28 и 29 октября в рамках абонементных циклов Московской филармонии Госоркестр России имени Е. Ф. Светланова выступит под управлением своего художественного руководителя Владимира Юровского и в содружестве с известным пианистом, воспитанником Московской консерватории, учеником Якова Зака и Эмиля Гилельса Валерием Афанасьевым.
В первом симфоническом собрании, в Большом зале Московской консерватории, будут исполнены три фортепианные прелюдии Клода Дебюсси – «Шаги на снегу», «Затонувший собор», «Фейерверк» – в оркестровке английского композитора Колина Мэтьюса и Девятый фортепианный концерт Вольфганга Амадея Моцарта, во втором, в Концертном зале имени П. И. Чайковского – Третья симфония («Эсхатофония») Валентина Сильвестрова и Первый фортепианный концерт Людвига ван Бетховена.
Ещё одно сочинение, Пятая симфония Густава Малера, прозвучит в обоих концертах. В преддверии новых выступлений с Госоркестром Владимир Юровский ответил на несколько вопросов.
– Практикуете ли Вы в работе и с другими симфоническими коллективами повторение части программы в следующих друг за другом выступлениях в одном городе?
– Да. Например, в Лондоне существует та же проблема, что и в Москве: множество оркестров, малое количество залов, как следствие – большая конкуренция. Очень трудно собрать дважды подряд полный зал на исполнение какого-либо сочинения, кроме, пожалуй, Реквиема Верди и Второй симфонии Малера.
Как правило, оркестры представляют одну программу один раз, но с творческой точки зрения это, конечно, не есть хорошо. Мы не успеваем «набрать качество» и особенно в случае с редко звучащей, незнакомой музыкой часто остаёмся на уровне этакого продвинутого чтения с листа. Поэтому я стал изыскивать возможности повторять основное сочинение, сочетая его в разных концертах с разными произведениями и таким образом создавая видимость новой программы.
Например, Вторую симфонию Малера мы с Лондонским филармоническим оркестром смогли записать на должном уровне лишь потому, что сыграна она была дважды: в одном концерте – сама по себе, в другом – вместе с произведением Д. Куртага «Stele».
Мне думается, исполнение от подобных повторений только выигрывает, а публике интересно послушать одно и то же сочинение в разных контекстах. И главное – во втором концерте, даже если он не окажется лучше первого, повторяемое произведение всегда будет другим. Потому закономерно говорить здесь о двух полноценных программах, хотя формально и получается полторы.
– Что объединяет в одном случае сочинения Дебюсси, Моцарта и Малера, а в другом – Сильвестрова, Бетховена и Малера в неразрывное целое, в программу?
– Думаю, здесь не стоит искать глубоких концептуальных связей, какие, к примеру, имели место в программе Госоркестра из произведений Веберна, Берга и Бетховена – Малера, представленной в марте нынешнего года в Концертном зале имени Чайковского.
Выбор сочинений, открывающих концерты, определялся юбилейными датами: в 2012 году исполнилось 75 лет Валентину Сильвестрову и 150 лет со дня рождения Клода Дебюсси.
Сильвестрова мне захотелось показать не во вполне привычном качестве – автором не поставангардным, а острорадикальным, авангардистским. Середина-конец шестидесятых годов – это как раз пик радикализма в его творчестве.
Для автора Третья симфония явилась знаковым сочинением: он получил за неё Премию Кусевицкого и был признан музыкальными кругами Дармштадта – одного из европейских центров нового искусства, где симфония исполнялась в 1968 году. Даже Теодор Адорно, автор знаменитого труда «Философия Новой музыки», отличавшийся крайне нетерпимостью, особенно что касалось музыки, приходящей из Восточной Европы, высоко оценил это сочинение и прислал Сильвестрову письмо с лестным отзывом.
Однако после Бруно Мадерны единственным дирижёром, исполнявшим симфонию, но не в России, а в Украине, был Игорь Блажков. И мне захотелось сыграть её – в связи с 75-летием со дня рождения автора и 45-летием её создания. Мне кажется, Сильвестров и Малер – композиторы очень близкие, хотя в этом сочинении Сильвестров и не прибегает к цитированию малеровского стиля, как он делает это, скажем, в Пятой симфонии.
