Мировая премьера концерта «Hommage a Brahms» для скрипки и виолончели с оркестром современного композитора-неоромантика Игоря Райхельсона состоялась в Большом зале Московской консерватории.
Программу, включившую также сочинения Паганини, Брамса и Рахманинова, исполнили солисты Борис Березовский, Александр Князев, Кристоф Барати, Екатерина Асташова и оркестр «Новая Россия».
Читайте репортаж и интервью Александра Князева об этом событии.
От Паганини до «Рапсодии на тему Паганини»
Произведения наших современников редко звучат в филармонических залах. Устроители концертов предпочитают включать в афишу проверенные временем сочинения классиков, да и публика охотнее устремляется на концерты, где звучит любимая и хорошо знакомая классика, ласкающая слух. Поэтому сам факт исполнения нового сочинения нашего современника – уже событие, собравшее переполненный публикой Большой зал Московской консерватории.
Порадовала концептуально выстроенная программа: от скрипичного концерта Паганини к двойному концерту для скрипки и виолончели Брамса, затем премьерный двойной концерт для скрипки и виолончели Райхельсона и, наконец, «Рапсодия на тему Паганини» Рахманинова.
Таким образом программа, выстроенная, как мост, от концерта непревзойдённого скрипача всех времён к позднему рахманиновскому шедевру на тему знаменитого каприса Паганини, а также впервые прозвучавший концерт – поклонение современного неоромантика величайшему из романтиков Брамсу, привела к мысли о том, что новая музыка, которую сегодня мы считаем отчаянно смелой, крушащей каноны и непривычной слуху, рано или поздно становится классикой. При одном условии: если эта музыка талантлива.
Ведь так и произошло с «Рапсодией…» – симфоническое полотно с элементами джаза при жизни Рахманинова сочли авангардным, опережающим время. Словом, концепция программы умна и по мысли прозрачна: новая талантливая музыка зиждется на фундаменте испытанной временем классики.
Превзошли Паганини
Все произведения в концерте исполнил оркестр Юрия Башмета «Новая Россия». За дирижёрским пультом в этот вечер был Ян Латам-Кёниг.
В скрипичном концерте Паганини солировал всемирно известный венгерский скрипач Кристоф Барати. Бывает, что один солист в момент исполнения испытывает эйфорию, другой впадает в самолюбование, третий демонстрирует публике своё старание, заостряя тем самым внимание публики на технической сложности произведения.
Барати же сосредоточенно и порой даже отстранённо вслушивался в звук, издаваемый собственной скрипкой, будто извлекал его не он сам, а… лишь его руки. Такую манеру исполнения довелось наблюдать впервые. Сложнейшие пассажи, флажолеты, двойные интервалы, мгновенное чередование пиццикато с игрой смычком – всё было исполнено скрипачом с точностью, вызывающей восхищение.
Как известно, уровень сложности творений Паганини был неподвластен ни одному из современников виртуоза, чьей рукой, согласно легенде, управлял сам дьявол. Из всех, живущих тогда скрипачей мира, он был единственным! Сегодня же сочинения Паганини исполняет, пожалуй, каждый известный солист.
Отсюда напрашивается глобальный вывод о том, что человечество всё же не стоит на месте: нынешние музыканты далеко шагнули в совершенствовании своего мастерства и доросли до Паганини, а может быть и превзошли маэстро, чей уровень исполнительства когда-то считался недостижимым?..
Паганини виолончели
Чтобы наслаждаться музыкой Брамса, не обязательно быть просвещённым слушателем. Достаточно погрузиться в мир его великолепных романтических мелодий и плыть по их изменчивым волнам. Все, слушавшие его двойной концерт для скрипки и виолончели с оркестром, получили в этот вечер огромное удовольствие.
Интересно было наблюдать за состязанием двух солистов – скрипача Кристофа Барати и виолончелиста Александра Князева. Энергии, напору и яркому темпераменту Князева скрипач Барати противопоставил изысканную нежность звука своей скрипки Страдивари.
Высокой степени самоотдачи Князева не перестаю удивляться – в этом смысле он один из немногих. Его игра – самоотречение и абсолютное погружение в музыку. Он становится натянутой струной, смычком, воплощением звука… О богатстве и выразительности князевских звуковых оттенков можно написать роман-эпопею: ведь звук – главная отличительная характеристика незаурядности музыканта.
