Одним из самых ярких и интересных событий прошлого сезона стал новый фестиваль «Притяжение». Фестиваль стал настоящим местом притяжения искусств: академической музыки, хореографии, театра. Местом встречи не только музыкантов, но и режиссеров, художников, дизайнеров, продюсеров, хореографов.
Талант, неиссякаемая энергия и вера в общее дело каждого участника «Притяжения» — то главное, что объединило молодое поколение на одной сцене. В ожидании второго сезона участники фестиваля рассказали о своем дебюте, любви к современной музыке и о том, чего ждать от второго сезона «Притяжения».
Даниил Коган, художественный руководитель и участник фестиваля «Притяжение»
— Создавать новый фестиваль в Москве — городе, в котором огромное количество различных музыкальных фестивалей и культурных событий — и при этом дебютировать в качестве его художественного руководителя… Страшно было вступать на неизведанную дорогу? Не боялись повторения чужих идей, что мотивировало команду фестиваля?
— Я не боялся повторения, я, скорее, боялся, что все идеи и задумки ни во что не вырастут, потому что это все непросто.
Организация любого фестиваля — это проблема, а организация фестиваля, где есть зарубежные гости, установки, связанные с эфирами и публикой, — а тем более, в Малом зале консерватории, — это вдвойне сложно. К тому же, у меня не было опыта в организации фестивалей, «Притяжение» — первый проект на этом поприще. А что мотивировало…
Понимаете, участники фестиваля — новое поколение, нам всем — по 25-30 лет, и у нас возник вопрос: кто, если не мы? Команда «Притяжения» — это команда друзей, компания молодых, амбициозных деятелей искусства. У нас всех — единые интересы, идеи; мы подумали, что если мы этого не сделаем, то, возможно, совершим большую ошибку.
— Что оказалось самым сложным в дебюте художественного руководителя фестиваля?
— Самым сложным оказались маленькие вещи, нюансы. Большие задачи — составить программы концертов, позвать людей, снять ролик — оказались для меня легче, чем написать список приглашенных, встретить гостей и так далее.
Большинство участников фестиваля «Притяжение» — ваши друзья. С друзьями работать проще? Дружба не мешает серьезной работе?
Для меня не было принципиальным приглашать на фестиваль только и именно друзей — так совпало. Из того, что получилось на фестивале в первом сезоне, могу ответить, что с друзьями все-таки проще: с друзьями можно не церемониться, они понимают все трудности и нюансы создания фестиваля — многие музыканты не только играют на фестивале, но и участвуют в его создании.
«Притяжение» — это не мое детище, а наше. Поэтому скажу, что дружба не мешает, мы всегда можем честно признаться друг другу в том, что наc не устраивает. К примеру, случаются мелкие бытовые трудности, но все ребята понимают, что без них, к сожалению, не обойтись. Поэтому в конце концов мы приходим к мировому соглашению.
— Как думаете, на что откликаются зрители, покупая билет на концерт или фестиваль? Что их привлекает?
— Это сложный вопрос. Мне кажется, публика всегда предпочтет тех, кто видит смысл в своем деле и получает удовольствие от процесса. Как это ни парадоксально, но если что-то делается в угоду публике — публика это чувствует и действие сразу меньше ее интересует. Но если что-то делается от всего сердца и делается из интереса к самому процессу, то публика становится не целью, а сторонним наблюдателем чего-то невероятного, происходящего на ее глазах.
Когда создается то, что по-настоящему интересует артистов, зрители примыкают к этому действу как наблюдатели, происходящее становится им интересно. Мы стараемся уйти как можно дальше от «хайпа» и искать ценное для самих себя и делиться им. Вот что самое главное: не потакать публике и пытаться ей угодить, — чтобы получить деньги или какие то возможности, — а искать, находить — а потом делиться этим с другими.
— За три концерта первого сезона вы смогли понять, кто ваша публика?
На наших концертах было очень много молодых людей, что очень приятно. Ведь они — будущее поколение, которое сможет приходить к нам много лет, если это все продолжится.
Очень приятно отметить, что на всех трех концертах фестиваля мы видели полные залы — это, безусловно, добавляло нам веры в то, что мы делаем что-то стоящее.
