На интервью перед конкурсом Grand Piano Competition Лев Бакиров пришел со своей мамой Евгенией. Не самый простой случай для интервьюера, ведь родители часто мешают детям проявить свою индивидуальность. Семья Бакировых – случай совсем иной.
Редко можно встретить такое взаимопонимание, поддержку и уважение друг к другу. Посмотрите сами, насколько естественно и органично вписываются реплики Евгении Валерьевны в канву нашей беседы.
— Мы беседуем в преддверии конкурса Grand Piano Competition. Как ты к нему готовишься? Что изменилось в расписании твоего рабочего дня?
— В принципе ничего. Для меня самое главное в подготовке к конкурсу – выбрать программу заранее, чтобы было достаточно времени почувствовать произведение, погрузиться в музыку. Это затем помогает ощущать себя свободнее на сцене – в конкурсных испытаниях или на концерте.
— Волнуешься перед таким большим событием?
— Нет, наверное. Я настраиваюсь на то, что мне предстоит сыграть в одном из крупнейших залов нашей страны, с лучшим музыкальным коллективом – с Госоркестром имени Светланова. Поэтому я нахожусь в большом предвкушении!
— А что ты испытываешь перед выходом на сцену?
— Я не очень волнуюсь, но всегда чувствую большую ответственность.
— Как ты принял решение участвовать в конкурсе Grand Piano Competition?
— Я следил за всеми предыдущими соревнованиями, смотрел выступления разных участников и очень ждал, когда же появится новость о том, что начинается прием заявок.
Принимая решение, мы исходили из того, что этот конкурс, больше фестиваль, как говорит Денис Леонидович. Это такое событие, где ты обретаешь новых друзей в мире музыки. Ты набираешься опыта, да и просто выступаешь на большой сцене, играешь на лучших инструментах.
— Как участие в конкурсах помогает тебе по жизни?
— Во-первых, после конкурса остаются очень хорошие записи, и у тебя появляется новая аудитория. Вот, например, за юношеским Конкурсом пианистов имени Рахманинова следило аж три миллиона человек по всему миру.
Во-вторых, как я уже говорил, появляются новые друзья. В-третьих, закаляется характер, появляется новый жизненный опыт. В целом, очень круто. Конкурсов-то у меня было немного, но они были очень крупные и интересные.
Конкурсы для меня – это не про состязание, а про творческое общение. Ведь на Grand Piano Competition почти все участники – это те ребята, которых я уже очень хорошо знаю, некоторые вообще мои одноклассники (улыбается).
Жалко, что в этом году не смог участвовать мой друг из Китая У Ифань – у него гастроли с Шанхайским симфоническим оркестром. Но мы с ним успели встретиться 19 марта, на Исторической сцене Большого театра. На Гала-концерте после церемонии вручения Международной музыкальной премии BraVo мы исполнили Увертюру из оперы «Руслан и Людмила» в переложении для двух роялей. Мы, кстати, вдвоем и разделили премию «Открытие года».
— Удивительно, что у тебя получается дружить со своими соперниками…
— Нет! Я вовсе не считаю их соперниками. Даже со старшими ребятами мы общаемся, обмениваемся советами, я могу им показать свою концертную программу, никогда не откажут в дельном совете.
— Будешь на этот раз болеть за кого-то из участников?
— Даже не знаю, пока над этим не думал. Но за своими друзьями обязательно буду следить.
— Ты пересматриваешь записи своих выступлений?
— Конечно. Смотреть их – такое приятное воспоминание… А самое главное – ты находишь ошибки, понимаешь, что нужно исправить, сделать что-то лучше.
Евгения: Мы часто пересматриваем старые видеозаписи, где Лёве 7-8 лет, он такой там еще маленький, но уже влюблен в музыку.
Лев: Да, это очень вдохновляет, кстати!
— Кто твой главный критик?
— Мама.
— А кто кумир?
— Я очень вдохновляюсь разными пианистами, часто слушаю их записи. Но кого-то одного выделить не могу. Как не могу назвать и любимого композитора.
Для каждого автора есть свой исполнитель. Например, музыка Рахманинова мне нравится в исполнении самого автора или Бориса Березовского; Шуман – Марта Аргерих, Сен-Санс привлекает в исполнении Эмиля Гилельса, а Чайковский – конечно, в интерпретациях Михаила Плетнёва.
Евгения: Лева до десяти лет отказывался что-либо слушать кроме классики. Джаз вообще отказывался слушать. Был такой «академист»… Сейчас-то он слушает разную музыку, увлекается импровизациями Оскара Питерсона. Замечаю, что с папой они могут и Розенбаума с Высоцким послушать.
Лев: Мне еще очень нравится церковная музыка! Люблю приходить в церковь и наслаждаться этими созвучиями.
— Вернемся в недалекое прошлое. Ты учился в хоровой школе в Перми. Как возникло желание начать занятия на фортепиано?
