Первые в этом году концерты Государственного академического симфонического оркестра России им. Светланова прошли в крещенские дни на главной филармонической площадке столицы.
Оба вечера за пультом прославленного коллектива стоял его художественный руководитель – Владимир Юровский.
Программы были посвящены русской музыке.
Накануне коротких пермских гастролей в зале им. Чайковского состоялся дневной концерт в рамках просветительского проекта “Московская филармония – филармониям России” с прямой интернет-трансляцией на регионы России. Прозвучали произведения Сергея Васильевича Рахманинова.
Изюминкой проекта стало исполнение тенором Всеволодом Гривновым цикла рахманиновских романсов на стихи русских поэтов в оркестровке, сделанной дедом Владимира Юровского – композитором Владимиром Михайловичем Юровским по заказу Ивана Козловского.
В интервью Российской газете маэстро отметил:
«Рахманинов, как известно, долгие годы был полузапрещенным композитором, и, хотя запрет на его музыку был снят еще до войны, многие директора филармоний и дирижеры из соображений перестраховки не брали его в программы. В числе немногих, продолжавших исполнять Рахманинова во все времена, были Николай Голованов, Константин Игумнов, Лев Оборин, Иван Козловский.
Еще в 40-е годы Козловский записал вариант рахманиновской “Всенощной”, когда именно духовные произведения Рахманинова, связанные с христианской тематикой, продолжали оставаться под запретом. Но Иван Семенович был глубоко верующим человеком, и, когда подбирал десять романсов из разных опусов, настоял на том, чтобы его программа начиналась с романса “Христос воскрес”. Даже по тем временам хрущевской оттепели это было очень смело.
Не секрет, что он сталкивался с разного рода чиновничьими препятствиями. Когда, например, в 1970 году он исполнял украинские колядки в Большом зале консерватории, во время трансляции эфир вырубили. Позже каким-то чудом он записал небольшой тираж грампластинок с “Колядками”, но во Львов, где в музыкальных магазинах хранился этот тираж, были посланы люди из министерства культуры, которые уничтожили все пластинки, буквально ломая их через колено. Такое было время.
Однако мой дед за работу взялся и довел ее до конца. И хочу сказать, что в большинстве романсов ему удалось поймать удивительный, неуловимый рахманиновский тон и не просто рабски переложить фортепианную фактуру на оркестр, а найти какое-то свое решение, не изменив при этом ни одной ноты.
В цикле есть и достаточно масштабные романсы, как, например, “Сон” на слова Федора Сологуба из 38-го опуса, и такие миниатюры, как “Островок”. И все они решены индивидуально.
Козловский достаточно часто исполнял эти романсы в концертах. Были даже сделаны грамзаписи романсов, в том числе под управлением Кирилла Петровича Кондрашина. Кстати, первым поднял эти романсы из забвения мой отец Михаил Юровский. Он исполнил их в Норвегии, затем в Германии. Рукописи он отдал в издательство Boosey & Hawkes, являющееся правообладателем сочинений Рахманинова на западе.
Boosey & Hawkes взяли это сочинение в свой каталог, присвоили ему номер, набрали партитуру и напечатали оркестровые голоса.
Я уже исполнял этот цикл в Лондоне в прошлом году с Лондонским филармоническим оркестром. У нас был фестиваль “Весь Рахманинов”, и мы исполнили тогда это сочинение в одном концерте с Третьей симфонией и с фортепианными сочинениями Рахманинова, переложенными для симфонического оркестра Юрием Марковичем Буцко».
В своих переложениях романсов Рахманинова для голоса и симфонического оркестра Владимир Юровский, с одной стороны, бережно сохраняет типичные для автора принципы оркестровки, а с другой, выявляет в рахманиновском оригинале новые образно-смысловые подтексты.
Оркестр здесь декоративен, расширена тембровая палитра красок. Голос Всеволода Гривнова не всегда был отчетливо слышен, тем не менее, певец проживал каждую из этих трогательных миниатюр как целую жизнь. Владимир Юровский выступил чутким партнером солиста, предоставив ему творческую свободу.
Завершила концерт Первая симфония ре минор, соч. 13. Сам композитор хвалебно отзывался о создании своего раннего монументального детища, материал которого произрастает на темах из “Обихода” – книги хоров с песнопениями из служб русской церкви. Рахманинов был убежден, что открыл в этом сочинении совершенно новые пути в музыке.
Однако, премьеру постигла неудача, возникшая по причине неудачного исполнения. Сегодня эта яркая партитура после долгих лет забвения ничуть не уступает по эмоциональной силе воздействия Второй, Третьей симфониям, симфонической поэме «Остров мёртвых» и Симфоническим танцам.