— В программе фестиваля были заявлены композиторы, чьи имена редко можно встретить на афишах. Не боялись рисковать?
— Одна из целей нашего фестиваля — сблизить исполнителей с современной музыкой. Сейчас наблюдается тенденция (и с этим нельзя поспорить), когда большие артисты отдаляются от современных композиторов, и композиторы тоже изолируются, они максимально далеки от современной концертной сцены — особенно у нас.
Мы хотим не только дать публике разную музыку: и что-то современное, и что-то популярное — например, в программе концертов была «Просветленная ночь» Шенберга и «Воспоминание о Флоренции» Чайковского, — но мы также стараемся познакомить исполнителей, участвующих в нашем фестивале, с современной музыкой, хотим, чтобы она стала им интересна.
Хочется, чтобы молодые талантливые исполнителями стали проводниками современной академической музыки — не какие-то отдельные группы музыкантов, которые фокусируются на современной музыке, а чтобы эта музыка стала интересна и многим другим.
Фрагмент репетиции произведения А. Шенберга «Просветленная ночь»:
— Подводя итоги первого сезона «Притяжения», какие выводы можете сделать? Что вам дал этот опыт, что новое открыл вам?
— Для меня стало настоящим потрясением то, с каким невероятным энтузиазмом люди отнеслись к нашему проекту. Все участники первого сезона «Притяжения» — включая дизайнеров, художников, журналистов, фотографов — потрясающие энтузиасты. Это дает веру в людей, веру в искусство.
На третьем концерте фестиваля, который назывался «Бессонница», все этажи Малого зала были заняты под перформанс, из разных театральных институтов в консерваторию пришло 40 актеров, были построены декорации — и все это люди делали с горящими глазами. Значит, люди верят во что-то. Мне казалось, такие уже давно ушли — но нет. И это прекрасно.
— Чего ожидать от второго сезона «Притяжения»? Вы продолжили линию популяризации современной академической музыки? Каких открытий ждать?
— Во-первых, от второго сезона стоит ждать масштаба — если в первом сезоне у нас было 3 концерта в Малом зале консерватории, то во втором публике будут предложены 26 концертов в Малом и Рахманиновском залах консерватории, в Зарядье и в Башмет-центре.
Не хочется сейчас раскрывать все карты, но, безусловно, мы сыграем очень большое количество разной музыки, в том числе и новейшей. Вновь будет проведен композиторский конкурс, а среди композиторов, чьи имена будут на афише, — Сальваторе Шаррино, Фредерик Ржевски, Джачинто Шельси, Йорг Видманн и многие, многие другие. Каждый концерт, как «Бессонница» в прошлом году, будет иметь свою уникальную тему, а также будет очень много совместной работы с разными видами искусства.
Дарья Карагодина, продюсер проекта
— Как я стала частью «Притяжения»? — подарок судьбы. Мы познакомились с Даниилом Коганом благодаря очень странным обстоятельствам, и с того дня только и говорим о музыке, о фестивале.
Даня живет музыкой, он предан ей, истинный служитель искусства. У него много друзей в области классической музыки, у меня — связи в области театра, кино, выставочного дела, образования. Выходит, есть определенная дружеская платформа творческих людей, тот самый закон рукопожатий, в итоге образующий нейронную сеть творческих единиц.
Я окончила продюсерский факультет ГИТИСа в 2012-ом году, за это время успела поработать над множеством проектов. Очень хотелось сделать что-то в сфере классической музыки, к тому же, в воздухе витает потребность в музыкальной революции.
Иногда взглянешь на афиши концертных залов.. — и рыдаешь: для поколений Z, Y, миллениалов это — адский нафталин. Хочется свежего движения, в частности — привлечь новую, совершенно другую, аудиторию, расширить возрастную категорию людей, которые покупают билеты на концерты — и таким образом способствовать интеграции культуры, музыки в массы. Да, звучит пафосно, но…
Представьте себе внутренний мир исполнителя классической музыки, театрального артиста, художника-модельера, режиссера документального кино, дизайнера глянцевого журнала… И когда эти люди собираются вместе, происходит обмен взглядов, идей, энергий.