Когда в паузах, пока оркестр играет тутти, он кладёт вытянутую левую руку на корпус виолончели и бросает царственный взгляд в партер – вот уж где солист оправдывает фамилию! Князь. Нет, не князь, а царь. Потому что царствует на сцене, буквально цепями приковывая к себе внимание публики и оркестрантов. Момент, когда оркестр после паузы вступил чётко по смычку Князева, дорогого стоил. Оркестранты мгновенно ориентируются и очень тонко чувствуют, кто здесь главный ориентир.
Что касается состязания двух солистов, то для меня в концерте Брамса главным был один солирующий инструмент – виолончель.
«Hommage a Brahms» Игоря Райхельсона
Обычно, перед концертом современной музыки, настраиваешься на то, что в лучшем случае придётся выслушивать монотонный примитив из двух нот, именуемый минимализмом, либо кричащий диссонансами сумбур вместо музыки. В худшем случае в качестве музыки вам представят шелест нотных страниц, хлопанье крышкой рояля, стук печатной машинки, а то и скрежет ржавых металлических агрегатов…
Тем приятнее было обмануться в своих ожиданиях по поводу премьеры сочинения Игоря Райхельсона. Его музыка – это созданное за столетия великое музыкальное наследие, усвоенное композитором и преломлённое в его индивидуальном сознании. С одной стороны, что-то отдалённо узнаваемое, до боли знакомое, с другой – неожиданное и радующее слух новизной.
Понравилось разнообразие инструментов в партитуре – здесь и арфа, которую редко услышишь в симфонических произведениях, здесь духовые и ударные инструменты, всегда добавляющие звучанию оркестра мощь, убедительность и дополнительный объём. Гонг в конце второй части концерта – просто бальзам на сердце!
Композиторы XX века – скажем, Барток, Шостакович, Бриттен – придавали огромное значение партиям ударных инструментов, ценили их поистине безграничную выразительность.
Концерт богат неожиданными авторскими находками, но писать о них подробно – всё равно что пересказывать партитуру словами… Публика несомненно ещё услышит это сочинение – так стоит ли раскрывать интригу?
В третьей части концерта особенно много композиторского озорства и даже хулиганства, и оркестранты, видимо, уставшие от повтора академических партий, откликнулись на свежие идеи композитора Райхельсона с радостью.
В прозвучавшем впервые концерте «Hommage a Brahms» для скрипки и виолончели с оркестром, солирующий дуэт скрипачки Екатерины Асташовой и виолончелиста Александра Князева был сбалансированным, солисты выступили равнозначными партнёрами.
Если задаться вопросами: почему новый концерт называется «Приношение Брамсу» и что общего у концерта Райхельсона с бессмертными творениями выдающегося романтика, я бы ответила так: во время исполнения премьеры я поймала себя на мысли, что мне не хочется эту музыку анализировать, выискивать в ней скрытые смыслы и заумные концепции, мне нравиться просто слушать и получать удовольствие – так же, как музыку Брамса. В этом и заключается неоромантизм нашего современника: новое создаётся им на фундаменте вековых романтических традиций. Сожалеть пришлось лишь о том, что концерт небольшой, а хотелось бы продлить это музыкальное очарование…
Ростропович просил звать его Славой и на «ты»
На следующий день после концерта мне захотелось сверить свои ощущения с одним из главных исполнителей премьеры, и я позвонила Александру Князеву:
— Часто ли вы исполняете музыку современных композиторов?
— Крайне редко. В моём репертуаре произведения четырёх авторов: виолончельный концерт Алексея Рыбникова, который больше известен широкой публике как автор мюзиклов и музыки к кинофильмам, однако у него есть и серьёзные произведения – духовная музыка, симфонии.
Играю виолончельный концерт израильского композитора Бенджамина Юсупова и концертную фантазию для виолончели и органа французского композитора и органиста Жана Гийю, к сожалению, ушедшего из жизни в январе 2019 года. И ещё несколько сочинений Игоря Райхельсона. Вот, собственно, и всё…
Мстислав Ростропович, который хотел, чтобы я называл его Славой и на «ты», в своё время говорил мне, что ему посвятили более 600 новых произведений. Перейти с гением на «ты» я так и не смог, однако спросил:
«Слава, а сколько среди исполненных вами шестисот современных сочинений было по-настоящему талантливых?»
