«Дирижер Владимир Федосеев и его сподвижники бросили вызов современному оперному театру». Так начинается одна из статей, посвященная постановке «Царской невесты» Римского-Корсакого на сцене зала имени Чайковского.
Практически все обозреватели сходятся во мнении, что в новой постановке до боли известного произведения действительно удалось сместить акценты. Но вот мнения о реализации этих акцентов расходятся.
«В последнее время концертным исполнением опер увлеклось большинство московских оркестров и известных дирижеров. Включившись в это течение, главный дирижер Большого симфонического оркестра им. Чайковского Владимир Федосеев выбрал хорошо знакомую москвичам оперу Римского-Корсакова «Царская невеста» и сумел добиться неожиданного результата.”
Отмечу, что впечатления обозревателей, опубликованные сегодня в газетах, неожиданно полярны. Так в «Новых Известиях» читаем:
«…Федосееву удалось превратить концертное исполнение в спектакль».
А вот цитата из «Ведомостей» –
«…Дирижер Владимир Федосеев и его сподвижники бросили вызов современному оперному театру. Но, к сожалению, проиграли. «Царская невеста» стала досадной неудачей».
Федосеев, известный в России как симфонический дирижер, прославился на Западе как дирижер-постановщик опер (в его послужном списке даже есть «Царская», поставленная в оперном театре Цюриха).
В результате маэстро превратил концертное исполнение оперы в полуконцертное, похожее на настоящий спектакль. И, по мнению обозревателя «Новых Известий», способствовала этому постановка режиссера – Ивана Поповски, выпустившего свою версию «Царской невесты» в Центре оперного пения Галины Вишневской. Она и стала основой для нового представления.
В него попала часть декораций и основные лейтмотивы, например, человек в черном капюшоне, появляющийся в драматические моменты. Хотя «Царская невеста» в Зале им. Чайковского получилась совсем другой.
«Действие было построено на графических контрастах: в белом пространстве с балконами особенно рельефно смотрелись черные фигуры хора, спускавшиеся сверху вниз. По заднику двигались тени, как в фильме Эйзенштейна «Иван Грозный». Порой казалось, что ожили изображения, высеченные резцом на белых стенах храма или дворца.»
А вот автор статьи в «Ведомостях» напротив считает, что постановка Поповски разрушила весь замысел Федосеева:
«Сделать сценическую постановку на концертной сцене за считанное количество репетиций — задача, конечно, не из легких. Логично было бы ограничиться тканевым оформлением, грамотно развести артистов в пространстве и сосредоточиться на важнейших психологических моментах драмы.
Однако на сцену были вынесены аляповатые декорации, вовсю работали миманс и свет. Профессиональных задач режиссер так и не решил — к примеру, не оправдал действием пауз между репликами. Зато не смог удержаться от «авторской» режиссуры: за спинами героев то и дело маячили некие черные монахи, в сцене трио зрителя отвлекали лишние персонажи, а финал был украшен немым явлением убиенного жениха. Этого ли хотел Владимир Федосеев?»
– вопрошает обозреватель. Но далее его критика обрушивается и на самого маэстро.
«… и закрой мы глаза, радоваться музыке бы не пришлось. Высококлассный Большой симфонический оркестр имени Чайковского играл не первым составом и звучал не так стройно, как обычно: чувствовалось, что этим знатокам симфоний оперная музыка непривычна и в ее освоении они позади любого набившего руку на оперном репертуаре театрального оркестра. … В целом, поэтичная партитура Римского-Корсакова вышла произведением трубным, громким и мутным»
И единственное, в чем обозреватели сошлись – так это в оценке исполнительницы партии Любаши – Ольги Бородиной.
«И только Ольга Бородина победила все обстоятельства! Ей была нипочем обстановка самодеятельного театра: ее присутствие на сцене само по себе создавало театр безусловный!”,
– восклицает автор «Ведомостей».
А вот что читаем в «Коммерсанте»:
«На этом фоне чарующая статика госпожи Бородиной, ее обволакивающий голос, вбирающий всю палитру женских эмоций – от обжигающего гнева до душераздирающей, слезной тоски, были особенно рельефны и выразительны».
А вот резюме обозревателя “Новых Известий”:
« На этот раз Бородина пела и играла так, что вопросы, концертное это исполнение или спектакль, отпали сами собой. А любовный треугольник, обозначенный Римским-Корсаковым, получился неравнобедренным. «Царская невеста» стала историей о том, как сильная и страстная Любаша полюбила заурядного, ничем не примечательного человека, в отчаянии решилась на убийство соперницы. Но осознав, что причина ее несчастья вовсе не Марфа, а Грязной, покаялась и приняла как освобождение его удар ножом.
Не исключено, что Федосеев и Бородина еще раз повторят эту «Царскую невесту» где-нибудь на Западе».
Анастасия Граматчикова, радио “Культура”