Благодаря этому взаимообмену можно создавать совершенно уникальные проекты с неповторимой атмосферой. А самое главное — со своей подачей и видением, со своим почерком, ведь у каждого из них своя школа. В фестивале принимают участие выпускники и студенты самых разнообразных ВУЗов. В этом и заключается основная идея «Притяжения» — объединять, фантазировать, создавать.
Третий концерт фестиваля — «Бессонница» — получился бомбическим, это был такой транс, погружение зрителей в состояние музыкальной бессоницы — посмотрите программу на сайте. А в антракте у нас по всем холлам работали театральные интермедии: читали Гомера на греческом, играли в театр кукол, танцевали Рене Магритта.
Фундаментальная работа вышла. Столько людей разных возрастов подходили к нам и говорили, что это было настоящее событие в городе.
Чаще всего инициатива присуща юношеству, даже юношескому максимализму. С возрастом энтузиазм угасает, мы становимся каменными, неповоротливым — в силу опыта, который иногда становится панцирем, защитой от внешнего мира и себя самих. А из нас рвется инициатива и искренность! Вы бы видели наш план на сезон 2020-21. Ух!
Мы делаем только первые шаги к тому, чтобы все это встало на рельсы. Сегодня нам, как никогда, важна поддержка, и мы надеемся, что найдем своего С. Т. Морозова, иначе мы долго будем карабкаться, и время уйдет.
У нас есть художественные и кадровые ресурсы для создания масштабного крутого проекта уже сейчас, а также огромное желание, опыт, бесконечность идей и сил. И я верю в этот проект — потому что верю.
Ольга Галицкая, сценограф проекта
— Я оказалась в проекте после звонка режиссера Сергея Быстрова — очень странного и внезапного звонка.
Сначала я немного испугалась, потому что звонок был буквально за 2 недели до даты события, но ближе познакомившись с идеей и концепцией третьего концерта фестиваля — «Бессонницей» — поняла, что просто не могу не принять в этом участия. Это стало интересно, важно и близко.
Я очень люблю консерваторию как… арт-объект, как что-то прекрасное, существующее в этом мире; люблю ходить на концерты. И когда я узнала, что фестиваль позволяет выйти за рамки классического концерта и дать зрителю что-то еще — меня очень привлекла эта идея, я поняла, что обязана принять в этом участие.
Безусловно, очень важно слушать хорошую, правильную музыку. Ритмы современной музыки иногда ужасны и пагубны. Концерт «Бессонница», благодаря взаимодействию музыки с театральным действом и хореографией, позволил зрителям глубже погрузиться в процесс, утрировал восприятие происходящего на сцене. Синтез искусств подарил уникальное настроение, воздействовал на все органы чувств.
Здорово, когда в перерыве между частями концерта зрители могут выйти в коридор и наблюдать перформанс на тему бессонницы, и потом снова вернуться на концерт — уже с новым восприятием того, что происходит на сцене. Я за то, чтобы всегда был какой-то симбиоз, перетекание одного искусства в другое, чтобы не было границ между академическим и перформативный театром. В «Притяжении» это все как раз встретилось.
Готов ли зритель воспринимать этот синтез, это новое? Мне кажется, это зависит от каждого человека. Если ты готов воспринимать все — ты воспримешь и это, а если у тебя есть некоторые сложности с восприятием — воспринимать новое ведь тоже надо учиться, это хороший опыт.
Бывает, узнавая что-то, мы пугаемся, теряемся от количества информации, но потом так или иначе вспоминаем это, анализируем, сопоставляем с тем, что знали ранее. Это как с книгой: ты можешь прочесть текст и ничего не почувствовать, а через некоторое время возвратиться к нему и переосмыслить; текст может стать близким, если ты вернулся к нему с личным опытом.
Я считаю, что встреча искусств на одной площадке не отвлекает от восприятия музыкальной части, наоборот — помогает погрузиться в музыку еще больше. Мне было бы очень интересно залезть в голову к зрителям после того, как они посмотрели перформанс, и увидеть, что же творится у них в головах, как они теперь воспринимают вторую часть. Это очень интересно!
Татьяна Казакова, дизайнер проекта
— Татьяна, как вы стали частью «Притяжения»?
