов. Фонд так же помог привлечь в работу солистов балетных театров Москвы, педагогов-репетиторов.
Партию Леля танцевал ведущий танцовщик Большого Ян Годовский, ассистентом балетмейстера выступила солистка Большого Наталья Выскубенко. Нашлось в спектакле место и для учеников детского Театра балета “Эльф”.
Иван Фадеев не стал использовать музыку Чайковского, ставшую основой известного спектакля Владимира Бурмейстера в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, а пригласил молодого композитора, для которого главной в партитуре стала тема языческих обрядов.
Музыку, написанную в современной стилистике, оркестр под руководством Константина Хватынца встретил с энтузиазмом, и его работа сама по себе оказалась интересной.
Балет, несомненно, ориентирован на детскую аудиторию, хотя и почтенная публика не остается равнодушной. Здесь нет традиционной балетной атрибутики – пуантов (кордебалет танцует в лаптях, на полупальцах танцуют и солистки). Фантазия Фадеева подобна праздничному фейерверку.
В спектакле нет традиционных па-де-де и вариаций, как нет и статичных сцен: все подчинено драматургическому развитию действия. Каждый получил индивидуальный образ и эмоционально-насыщенный хореографический текст – будь то солист или танцовщик кордебалета.
Мужской состав труппы – свита Деда Мороза. В белых сверкающих комбинезонах, подобно паукам, свита перемещается из кулисы в кулису, чем создает иллюзию атаки колючих снежных хлопьев. У Весны свита олицетворяет красоту внешнего мира: цветастыми шарфами, будто весенним теплом, окутывает “морозную стужу”, отчего и рождается на свет Снегурочка.
Снегурочка по сюжету – дочь Мороза и Весны – существо противоречивое. Но балерина Надежда Твердохлебова в течение всего действия оставалась милой и только, никакого внутреннего сомнения в ее мечущейся между холодом и человеческим теплом душе не рождалось.
Иван Фадеев продемонстрировал комедийный дар, который не так часто встречается у хореографов вообще и российских – в частности. В своих постановках он избегает чистой классики.
Его хореография – своего рода результат слушания “музыки тела”, тем более что фольклорный характер партитуры дает простор режиссерской фантазии, чем Фадеев и пользуется, и владеет – как в неистощимых пластически комедийных партиях Бобыля (М. Павлов) и Бобылихи (Ю. Селиванова), так и в драматическом тексте главных персонажей.
В поэтической сказке о Снегурочке балетмейстер вперед других слышит славянские мотивы, которые и становятся основой его хореографического письма. Издревле русские празднества имели “устную драматургию” – свои песни, пляски, жестикуляцию, которые в условной форме танцевального языка возрождаются в этом спектакле.
Веселым берендеям отдана стихия языческого обрядового празднества в честь бога солнца Ярилы, и эта стихия насыщает фадеевскую “Снегурочку” от пролога к финалу яркими и сочными красками живой природы. Сценография и костюмы Ксении Шимановской – крестьянские сарафаны, длинные рубахи, порты, головные уборы – наравне с хореографическими идеями “режиссируют” спектакль, определяют его поэтическую атмосферу.
Роль рассказчиков Фадеев отвел поющим скоморохам, артистам оперной труппы (А. Бибикова, В. Шишкин), которые комментируют действие для самых маленьких зрителей. Другие же из скоморошьего племени выделывают замысловатые коленца, связывая “явления” танцевальной сказки-пьесы.
В непрерывной полифонии жизни жителей Берендеева царства и разыгрывается драма главных героев. Безмятежно радостному Лелю Яна Годовского противопоставлен мятущийся и страстный Мизгирь Сергея Татаркина с его губительной силой и необузданными порывами.
Неистово звучит монолог Купавы (Елена Музыка) о предательстве Мизгиря – без слезливо-скучных аттитюдов и арабесков, в сложном танцевальном рисунке – чуть резковатом, но звенящем, как надорванная струна.
Оксана Карнович, газета “Культура”