Он сказал:
«Ну… штук пять, наверное, было».
Представляете?! Он их все сыграл!
Учить и исполнять 595 произведений, которые не представляются мне талантливыми, честно говоря, не хотелось бы. Зачем тратить время? Жизнь коротка. Лучше в пятитысячный раз сыграть концерты Баха, Шумана, Дворжака – для меня это такая радость, такое счастье! Готов их играть, сколько Бог времени отвёл: от гениальной музыки устать невозможно, а вот музыка современников чаще разочаровывает…
Композитора Игоря Райхельсона, во-первых, отличает своеобразный музыкальный язык, присущий только ему одному. Во-вторых, когда композитор в XXI веке пишет тональную музыку – это уже удивительно. В-третьих, его музыка… красива.
Я консервативен, возможно, даже старомоден, поэтому по-прежнему считаю, что композитором может называться только тот, кто способен сочинить красивую мелодию. За 20 лет, которые мы знакомы с Райхельсоном, я исполнил его сонату, виолончельный концерт и несколько камерных произведений. Взявшись разучивать виолончельный концерт, я заинтересовался его музыкой всерьёз, потому что это глубокое произведение невероятной технической сложности – возможно, даже одно из самых сложных, что мне довелось учить.
Мой друг и потрясающий скрипач Сергей Крылов подтвердил, что скрипичный концерт Райхельсона тоже стал для него одним из самых трудных, а для такого виртуоза, как Крылов, технических трудностей не существует. Позже я узнал, что музыка Игоря Райхельсона нравится не мне одному: скажем, его сочинения неоднократно исполнял Юрий Башмет, а другой мой друг и выдающийся пианист Борис Березовский сыграл фортепианный концерт Райхельсона, мы с Борей даже записали диск с двумя концертами Игоря: фортепианным и виолончельным. Музыка Райхельсона интересна по форме и содержанию.
На протяжении многих лет я наблюдаю за творчеством Игоря, и меня радует, что он пребывает в процессе творческого развития, и каждое его новое произведение лучше предыдущего. Ну а двойной концерт для скрипки и виолончели – лучшее из его произведений на сегодняшний день. Мне оно безумно понравилось: лаконичное, ёмкое, концентрированное. Это незаурядная, красивая музыка!
Кстати, идею двойного концерта подал композитору я, и рад, что она успешно воплотилась. Вы ведь присутствовали на мировой премьере, видели, какой был оглушительный приём публикой? Тот факт, что концерт Райхельсона исполнялся после одного из шедевров мировой музыки – двойного концерта Брамса – и имел успех у слушателей, дорогого стоит. Выдержать конкуренцию с Брамсом… непросто. Это большая победа Игоря и событие для меня самого.
— Мне показалось, что в Брамсе вы затмили скрипача Кристофа Барати. Как вы это прокомментируете?
— Если вы считаете, что энергетически я превзошёл скрипача – это ваше субъективное мнение, на которое имеете право. Мне играть с Барати было легко и приятно. Он авторитетный, известный во всём мире скрипач.
Двойной концерт Брамса – безусловно, соревнование двух солистов. Я всю жизнь играл этот концерт с Виктором Третьяковым, который в его золотые годы стоял на вершине скрипичного исполнительского искусства. Кстати, Юрий Башмет тоже считает его первым скрипачом мира. То, что я слышал в исполнении Третьякова, выше всех похвал. Главные скрипичные концерты Брамса, Сибелиуса, Чайковского, Шостаковича он играл на запредельном уровне мастерства! Мне кажется, в тот момент лучше не играл никто.
Никогда не забуду своё первое впечатление: 1996 год, Виктор Викторович пригласил меня сыграть с ним двойной концерт Брамса. Для меня это было огромнейшее событие и испытание. Когда мы впервые вышли с ним на сцену, от Третьякова пошла такая энергетическая и звуковая волна! Я думал, меня сейчас сдует со сцены… Поэтому пришлось научиться исполнять этот концерт так, чтобы хоть как-то соответствовать скрипачу.