Но сама тема «Эсхатофонии», то есть «звукового исследования» темы конца света, причём как конца человека в индивидуальном плане, так и конца природы в плане апокалиптическом, – соприкасается с темой смерти и преодоления её в Пятой Малера. Конец ведь может рассматриваться не только в трагическом аспекте, но и как переход в некое иное состояние или даже как единственно возможное условие к возрождению новой жизни (по Гераклиту Эфесскому, идеями которого Сильвестров в 60-е годы сильно увлекался). Так и у Малера за смертью в Пятой следует преодоление и возрождение.
Что касается Дебюсси, мне хотелось показать что-то мало знакомое публике. И здесь пришли на ум фортепианные прелюды, относительно недавно оркестрованные для большого симфонического оркестра английским композитором Колином Мэтьюсом, который, кстати, некогда под руководством музыковеда Дерика Кука принимал участие в кампании по завершению Десятой симфонии Малера.
К тому же Дебюсси и Малер были современниками, каждый по-своему ищущими новые пути в музыке. Думается, три выбранные мною прелюдии – «Шаги на снегу», «Затонувший собор» и «Фейерверк» – по-разному иллюстрируют подход к поиску новых созвучий и по-своему интересно будут сочетаться и с классическим стилем фортепианного концерта Моцарта, и с высоко экспрессионистическим стилем симфонии Малера.
Выбор концертов Моцарта и Бетховена, безусловно, принадлежит солисту Валерию Афанасьеву. Оба этих композитора одинаково близки Малеру и так же прекрасно сочетаемы с Сильвестровым и Дебюсси.
– Расскажите, пожалуйста, о Ваших творческих контактах с Валентином Сильвестровым.
– С Валентином Васильевичем мы знакомы уже восемь лет. Так получилось, что его музыку я впервые услышал сравнительно поздно, в 2002 или 2003 году. То был эффект разорвавшейся бомбы: я не понимал, как мог жить, не зная её!
И уже на 2004 год мне удалось поставить в программы своих концертов два сочинения Сильвестрова: в Мюнхене – Пятую симфонию, это было её первое публичное исполнение в Германии, а в Москве, с Российским Национальным оркестром – Постлюдию для фортепиано с оркестром, солировал Алексей Любимов.
Моё личное знакомство с Сильвестровым состоялось, когда я дирижировал Пятой симфонией в Мюнхене. Мне рассказывали, что он очень требователен к исполнителям и из-за въедливости и радикальной позиции относительно исполнительской верности авторскому тексту нажил себе много врагов, в том числе и среди очень именитых музыкантов. Но хотя мне приходилось ощущать довольно неприятные волны агрессии по отношению к этой музыке со стороны оркестра, с самим Сильвестровым мы быстро нашли общий язык.
Состоялось подряд три концерта, перед каждым я брал в руки микрофон и держал вступительную речь, дабы упредить возможные провокации как со стороны публики, так и оркестра…
– Оркестранты так и не приняли симфонию?
– В итоге они, против своей воли, сыграли её очень неплохо. То ли профессиональная совесть заговорила, то ли на концерте они оказались во власти этой музыки, а вырваться из её потока очень трудно. В связи с этим я вспоминаю самый большой комплимент, который получил от Сильвестрова. После одного из концертов на мои извинения за погрешности исполнения он ответил: «Это не важно. Важно, что мы были “в реке”». Характерное для него высказывание…
Дальше наше общение на некоторое время прервалось, поскольку прошло пять лет, прежде чем мне удалось вновь поставить в программу Пятую симфонию, это было в Лондоне. Но время от времени мы встречались, я ходил на исполнения его сочинений, где это было возможно.
Помню, он потрясающе играл собственные фортепианные Багатели на фестивале «März-Musik» в Берлине. Наблюдать, как он общается с инструментом, с текстом собственных сочинений, с публикой, было для меня подлинным источником вдохновения.
Я считаю очень значительным фактом для музыкальной жизни России, что нам удалось поставить в программы выступлений Госоркестра Третью симфонию: в октябре мы исполним её в Москве, а в декабре – и в Петербурге.
Пресс-служба Госоркестра России имени Е. Ф. Светланова