После того как на открытии XV Конкурса Чайковского отзвучали его традиционные позывные – Первый фортепианный концерт Чайковского (в исполнении Даниила Трифонова, обладателя Гран-при прошлого конкурса), 36 пианистов, отобранных по результатам предварительных прослушиваний, вступили в соревнование в Большом зале консерватории. Туры пианистов продлятся до 30 июня.
Драматургия нынешнего фортепианного конкурса обещает быть чрезвычайно напряженной. Достаточно сказать, что регламент соревнований уже потребовал изменений: количество пианистов, допущенных к участию в конкурсе, увеличилось с 30 до 36. Это сдвинуло и график прослушиваний, которые теперь будут длиться почти до 11 вечера.
По словам Бориса Березовского, уровень многих пианистов столь высок, что уже в первый день им можно было раздавать премии. При этом фильтр отбора не прошли Александр Лубянцев, лауреат 2-й премии XIII конкурса, кумир прошлого XIV конкурса, не прошел и Никита Мндоянц, финалист престижнейшего фортепианного конкурса Вана Клиберна (Cliburn Competition, 2013) в Форт-Уорте (Техас), Николай Хозяинов (тоже участник Cliburn Competition).
Но два участника клиберновского состязания 2013 года, собравшего тогда целую команду российских пианистов, попали в нынешний Конкурс Чайковского и, согласно жеребьевке, выступают под номером 1 и 2: Никита Абросимов и Юрий Фаворин. Отдельная интрига для публики – участие “опального” фаворита прошлых лет Андрея Коробейникова, не прошедшего в 2007 году в финал XIII Конкурса.
Публика Большого зала до сих пор не может забыть то давнее “изгнание” своего любимца со сцены председателем жюри Николаем Петровым. И в этом – фирменная драматургия Конкурса Чайковского, который всегда проходит с повышенным напряжением: с драматическими коллизиями не только вокруг конкурсантов, но и между публикой и жюри. Здесь всегда есть интрига и непредсказуемость. Именно с этого XV Конкурс Чайковского уже на предварительных прослушиваниях и начался.
Накануне открытия первого фортепианного тура победитель предыдущего XIV Конкурса Чайковского Даниил Трифонов дал интервью “Российской газете”.
– Вы открыли нынешний Конкурс Чайковского. Что испытывали?
– Это и ответственность, и большая честь. Репетиции и сам концерт всколыхнули чувства, которые я переживал на прошлом конкурсе, всего четыре года назад. Это яркие, сильные, незабываемые впечатления.
– Почему не стали играть Первый концерт полностью, а только вторую и третью часть?
– Это идея программы. Чайковского я играю много, но Первый концерт, конечно же, чаще всего. Сейчас работаю над Вторым концертом: может, уже в недалеком будущем представлю его публике. Мечтаю исполнить его Сонату. А сегодня с огромным удовольствием исполнил вместе с Ольгой Бородиной романсы.
– Предполагается, что конкурс пианистов в этом году будет очень сильным. Что посоветуете участникам?
– Пусть не зацикливаются на осознании, что играют на конкурсе. Нужно сконцентрироваться на радости, которую испытываешь, выступая в легендарном зале – Большом зале консерватории, с такой великолепной публикой.
– Что самое трудное, на ваш взгляд, в Конкурсе Чайковского?
– Это конкурс с очень сильной программой и очень большим градусом. Высочайший уровень, выкладка у каждого конкурсанта запредельная. Трудность как раз в том, чтобы сделать свое выступление интересным.
Но в случае неудачи нельзя расстраиваться, в любом конкурсе есть элемент лотереи, даже при высоком уровне подготовки может случиться всякое. Я вообще посоветовал бы больше думать о тех положительных вещах, которые приносит сам процесс конкурсной подготовки.
Во-первых, выучивается большая серьезная новая программа. И это огромная движущая сила, которая помогает в становлении, в развитии музыканта. Новый репертуар открывает для тебя целый мир неизведанного: ты словно открываешь для себя новую планету. И это и есть один из самых важных моментов для музыканта – то, что каждый и должен вынести для себя из конкурсной жизни.
– Вас очень эмоционально принимала на концерте публика Большого зала консерватории.
– А сам я был потрясен выступлением с Ольгой Бородиной – это было сильное эмоциональное, непередаваемое ощущение.
Ирина Муравьева , Татьяна Эсаулова, “РГ”