Лауреат XVI Международного конкурса имени Чайковского, японский пианист Мао Фудзита дал первый после состязания сольный концерт в Москве.
Выступление обладателя второй премии состоялось 31 октября 2019 в рамках Московского фестиваля «Зарядье» (художественный руководитель Валерий Гергиев). Программу составили сочинения Моцарта: Фантазия для фортепиано ре минор, Девять вариаций на тему менуэта Дюпора, сонаты №№ 18, 8 и 10. Также Фудзита будет солировать в фортепианном Концерте № 20 Моцарта под управлением маэстро Гергиева 2 ноября 2019.
После сольного концерта в Москве Мао Фудзита встретился с корреспондентом ClassicalMusicNews.Ru и рассказал о том, что значило для него второе место на конкурсе, каким видит свое ближайшее будущее и какую музыку хотел бы сыграть в России.
– Насколько сильно конкурс Чайковского изменил вашу жизнь? На следующее утро после объявления результатов вы проснулись знаменитым?
– Что действительно сильно изменилось, так это количество концертов. И сейчас это совсем другой уровень. Одним из значимых событий для меня стало исполнение Первого концерта Чайковского с маэстро Гергиевым в Лондоне, это был мой лондонский дебют.
Но если вы о привычной жизни, то знаете, после того подъема и воодушевления, в котором мы все находились, я думал, что и по возвращении домой вокруг меня будет все бурлить, все будут меня поздравлять и носиться со мной (смеется). Но никакого особенного ажиотажа не было, и моя студенческая жизнь практически не изменилась.
– В обеих московских программах – исключительно Моцарт. Почему?
– Это было пожелание маэстро Гергиева.
– Он как-то объяснил, обосновал его?
– Нет, но я могу сделать предположение. Я знаю, что ему понравилось мое конкурсное исполнение сонаты. Мне говорили, что и Денис Мацуев ему рекомендовал меня как пианиста, у которого получается Моцарт, и сам он очень внимательно слушал меня на гала-концерте. Может быть, поэтому он решил, что мне нужно показаться именно в этом репертуаре. Если бы я выбирал сам, то, наверное, включил бы в программу Чайковского, Скрябина, сделал бы ее более разнообразной.
Но, на самом деле, в чем я абсолютно уверен сейчас, и в чем чувствую себя наиболее органично – это действительно музыка Моцарта и Бетховена. Поэтому такой выбор, на мой взгляд, совсем неплох. Я надеюсь, что еще не раз смогу порадовать российскую публику и сыграть Шопена, Рахманинова…
– Кстати, о Рахманинове. После конкурса Денис Мацуев в интервью сказал, что Третий концерт, который вы играли в финале, был «выбран не совсем правильно», и многие ваши поклонники переживали, что именно этот выбор откинул вас на второе место.
– Нет, я не считаю, что мой выбор был неправильным, я хотел сыграть именно этот концерт. Было много обсуждений, высказывались самые разные мнения, я видел много споров.
Наверное, соглашусь с тем, что сыграл я не совсем удачно. Но это потому, что я очень волновался и был напряжен. Если бы можно было вернуться назад, то я снова выбрал бы именно Третий концерт, но сыграл бы его иначе.
Я в любом случае не жалею ни о чем и совершенно не разочарован тем, что занял второе место. Ту фантастическую конкурсную атмосферу мне никогда не забыть.
– Количество концертов растет, важно правильно расставлять приоритеты. Каким видите свое ближайшее будущее?
– Сейчас это довольно просто: для начала нужно закончить учебу, получить диплом. Учеба – это действительно интересное времяпрепровождение.
– Учиться и ездить по всей планете – это большая нагрузка. Что позволяет «спускать пар», расслабляться?
– Игра на фортепиано – это радость, а не тяжелый труд, который выжимает из меня все соки. Я не устаю от нее, наоборот, получаю от творчества своего рода подпитку. Когда я вкладываюсь, концентрируюсь на занятиях, это само по себе дает мне силы.
– Во время конкурса член жюри Фредди Кемпф сказал в интервью, что вы его поразили тем, что вы «нетипичный японец» – слишком открыто выражаете чувства, эмоциональны. А что вы сами думаете о себе: вы типичный японец или не совсем?
– (смеется) Если говорить о моем характере, о свойствах личности, то я даже слишком типичный японец, стопроцентный. Настолько, что меня порой самого это раздражает. Это касается, например, серьезного отношения к тому, что я делаю, желания довести любой результат до совершенства, которое недостижимо в принципе.
Но если мы говорим о творчестве, о моей карьере музыканта, то тут я мыслю гораздо шире. В музыке, в исполнительстве я себя вижу человеком мира, а не представителем отдельной нации. Это другое ощущение, свободное, не скованное рамками одной культуры, и тут, наверное, я уже действительно не вполне «типичный японец».
– В качестве второго «биса» на своем сольном концерте вы сыграли транскрипцию «Турецкого марша» Аркадия Володося. После «чистой» моцартовской программы это выглядело задорным хулиганством, вызвавшим восторг слушателей. Это тоже отражение вашего характера?
– Моцарт, Моцарт, целый вечер Моцарт, я уже… (смеется) нет, не буду конкретизировать, что именно я готов был сделать. Но мне действительно хотелось сыграть что-то, что было бы уместно, но было бы совсем, абсолютно другим. Я очень рад, что публике моя выходка понравилась.
Елена Чишковская