Кажется, нет в мире города, более перекормленного Моцартом, чем Зальцбург. Тем не менее среди самых ярких событий музыкальной зимы – зальцбургская «Неделя Моцарта».
Она длится десять дней и была придумана в 1954 году как зимний ответ местному летнему музыкально-драматическому фестивалю.
Программа этого года предложила услышать Моцарта в контексте музыки ХХ века. Сам классик был представлен прежде всего духовными произведениями, не так часто попадающими в дежурный репертуар филармоний и концертных залов мира. С ними соседствовала и музыка моцартовской эпохи (Глюк), и авторы XIX века, от Мендельсона до Чайковского.
Но некоторые исследователи и музыканты считают, что Моцарта лучше всего понимать в окружении не его современников, но далеких, работавших полтора-два столетия спустя потомков.
Главной в диалоге с Моцартом стала музыка Антона Веберна, но звучал тот в одних программах и с Лютославским и Штаудом, Бартоком и Лархером (чей «Охотничий квартет» известен московским слушателям, он был в программе открытия последних «Декабрьских вечеров»). Благодаря особой роли для многих из них ритма кто-то даже способен открыть для себя новое в ритмике самого Моцарта.
А открывался фестиваль «Доминиканской мессой» Моцарта (тот написал ее для своего друга, ставшего священником) и концертом для скрипки с оркестром Софии Губайдулиной Offertorium (солировал Кристиан Тецлаф; композитор тоже вышла на поклоны). Мессу и Губайдулину исполнил зальцбургский «Моцартеум» под управлением Айвора Болтона. Продливший недавно контракт с «Моцартеумом» Болтон обещает сделать оркестр мирового уровня, и, судя по всему, скоро это произойдет.
Среди других участников фестиваля – культовые Марк Минковски и Николаус Арнонкур, «Венские филармоники» и «Музыканты Гренобля/Лувра», Веселина Казарова и Гидон Кремер. Особый интерес вызвало появление в Зальцбурге Инго Метцмахера. Бывший главный дирижер Гамбургской оперы, возглавляющий ныне Королевскую оперу Амстердама, Метцмахер недавно возглавил и симфонический оркестр в Берлине.
Это вызвало немало толков, и не только потому, что Метцмахер не склонен к политкорректности и может пригласить, например, для участия в концерте лидера немецких левых Грегора Гизи (что привело в свое время в Гамбурге к нешуточному скандалу). Он считает, что мыслить политически важно – «не в смысле партийной принадлежности, но с точки зрения общественного значения дирижерской работы».
А сам, как сказал вашему корреспонденту, продолжает далеко не доминирующую «ветвь в немецкой дирижерской традиции, ту, что искусственно прервалась после 1933 года: Клемперер, Фриц Буш, Эрих Клейбер».
Привычным программам он предпочитает странные на первый взгляд сближения и способен, например, объединить Бетховена, Шостаковича, Хенце и Луиджи Ноно – и сделает это не случайно. Вот и в Зальцбурге Метцмахер играл вместе с венскими филармониками не только Моцарта (в фортепианном концерте солировал «особый гость» фестиваля Пьер-Лорен Эмар).
В программу включили и «Пробуждение птиц» Оливье Мессиана – редкое не только для России сочетание авангарда и классики. А именно такое сочетание и отпугивает значительную часть публики, по-прежнему определяющей вкусы Зальцбурга. Если на оперном фестивале торжествует режиссерский театр, то на концертах здесь все еще царят старые добрые времена.
И пусть обволакивающую вязь венских филармоников Метцмахеру перебороть не удалось (это вообще малореально), его работа за пультом отмечена редким сочетанием энергии и нежности, изящества и глубины.
Тех качеств, благодаря которым самые упорные музыкальные консерваторы либерализуются хотя бы на один отдельно взятый фестиваль.