Первая опера выдающегося чешского композитора Леоша Яначека «Енуфа» («Её падчерица») спустя шестьдесят лет с триумфом вернулась на московскую сцену.
Премьеру новой постановки показал 28 января 2018 года Музыкальный театр им. К. С. Станиславского и В. И. Немировича-Данченко. Режиссёр – Александр Титель, музыкальный руководитель и дирижёр – Евгений Бражник.
Первое исполнение «Енуфы» в России состоялось 28 июня 1958 года на сцене Новосибирского академического театра оперы и балета (режиссёр – Лев Михайлов, дирижёр – Аллан Жоленц).
В Москве – постановка 1968 года на сцене филиала Большого театра. Её осуществила чешская постановочная группа (дирижёр Зденек Халабала, режиссёр Оскар Лангарт). В этой постановке партию Костельнички исполняла несравненная Ирина Архипова.
Затем 2007 год, Мариинский театр в Петербурге (дирижёр Валерий Гергиев, режиссёр Василий Бархатов).
Таким образом, за более чем столетнюю историю «Енуфы», в России она ставится всего в четвёртый раз.
В мире же «Енуфа» не может пожаловаться на отсутствие внимания. В сезоне 2016/2017 годов она шла в 24 городах мира. Не говоря уже о Праге и Брно, в Нью-Йорке (Метрополитен-опера), Лондоне (Английская национальная опера), Мюнхене (Баварская опера), Рио-де Жанейро, Токио и др. – по всем континентам.
Либретто оперы написано композитором по пьесе Габриэлы Прейссовой «Её падчерица» и носило то же название. В 1904 году Яначек послал партитуру «Её падчерицы» Густаву Малеру, в те годы директору Венской оперы. Музыка заинтересовала Малера, но он хотел прочесть оперу по-немецки. После перевода она была поставлена в Венской опере в 1918 году как «Енуфа», и с тех пор по всему миру ставится под этим названием и обычно на немецком языке.
Перевод на русский язык был сделан Ларисой Солнцевой и режиссёром Львом Михайловым для постановки в Новосибирске. Михайлов говорил:
«Ночами я сидел и пытался уложить русскую крестьянскую речь в ритмические и мелодические формулы Яначека. Он строил свои произведения на интонациях, или, как он сам говорил, на «говорах» моравской деревенской речи. Это походило на разгадку какого-то огромного музыкального кроссворда, где важны были и смысл, и интонации, и ритм, и количество букв, и ударение».
Этот перевод звучит и на сцене МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко.
Постановка на русском языке противоречит установившейся традиции играть оперу на языке оригинала. Но для такой оперы как «Енуфа», где всё сосредоточено не на красотах вокала, а на прозаическом тексте и драматическом таланте исполнителей — это неоспоримо правильное решение.
Яначек со своей первой оперой фактически заложил в опере новое направление, когда поётся проза, без стихотворного размера и рифм. Наиболее известной такой оперой станет, через двадцать с лишним лет, «Воццек» Альбана Берга. Сам Леош Яначек писал по этому поводу:
«Волшебство человеческого голоса! Он дрожит, повинуясь сердцу, и затихает, подчиняясь воле. Он звучит сладостной мелодией, когда человек ласков; решительно, когда он отказывает; переходит в шёпот, в слёзы и смех. Нет большего художника, нежели человек в мелодии речи; ни на одном инструменте столь открыто не раскрывается душа, как в мелодии речи».
Кроме «Януфы», Яначек написал ещё четыре оперы: две на русские сюжеты «Катя Кабанова» по «Грозе» А. Н. Островского (1911) и «Из мёртвого дома» по Достоевскому (1928) и две на чешские: «Приключения лисички-плутовки» (1924) и «Средство Макропулоса» по пьесе Карела Чапека (1926).
«Приключения лисички-плутовки» осенью 2015 года поставили в Москве сразу в двух театрах: «Лисичка. Любовь» в Детском музыкальном им. Сац и «Лиса-плутовка» в Камерном музыкальном им. Покровского.
Русскую литературу Леош Яначек знал хорошо. Он читал её не только в переводах на чешский, но и по-русски. В его библиотеке было немало книг русских писателей: Пушкин («Евгений Онегин» и «Полтава»), «Тарас Бульба» Гоголя, трёхтомник Льва Толстого, где были «Севастопольские рассказы», «Анна Каренина», «Крейцерова соната», «Воскресенье», Достоевский («Записки из мёртвого дома», «Игрок»), «Гроза» Островского и др. Поля многих из них испещрены пометками Яначека.
Кроме того, одним из первых сочинений композитора была мелодрама «Смерть» на тексты Лермонтова. Прочтя «Тараса Бульбу», Яначек сочинил симфоническую рапсодию под этим названием. За время трёх посещений России композитор выучил русский язык.
Последняя премьера МАМТа состоялась на выигрышном фоне хронически провальных постановок в Большом театре: («Риголетто», «Руслан и Людмила», «Золотой петушок», «Иоланта», «Пиковая дама»). Конечно, последняя по времени постановка «Пиковой дамы» Римаса Туминаса не столь провальна, как постановка Льва Додина, но и удачей её назвать трудно.
Постановка «Енуфы» в МАМТе подчёркивает условность оперы как жанра. Оценивая её, нет смысла анализировать по отдельности режиссуру, сценографию, костюмы. Постановщики вывели действие за пределы этнической моравской картинки, на широкий общечеловеческий простор. Хотя некоторые намёки на то, что действие происходит в Моравии, есть — главным образом в некоторых элементах костюмов (Елена Степанова) и в хореографии массовых сцен (Лариса Александрова). На место действия указывает отдельными штрихами и немногочисленный реквизит.