— У меня были уроки общего фортепиано, совсем коротенькие. А мне было этого мало! Я подумал, что никогда не смогу спеть так, как поет рояль, а ведь рояль еще может многое изобразить, может звучать, как целый оркестр. Вот тогда это всё и началось.
— Больше к хоровому искусству не возвращался?
— Нет.
— Какой совет ты всегда держишь в голове перед выходом на сцену?
— Надо всегда оставаться самим собой. Мне часто говорили об этом учителя – не надо на кого-то равняться, нужно прислушиваться только к самому себе. Попытаться не потерять свою индивидуальность.
— А в чем твоя индивидуальность?
— Об этом я никогда не задумывался… Наверное, мое преимущество заключается в том, что я быстро перестраиваюсь с одного произведения на другое.
А еще я вижу свою индивидуальность в своем возрасте! Ведь я пока не взрослый и трактую так сказать взрослые произведения совершенно по-своему, нахожу в них совсем иной смысл, чем зрелые музыканты. Мне даже обидно, что это пропадет, когда я повзрослею. Поэтому – моя уникальность сейчас в том, какой я есть на данный момент!
— «Взрослые произведения» – это какие, например?
— Их много. Я имею в виду серьезную музыку – вроде скерцо Шопена или его минорных ноктюрнов. Так я их воспринимаю.
— Ты концертировал в Китае, в Швейцарии, в других странах. В чем разница между выступлениями в России и за границей?
— Китайская публика очень шумная, эмоциональная. Возможно, потому, что в зале присутствует много детей. На наших концертах обычно никто не шелохнется, все слушают внимательно. В Китае такого нет. Кстати, именно там я впервые играл на огромную аудиторию – в зале было аж четыре тысячи человек!
Но все-таки в России публика – самая приветливая! Особенно в Великом Новгороде, в Казани. Еще мне очень понравилось в Белоруссии. Там люди душевные – такие добрые, отзывчивые.
А в Сербии я впервые попробовал себя в роли концертмейстера – сначала играл свою сольную программу, а во втором отделении аккомпанировал скрипачу Сергею Мкртичану. Мне понравилось, после сольной игры такой опыт был необычен. Очень похоже на исполнение с оркестром. Я всегда прислушиваюсь к партнерам, когда играю в ансамбле.
— Каково это – выступать с оркестром? Может быть, какое-то выступление тебе особенно запомнилось.
— Больше всего мне запомнилось сотрудничество с Иваном Никифорчиным. От него исходят такая энергия и драйв! Мы играли с ним в Барнауле.
Наша репетиция прошла без лишних слов – собрались, сели, сыграли и разошлись. Вот так всё быстро! Сразу установилось полное взаимопонимание.
А из коллективов выделю Российский национальный молодежный симфонический оркестр. Когда я исполнял с ними Шостаковича и Чайковского, тоже ощущалась какая-то безумная энергия.
— Сейчас будет вопрос к вам двоим – и к маме, и к тебе. Замечаете ли вы проявление «звездной болезни» у Льва?
Лев: Я не ловлю «звездность», и это всё благодаря маме. У меня такого никогда не было!
Евгения: К счастью, пока таких проявлений не было. Самое главное – опыт приобретается. Ведь чем больше выступлений, тем больше ответственности. Лев в принципе был всегда самодостаточен.
— Лев, что тебя мотивирует заниматься вообще?
— Помню, что раньше я искал конкурсы, чтобы поиграть на рояле, в Перми не так много достойных инструментов было. Захожу в интернет, вижу какой-нибудь конкурс – и сразу же выясняю, какой там инструмент.
Играть на хорошем рояле – это ни с чем несравнимое удовольствие. К сожалению, у меня до сих пор нет собственного рояля! Дома есть пианино в хорошем состоянии, в Перми это была «Украина», но постоянно играть только на пианино неполезно. Поэтому, когда я был помладше, для меня главная цель была – сыграть на качественном рояле в зале с хорошей акустикой.
— Как раз Денис Мацуев обещал подарить победителю рояль! Уже придумали, куда поставить?
— Его еще выиграть нужно (смеется).
— Чем обусловлен выбор конкурсной программы?
— Раньше у меня был какой-то азарт, гнался за трудностями, за виртуозными произведениями. Мне нравилось преодолевать сложности. Сейчас стал более вдумчив: выбираю, долго присматриваюсь, пробую, продумываю стратегию. Мне кажется, сначала надо выграться в произведение, а потом ты уже поймешь – получится оно у тебя или нет. Нельзя говорить «мы это берем в программу, и точка».
Кстати, очень полезно бывает отложить произведение на несколько дней: когда ты к нему возвращаешься, оно звучит новыми красками.
— Какое произведение дается тебе не так легко, как хотелось бы?
— Непросто исполнять транскрипции. Например, Andante из виолончельной сонаты Рахманинова в переложении Володося, где нужно следить за несколькими мелодиями.
— Лев, ты сейчас в таком юном возрасте, когда подросткам хочется гулять и играть в футбол. Находишь ли ты время на отдых?