— На самом деле почти все проекты я выбираю интуитивно, опираясь на то, знает ли сам клиент, что ему нужно, горит ли он этой идеей. Плюс, конечно, работает сарафанное радио: узнаёшь, что это проект друга твоего друга, который друг другого друга и т.д. К этому прислушиваешься и немного расслабляешься, понимаешь, что человек «свой».
Первая встреча всегда говорит сама за себя — по поведению человека, его манере речи, тому, на что он делает акценты, как выстраивает ТЗ, сразу понимаешь, готовы ли тебе доверять и действительно ли ты необходим, или это история из разряда «нам, конечно, дизайнер нужен, но я сам знаю, как надо». Такой подход сразу обречён на провал. Почему-то никому не приходит в голову прийти к стоматологу и рассказать ему, как правильно ставить пломбу или удалять зуб, а в дизайне это встречается сплошь и рядом.
Так удачно сложилось, что Даниил оказался тем самым хорошим типом заказчика, готовым пойти на любые эксперименты и радеющим за свою идею — это не могло не подкупить. Хотя, признаться честно, до этого с классической музыкой я практически не сталкивалась, т.е. в этот момент для меня открылся совершенно новый и прекрасный мир.
— Вопрос профессионалу: влияют ли афиши на заинтересованность публики? Способны ли они привлечь или оттолкнуть зрителя — или зритель в любом случае идет на артиста, а не на фото с афиши?
— Отличный вопрос! Вам удалось сразу очень чётко обозначить главную боль практически всех дизайнеров и главное — несогласие с этой болью большинства проектных менеджеров и всех, кто причастен к утверждению финального макета.
Афиша безусловно привлекает аудиторию — это и есть её основная задача. Проблема состоит в том, что большинство афиш сделаны без уважения к этой аудитории: им сразу всё разжёвывают, большими буквами пишут фамилию или название спектакля и надеются, что люди на это сразу пойдут. Можно представить, как на эти гигантские буквы стекаются люди, идут так медленно, присматриваются издалека, и сразу становится как-то не по себе (улыбается).
Такая ситуация происходит везде, чуть лучше с ней обстоят дела в крупных городах, потому как публика более избирательна. Но в регионах сплошь и рядом аншлаги происходят, если на афише стоит знакомое лицо.
Многим хочется сразу всем понравиться, но в погоне за этими «всеми» любая институция сразу теряет своё «Я». Точнее, она не может его определить и подчеркнуть в нём лучшее. Из этого рождаются абсолютно безликие одинаковые афиши, которые совершенно не сулят тебе никакого восторга, катарсиса, долгих размышлений после и внутреннего счастья, что ты попал на это мероприятие именно в этом месте. И это — чудовищно!
Да, есть определённый сегмент людей, которые ходят на любимых музыкантов, любимых актёров, но им в общем-то всё равно, что там на афише происходит — они просто знают, когда им нужно быть в зале. Они никуда не исчезнут, если в какой-то момент дизайн изменится и станет качественно лучше, но непривычнее для них. Да, они удивятся, раскроют шире глаза, заметят рельеф афишного окна, цвет здания, в которое они так часто ходят, количество ступеней. Возможно, мир в этот вечер для них немного перевернётся, но не сойдёт с оси.
Но главное — с новым стилем придёт и новая аудитория. Для некоторых редизайн будет сразу притягателен, у кого-то он наверняка вызовет отторжение, но тем же самым привлечёт (можно вспомнить репортажные фотографии войн и катастроф: там запечатлён чистый ужас, но от них невозможно оторваться), а кто-то сразу поймёт, что это не его место. Сработает принцип «свой — чужой», и я более чем уверена, что количество людей, встающих сразу после окончания концерта или спектакля и убегающих за своими драгоценными шубами, резко сократится.
Именно поэтому так важно знать, кто ты есть и что ты предлагаешь — наружная реклама билеты не продаёт, их продаёт общий имидж заведения как единицы, а не как набора разнообразных событий. И вместе с этим знанием нужно уважать и любить своего зрителя — он умный и хороший, и он изголодался по качественной картинке.
— Как вы считаете: нужна ли реклама в мире классического искусства? Не вредит ли чрезмерная реклама, которая очень часто наблюдается в наше время — время, в которое нужно уметь продавать, — искусству, не приводит ли она в залы случайных людей? Может, Стендаль был прав: эта сфера — «для счастливых немногих»?