А вот общее сценографическое решение Владимира Арефьева вненационально. Оно лаконично, графично и скупо на бытовые детали. Сцена представляет собой белый куб, без передней грани. Главный визуальный элемент — огромный древесный ствол, пересекающий сцену по диагонали. После первого действия он раскалывается напополам, а после второго ещё раз пополам, символизируя распад патриархального рода Бурыйя, о котором идёт рассказ.
Второй важный элемент сценографии — текущий горный ручей на заднике. С одной стороны, это символ вечности. С другой стороны, ручей напоминает зрителю, что клан Бурыйя — мельники.
Движущая сила оперы — история той, чьё имя она носит. Енуфа влюблена в местного ловеласа Штеву и ждёт от него ребёнка. Но жениться на ней он не собирается. А в Енуфу по уши влюблён Лаца – сводный брат Штевы. Когда Енуфа отказывает ему, он в приступе ревности даже ранит её острым ножом по щеке.
Но главным действующим лицом становится мачеха Енуфы, демонстративно набожная дьячиха (диаконисса) Костельничка. Она пытается уговорить Штеву жениться на Енуфе. Ему же светит куда более выгодный брак на Каролке – дочери местного старосты.
За это время Енуфа родила сына, но чтобы никто не прознал о родах, Костельничка держит её взаперти. Когда мачеха окончательно понимает невозможность выдать Енуфу за Штеву, то опаивает её снотворным зельем, а ребёнка топит в проруби, несмотря на всю свою набожность. Репутация клана Бурыйя, в который входит и Костельничка, оказывается сильнее набожности.
Чем-то эта интрига напоминает повесть Н. Лескова «Леди Макбет Мценского уезда» (здесь — моравского). Утопленный младенец – внук Костельнички, но не по крови, поскольку Енуфа её падчерица. Возможно, на родного внука у неё рука бы не поднялась.
Енуфе Костельничка сообщает, что пока та была больна, ребёнок умер. Потеряв ребёнка, Енуфа даёт согласие выйти замуж за Лацу.
На свадьбу приходит и Штева со своей невестой. Во время свадьбы подо льдом обнаруживают труп младенца. Подозрение, естественно, падает на Енуфу. Тут совесть дьячихи не выдерживает, и она сознаётся в преступлении.
Узнав, что отец ребёнка — Штева, Каролка бросает его, а Лаца, несмотря ни на что, готов жениться на Енуфе. Как это часто случается, любят не за что, а вопреки! Дьячиху, близкую к помешательству, Енуфа прощает. Никто не знает, найдёт ли Енуфа счастье, но покой и защиту в лице мужа она обрела…
Сопрано Елена Гусева в партии Енуфы легко справляется с высокой тесситурой и при этом убедительна драматически. Хорош и вокально, и драматически тенор Николай Ерохин в партии Лацы. Я не слышал в партии Штевы Нажмиддина Мавлянова: на моём спектакле её пел тенор Дмитрий Полкопин, который временами чрезмерно форсировал голос.
Елена Гусева: “Мне важно, чтобы партия меня захватывала: и музыкой, и историей”
Выше всяких похвал показала себя сопрано Наталья Мурадымова в партии Костельнички. Вокально она превосходна. А её драматический облик поднимается до трагических высот Медеи и леди Макбет. Вопреки показной ханжеской набожности внутри женщины бушует поистине адское пламя. Мурадымова в роли Костельнички – ярчайшее вокально-драматическое впечатление последних лет.
Нельзя не отметить колоссальную работу с певцами, которая проявилась в на редкость хорошей дикции. Слышно и понятно каждое слово.
Заслуживает восхищения режиссёрская работа Александра Тителя в массовых сценах. В этом ему помогли хореограф Лариса Александрова и хормейстер Станислав Лыков. Умение работать в массовых сценах — это чаще всего фирменное качество профессиональных оперных режиссёров. Это самое уязвимое место у пришлых драматических варягов, у которых хор или стоит фронтально как на концерте или перемещается по сцене бессмысленно.
Оркестр под управлением Евгения Бражника не забивает певцов, звучит в аккомпанементе вполне чисто и корректно, но не более того. Звучанию оркестра не достаёт красочности. Причина, очевидно, в том, что дирижёр-постановщик для того, чтобы певцов было лучше слышно, заметно сократил число музыкантов в оркестре по сравнению с указанным в партитуре, — вместо того, чтобы добиваться более лёгкого и вокально-прозрачного звучания от полного состава.
К спектаклю выпущен небольшой по размерам, но очень информативный буклет (составители Дмитрий Абаулин и Наталья Сурнина). Работу рекламного отдела МАМТ им. Станиславского и Немировича-Данченко можно назвать примером грамотного и успешного продвижения к зрителю непростой для восприятия оперы. Состоялись встречи с публикой, на которых Н. Сурнина рассказывала о музыке Яначека и о нём самом.
Встречался с публикой и постановщик «Януфы» А. Титель.
Александр Титель: “Необходимо устранить чудовищную несправедливость к Яначеку”
Московский академический музыкальный театр им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко надо поздравить с большим успехом. Спектакль несомненно станет соискателем премии «Золотая маска» в нескольких номинациях, и есть серьёзные шансы, что он их получит.
Владимир Ойвин