Владимир Юровский уже знакомил московскую публику с интерпретацией Первой симфонии Рахманинова прошлой осенью. В нынешнем исполнении особенно чувствовались экспрессивность, рельефность интонаций и мрачный трагический оттенок, характерные для этой музыки. Юровский детально проработал концепцию сочинения, мастерски выстроив форму и кульминации разделов рахманиновского полотна.
Еще одна встреча с Госоркестром произошла после Крещения. И снова в Концертном зале им. Чайковского – аншлаг, лишние билеты спрашивали еще у прохода в здание. Подогреваемый интерес к концерту обеспечила мировая премьера – «Песня Лукерьи» российского композитора Александра Вустина.
Владимир Юровский посвятил эту изумительную по выбору сочинений программу 175-летию со дня рождения П. И. Чайковского, что в какой-то мере можно считать логическим завершением года Чайковского в России.
Сюита № 2, соч. 53 Петра Ильича Чайковского малоизвестна современному слушателю в отличие от Третьей, или Четвертой, имеющей подзаголовок «Моцартиана».
Первоначальная версия Второй сюиты поражает своей изобретательностью и обилием характерных особенностей. Каждая из пяти частей цикла, будь то арабеск «Игра звуков», лирический Вальс, следующее затем Юмористическое скерцо (озорная сценка с участием народных гармоник – Юровский специально привлек в оркестр четырех исполнителей, эффектно отыгрывающих наигрыши с улыбкой на лицах), или трогательная колыбельная «Сны ребенка» с ее неизбывными грезами о счастье под чарующее сопровождение переливов арфы и завершающая «Дикая пляска» – подражание А. Даргомыжскому, оставила ощущение трепета и волшебства, что во многом было обусловлено предельным погружением в материал сочинения как самого дирижера, так и увлекаемых им музыкантов оркестра.
Музыка аллегорического балета Игоря Стравинского «Поцелуй феи» – это реверанс Чайковскому и его божественной музыке, которую Стравинский бесконечно ценил. В «Хронике моей жизни» Стравинский отзывался:
«Я нежно любил творчество Чайковского и получил возможность принести свою искреннюю дань восхищения замечательному таланту этого композитора… Сюжет балета показался мне тем более подходящим, что я видел в нем некую аллегорию: музыка точно так же отметила великого композитора своим роковым поцелуем, таинственная печать которого ощутима во всех его творениях».
«Поцелуй феи» воспринимается как элегическое повествование на тему Чайковского. Стравинский предлагает это слушателю как увлекательное путешествие в мир андерсеновской сказки «Ледяная дева» (известной у нас как «Снежная королева») с вереницей чудесных мелодий и тем-цитат Чайковского, нарочито стилизованных в манере эпохи.
Владимир Юровский обратился к поздней редакции сочинения, выполненной Стравинским в 1950 году.
Владимир Юровский:
«Поцелуй феи» с моей точки зрения одно из самых выдающихся произведений Стравинского, которое всеми своими корнями связано с Чайковским.
Когда мы начали обсуждать новую веху в истории творческой жизни коллектива, а именно появление у нас композитора в резиденции, возникла тема с кого же начать? Композитор Александр Вустин написал специально для оркестра произведение под названием «Песня Лукерьи». Оно знаменует собой год Вустина в гостях у ГАСО им. Светланова. Наряду с новым сочинением мы постараемся представить ретроспективу других работ автора.
Мне бы очень хотелось, чтобы композиторы-резиденты были отдельным звеном творческой жизни оркестра, чтобы это стало традицией. Во всем мире она уже давно прижилась, а в России лишь постепенно начинает сформировываться. Насколько я знаю, в столичных оркестрах подобной практики еще не наблюдалось. Мы первыми попробуем проторить этот путь.
В чем же смысл? Ответ прост. Существуют фестивали современной музыки. Они нужны и обязательно должны существовать и дальше. Это лабораторные изыскания композиторов, которые и дальше знакомят своих коллег и свою верную публику с новыми сочинениями. Но, с точки зрения филармонического абонементного слушателя эта музыка существует где-то на периферии, я бы даже сказал за периферией их внимания. В обычных же концертах мы играем классику.
Если так будет продолжаться и дальше, мы скоро останемся вообще без живой музыки. Почему? Потому что, музыка – это традиция, то есть, одно поколение стоит на плечах у другого. Вот Стравинский стоит на плечах у Чайковского. Он вышел из музыки Чайковского, так же как Петр Ильич вышел из предшествующих ему кучкистов и Глинки. Пока еще многие из нас продолжают думать, что произведения Стравинского – это современная музыка. А, тем не менее, на его плечах выросло уже не одно поколение блестящих авторов и один из них Александр Вустин.
Нам необходима преемственность, нам необходима живая нить традиций. Мы должны научиться слушать музыку разных эпох как естественное продолжение от одного к другому».