Позже многие говорили, что энергетически я не уступаю Третьякову. Если сегодня скрипачи исполняют этот концерт несколько иначе, что я могу с этим поделать?.. Играть по-другому я уже не научусь (смеётся).
Понизить эмоциональный градус невозможно, а вот повысить – попытаться можно. Чтобы сделать это произведение ещё более значительным. Ведь Брамс – гигант, невероятно масштабный композитор. Его камерные произведения можно без натяжки превратить в симфонии, а когда я играю его виолончельные сонаты, представляю, как Брамс мог бы их оркестровать.
Не случайно шедевральный соль-минорный фортепианный квартет № 1 Арнольд Шёнберг переложил для оркестра, потому что играть Брамса как уютную «комнатную» музыку совершенно неправильно. Это масштабнейший автор, сопоставимый с Бетховеном.
Повелитель оркестров
Если в первом отделении на сцене царил Паганини виолончели Александр Князев, то второе отделение концерта триумфально завершил Паганини фортепиано Борис Березовский.
К изумлению публики, он исполнил одно из сложнейших произведений мирового фортепианного репертуара – рахманиновскую «Рапсодию на тему Паганини» вместе с оркестром «Новая Россия» без дирижёра.
Постоянные поклонники пианиста знают, что таким образом он уже играл с Российским национальным оркестром, Госоркестром им. Е. Ф. Светланова, Национальным филармоническим оркестром России, Московским академическим филармоническим оркестром, Уральским академическим филармоническим оркестром, польским оркестром Sinfonia Varsovia и оркестром Македонской филармонии.
С разными коллективами исполнил таким образом фортепианные концерта Бетховена, а также фортепианные концерты № 20 Моцарта, № 1 Брамса, № 2 Шопена, № 2 Сен-Санса, №1 и № 2 Чайковского, № 1 Прокофьева, № 2 Шостаковича, № 3 Рахманинова и Концерт для фортепиано и духовых инструментов Стравинского.
Пианист ставит рояль в центр оркестра, «хвостом» в зал и играет с оркестрантами масштабные симфонические сочинения как камерную музыку.
Несмотря на то, что большинство этих фортепианных концертов – Брамса, Чайковского, Прокофьева, Рахманинова, Стравинского – повышенного уровня сложности для солиста и представляют собой сложнейшие симфонические партитуры, результат всегда превосходный.
На мой взгляд, только так и творится живая музыка: когда музыканты вынуждены чутко прислушиваться друг к другу и взаимодействовать, как в камерном ансамбле, мгновенно реагируя на каждый нюанс, каждое движение темпа; когда солист чувствует себя не главным, а равноправным участником процесса.
Пианист-фаталист Борис Березовский: «Я знаю только один способ привлечь публику – хорошо играть»
Скажу по секрету, что Борису и оркестру «Новая Россия» достаточно было всего лишь одной (!) сорокаминутной репетиции перед началом концерта, чтобы исполнить рахманиновский шедевр безукоризненно. Это говорит о том, что оркестранты находятся в прекрасной профессиональной и творческой форме, а главное – готовы к экспериментам.
После концерта Александр Князев сказал:
«Борис теперь играет без дирижёра, сам репетирует с оркестрантами, сам всё показывает им во время исполнения, и у него это прекрасно получается по двум причинам. Первая и главная причина: Борис – абсолютно гениальный человек, единственный в мире. Вторая причина успеха: он играет с оркестрами высочайшего класса, прекрасно знающими музыкальный материал.
Сыграть без дирижёра, скажем, Третий концерт Рахманинова способны только профессионалы экстра-класса. И даже с ними это может делать только Боря, другим солистам таких экспериментов лучше не проводить. Не стоит даже пытаться».
Виртуозностью пианиста Бориса Березовского публика не перестаёт восхищаться, приходит буквально на каждый его концерт и завершает исполнение громом оваций. Так было и на этот раз.
Жаль только, две мега-звезды Березовский и Князев не выступили в этот вечер вдвоём: у них восхитительный дуэт! Вот уж действительно союз равновеликих.
Эх, надо было им сыграть Брамса на бис… Коль скоро весь вечер был посвящён грандиозному романтику.
Лилия Ященко