— Мечтаю о футболе! Вот закончится конкурс, и мы поедем в Пермь. Там, в Соликамске, мой двоюродный брат профессионально футболом занимается. Очень хочу, чтобы он научил меня играть. Нас пять братьев, почти футбольная команда, а брат будет тренером.
Я, вообще, очень люблю это место – там так живописно! У них большой дом на холме, и такой вид с него открывается – «зеленое море», лес, как у Рахманинова. А в центре стоит храм, в форме корабля. Ох, эти незабываемые русские пейзажи.
Меня вот спрашивали о том, как мне природа Швейцарии, – у нас в России все то же самое, только куда богаче! Соликамск – наше семейное место силы. А по пути из Москвы в Пермь мы обязательно заезжаем на родину Чайковского – в Воткинск.
— Получается, вам нравится путешествовать по России?
— Очень! Благодаря проектам Дениса Леонидовича «Диалог поколений» и «Звезды на Байкале» есть прекрасная возможность посещать разные уголки страны – Мурманск, Иркутск, Улан-Удэ. Когда мы увидели Байкал – это было просто незабываемо, до слез!
— А как отдыхаете в Москве?
— Читаю книги, или с папой катаемся на велосипедах и самокатах в парке «Сокольники». Неделю назад съездили в «Коломенское». Прошли по парку шесть километров пешком!
— А сколько времени проводите за фортепиано?
— Если рядом рояль – то меня не оттащить. Вот, сегодня я уже занимался четыре часа и еще пойду сейчас. У рояля столько оттенков звучности – очень богатые возможности, почти неограниченные. Я за роялем всегда чувствую некую свободу, раскрепощеннее играю, чем за пианино.
— Есть «рояльные» предпочтения?
Мне очень нравятся рояли с ровным таким звуком. Я уже играл на многих инструментах, но для меня пока самая мягкая, самая удобная модель – это Yamaha CFX. Этот рояль сделан специально для конкурсов. Он был и на Конкурсе имени Чайковского, и на юношеском конкурсе имени Рахманинова.
Сейчас мне больше нравятся рояли, играя на которых, я могу легко контролировать исполнение. И вот это именно рояли «Ямаха». На самом деле, многое еще зависит от акустики зала!
— Смотрю, вы хорошо разбираетесь в марках роялей…
— Да, я очень люблю изучать разные подробности – о каждой фирме, о каждой конкретной модели. Вот, например, на конкурс имени Рахманинова был привезен рояль «Янцзы Ривер» из Китая – это полная копия «Стейнвея» со вставками «Фациоли» и «Ямахи».
А еще бывают неплохие рояли фирмы «Москва». Я пробовал играть на одном из них в Екатеринбурге.
Евгения: У кого машинки, а у кого-то рояли. Я так понимаю, что рояль – это как белый лист для писателя. Хорошо, когда с инструментом бороться не надо, а просто через рояль передаешь свои мысли. Иногда в разговорах Лев рассказывает мне, что и как будет звучать на рояле – так, как на пианино никогда не получится.
Лев: Да, я заранее знаю. Музыка – в моей голове.
— Ты считаешь себя одаренным человеком или скорее трудолюбивым?
— Думаю, что скорее я одарен Богом. Некоторые, например, так не одарены, но достигают успеха упорным трудом. А я свой талант постоянно совершенствую!
Евгения: У талантливых детей есть риск потерять свой дар. Ведь им кажется, что у них всё получается, и они перестают стараться. А у Льва всегда был азарт, который ему, видимо, пока помогает ничего не растерять.
— Что или кто тебя вдохновляет?
— Меня всегда вдохновляла Россия. Ее бескрайние просторы. А также кинематограф. Мне нравится смотреть советские фильмы, одни из любимых – «Сибирский цирюльник», «Послесловие». Последний ассоциируется у меня с третьей частью «Думки».
— И никакая другая профессия, кроме исполнительства, тебя не привлекает?
— Раньше мне хотелось быть машинистом в метро. Это казалось очень интересным. Меня вообще всякие циферки привлекают, техника. Поэтому я, наверное, так увлекаюсь шахматами…
Евгения: Нам пришлось делать тяжелый выбор между шахматными турнирами и концертами. А с цифрами у Льва – это точно особые отношения, он моментально все запоминает! Когда мы только приехали в Москву, мог запомнить слету, в каком году какой тип вагона в метро начал курсировать, и так далее. И зачем ему эта информация?…
— Какие интересные увлечения! А есть все-таки профессия, которая привлекает?
— Себя я вижу только пианистом. Еще можно было бы попробовать свои силы в IT-сфере. Тем более, таких специалистов в России сейчас не хватает (смеется).
— О чем ты мечтаешь, и мечтаешь ли вообще?
— Мечтаю. Мечтаю о рояле.
Беседовала Анна Коломоец
Анна Коломоец - музыковед, музыкальный журналист, критик. Продолжает обучение в МГК им. Чайковского по специальности «Музыковедение» в классе Р. А. Насонова
Постоянный автор журнала «Музыкальная жизнь».
Занимается просветительской деятельностью.