Итак, Александр Вустин стал первым «композитором в резиденции» Государственного академического симфонического оркестра России имени Светланова. Отрадно, что это важное и необходимое направление возникло в юбилейный для оркестра год, особенно, если учесть, сколько произведений коллектив впервые исполнял в нашей стране.
В течение нескольких месяцев произведения Вустина будут исполнены в концертах Госоркестра, в том числе и в программе вечера к 80-летию коллектива, который состоится 5 октября в Большом зале Московской консерватории. В ближайших программах оркестр исполнит: «Слово» для ударных и духовых (соч. 1975 года); «Sine Nomine» для оркестра (соч. 2000 года), а также «Песню из романа Платонова» для мужского хора и оркестра. Этот опус, датированный 1995 годом, прозвучит на летнем «Платоновском фестивале» в Воронеже.
«Песня Лукерьи» для народного голоса, магнитофонной ленты и оркестра с расширенной ударной группой – одно из недавних произведений Вустина. Сам автор посвятил его Владимиру Юровскому.
В основе сочинения лежит рождественская песня, которую Александр Вустин услышал и записал летом 1977 года во время фольклорной экспедиции по Архангельской области из уст старожила деревни Веегора, 70-летней Лукерьи Яковлевны Дружининой.
Александр Вустин:
«Лукерья была не просто певунья, но прирожденная артистка. Одинокая жительница своей деревни, почти нищая, она, в свои 70 с лишним лет, потрясала стихийной энергией и мощью духа… Лукерья не просто пела, она разыгрывала свои песни – исторические, протяжные, причитания и колядки. Их подчас трудно было уложить в определенный жанр – так истово, страстно она пела и играла. Исполняя, впадала в экстаз…»
Публика Концертного зала им. Чайковского (пускай и в записи!), но ощутила магнетическую силу пения Лукерьи Дружининой, запевы которой, согласно авторским указаниям в партитуре, далее подхватывала Заслуженная артистка России Наталья Борискова (народный голос).
Как и к большинству сочинений современных авторов, Владимир Юровский испытывает всеядный интерес к музыке Александра Вустина.
Владимир Юровский:
«Музыку Александра Вустина я знаю и изучаю уже достаточно давно. Его положение в современной музыкальной жизни особое. О нём с восхищением говорят и музыканты, и музыковеды, и критики, и, что довольно редко бывает в творческой среде, коллеги-композиторы.
А ещё меня поражает, с какой теплотой, с каким знанием, тактом, вкусом сам Вустин отзывается о чужой музыке. Он открыт самым разным течениям, но при этом неизменно сохраняет собственное лицо. Для меня его творчество находится на стыке российских и европейских традиций, и очень жаль, что по какой-то причине он до сих пор был мало востребован как автор симфонических партитур. Отчасти, именно поэтому мне показалось интересным пригласить его к сотрудничеству – как композитора, для которого написание оркестрового сочинения станет значительным событием.
Я очень надеюсь, что со временем «Песня Лукерьи» станет частью какого-то масштабного вокального цикла. По сути это сплав рождественской обрядовой песни и колядки, синтез крестьянской и языческой традиции. Знала ли сама Лукерья, что это две несовместимые вещи? Просто в ее сознании две песни спаялись в одну, и она вот таким образом это исполнила. У самого же композитора возникло естественное продолжение. От этой рождественской песни пошли нити в прошлое – 300 лет назад к Баху, к его рождественской музыке.
Таким образом, сложилась музыка из трёх пластов. Вот есть народная песня от Лукерьи, которая сначала звучит в записи с магнитной ленты (голос самой исполнительницы), потом туда вплетается оркестр неким таким странным экспромтом на тему Баха с очень высокими трубами пикколо, напоминающими начало Рождественской оратории Баха. Затем вступает живой голос певицы, усиленный микрофонами. А далее вступает третий пласт – это сфера ударных инструментов, которые в данном сочинении не выступают в функции аккомпанемента, а несут в себе самостоятельную линию.
В одном из эпизодов ударные делятся на шесть партий. Это такая своеобразная полифония, которая, вроде бы не имеет никакого отношения к Песне, но, тем не менее, с моей точки зрения, она вскрывает такое глубинное, может быть, подсознательное содержание этого необычного сочинения».
Следующее появление Владимира Юровского в Москве планируется уже весной. В конце марта он выступит с ГАСО им. Светланова, а в начале апреля с Лондонским филармоническим оркестром на очередном фестивале Мстислава Ростроповича. Это будет уже третий визит в Москву одного из главных оркестров с берегов Туманного Альбиона под руководством своего главного дирижера – маэстро Владимира Юровского.
Виктор Александров, ClassicalMusicNews.Ru