В Большом зале консерватории состоялся концерт, историческое и просветительское значение которого не менее велико, нежели музыкальное.
За пульт “Виртуозов Москвы” стал 83-летний Рудольф Баршай, всемирно известный музыкант, участник первого состава Квартета имени Бородина, основавший легендарный Московский камерный оркестр в 1955 году.
Когда четверть века спустя появились “Виртуозы Москвы”, эталоном для них был именно оркестр Баршая, многие участники которого влились в новый коллектив.
Сегодняшних “Виртуозов” мало что объединяет с прежними, однако именно в этот вечер преемственность между тремя поколениями виртуозов нельзя было не ощутить.
Программу отрепетировали необыкновенно тщательно. Баршай посвятил ей около недели: по нынешним меркам – много, хотя и меньше, чем тратилось на подготовку концертов Московского камерного оркестра. Звучали произведения фирменного баршаевского репертуара – Моцарт, Чайковский и Александр Локшин.
Судьба Локшина, умершего 20 лет назад, – пример вопиющего несоответствия между малой известностью сочинений композитора и огромной мерой его таланта. Около года назад эти же слова приходилось писать по поводу Мечислава Вайнберга в связи с премьерой его оперы “Пассажирка”. Однако в сравнении с Локшиным даже Вайнбергу везет больше – его произведения исполняются и издаются хотя бы иногда, а интерес к ним в мире растет.
С наследием Локшина подобного пока не происходит, хотя это композитор уникального дарования, чью музыку можно сравнить с шедеврами Малера и Берга.
В центре творчества Локшина – 11 симфоний. Почти все они написаны на поэтические тексты, кроме одной инструментальной. Некоторые из них не звучали ни при жизни автора, ни после: репутацию декадента Локшин заработал еще в консерватории, написав дипломную работу на стихи Бодлера. Позже композитор продолжал выбирать для своей музыки самую что ни на есть “неподходящую” поэзию, будь то Ахматова, Заболоцкий или Киплинг.
В разные времена Локшина поддерживали Николай Мясковский, Мария Юдина, Дмитрий Шостакович, Борис Тищенко. Наиболее последовательным пропагандистом его музыки был и остается Рудольф Баршай, игравший Локшина и в России, и за рубежом. Дирижер вспоминает, как была запрещена симфония на стихи “империалиста” Киплинга, и как Московская филармония предложила заменить текст:
“Только два условия. Вместо Индии будет Вьетнам, а вместо английских солдат – американские. И мы гарантируем вам Ленинскую премию”.
У сочинения, которое представил Баршай за пультом “Виртуозов Москвы”, более счастливая судьба: “Песенки Маргариты” (на стихи из “Фауста” Гете в переводе Пастернака) исполнялись в СССР и были записаны “Мелодией” на пластинку, а позже стали основой монооперы Локшина “Три сцены из “Фауста”.
К сожалению, Баршай совершил стратегическую ошибку, поставив Локшина в финал московской программы. Отечественная публика почти не знает этого композитора – не случайно на некоторых афишах его имя отсутствовало. Между тем сбежавшие много потеряли – речь идет не только о прекрасной музыке, но и о работе “Виртуозов Москвы”, показавших себя в течение вечера с разных сторон.
Открывшая концерт симфония Моцарта “Юпитер” сыграла роль машины времени, напомнив о записи Баршая с Московским камерным оркестром 40-летней давности: технически безукоризненно, тепло, но немного архаично. В этом же ключе был исполнен и фортепианный концерт Моцарта № 17 с солистом Питером Донохоу, бесцеремонно бисировавшим в течение 10 минут.
Совсем иным оказалось хрестоматийное Andante cantabile Чайковского в оркестровке Баршая – звучание оркестра было приглушенным и необыкновенно тонким, будто на сцене сидел струнный квартет.
В “Песенках Маргариты”, достойно спетых российской немкой Эвелиной Добрачевой, на сцену вышли несколько приглашенных ударников и духовиков, вместе с которыми “Виртуозы” показали себя первоклассным ансамблем современной музыки. А оставшиеся в зале по достоинству оценили шедевр выдающегося, хотя и полузабытого композитора.
Илья Овчинников, “Газета”