— Конечно, нужна, особенно сейчас, когда вокруг столько предложений и столько возможностей. Без грамотного SMM любое мероприятие, каким бы сказочным оно ни было и сколько бы в себе ни несло, не сможет привлечь к себе широкую публику, особенно, если оно новое. Оно безусловно будет оглушающим и чудесным, но в основном — для «своих».
В общем-то, в первом сезоне «Притяжения» мы сами в этом убедились и сейчас активно над этим работаем. В этом не было какого-то разочарования или чувства, что мы не дотянули, — я очень люблю и ценю эту самую первую аудиторию, чувство камерности и даже семейности, невероятную отдачу и азарт ребят, — но всё-таки хочется рассказать о нас большему количеству людей.
А «счастливые немногие» — это все люди вокруг. Кто-то находит счастье в искусстве и разных его видах, кто-то в автомеханике, кто-то в науке. Иногда этого внутреннего счастья начинает не хватать, и люди тянутся в смежные или совсем далёкие им области.
Мы же все видим случайно забредших людей на выставках: они отличаются внешне, мы слышим их (зачастую странноватые) комментарии. Я могу бесконечно над этими фразочками язвить и смеяться, но в глобальном-то смысле — это прекрасно. Пусть для галочки, но человек захотел прикоснуться к искусству, увидеть что-то, послушать. Его жизнь незаметно для него самого немного изменилась, надеюсь, к лучшему, стала светлее.
Я вообще верю, что всё происходящее вокруг неслучайно, что любое столкновение с окружающим происходит именно тогда, когда это необходимо, и обязательно к чему-то ведёт. Мы можем не замечать этих процессов, но они точно есть. Так и, казалось бы, «случайный» человек вдруг придёт на концерт, а какая-нибудь нота ему напомнит тот ветер на горке в деревне, когда ему было шесть, касание высокой травы о ноги, пыльцу, залетевшую в нос, это детское свободное счастье.
Он может и не придёт никогда больше на концерт — сработает тот принцип «свой — чужой», о котором я уже говорила ранее, и который почему-то в этот раз не сработал сразу. Но этот вечер, это чувство с ним останутся навсегда.
— У вас есть опыт работы с таким большим проектом, как «Золотая Маска». Какие тенденции в российском искусстве вам симпатичны, а что — будь у тебя возможность — ты бы изменила? Чего, на ваш взгляд, не хватает миру российского искусства?
— Меня очень радует, что вообще есть такие проекты, и что их количество с каждым годом растёт, при этом не теряя в качестве.
Я очень часто слышу воздыхания по поводу начала 20-го века, что вот тогда-то были люди, вот тогда-то было искусство, — но ведь это и сейчас происходит! И сейчас эти люди есть, и они рядом, и искусство это есть, надо только отвлечься от светлого прошлого и посмотреть по сторонам.
Сейчас, безусловно, очень трудно адекватно и беспристрастно это всё проанализировать. Этим успешно займутся наши внуки и правнуки, которые, может быть, тоже будут говорить: «А вот в начале 21-го века что было-то! Вы про 20-е слышали? Чума вообще!».
Но пока из того, что замечаю вокруг — очень хочется большей открытости. Свободы, доверия и эксперимента. Новое всегда страшит, но если не пробовать и не ошибаться, то поводов говорить «чума вообще», или как там будет выражаться поколение ХХХ, будет меньше.
И этого эксперимента не хватает не только в искусстве, но и в детских садах и особенно — в школах. Представляете, какие будут дети, если не учить их «правильной» детсадовской мордочке зайца, не ставить тройки за другое мнение в сочинениях по литературе и разрешать что-нибудь «случайно» взрывать на последней парте кабинета химии?
И эта свобода и отсутствие страха быть «не таким» обязательно отразятся на всём вокруг, и особенно — на искусстве.
Федор Безносиков, участник фестиваля
— Как создавать фестиваль с людьми, которых знаешь давно? Дружба работе не помеха?
— Поскольку мы с ребятами – участниками «Притяжения» – очень много и давно общаемся, у нас сформировались общие понятия и представления об искусстве и о том, каким мы хотим видеть фестиваль.
Еще со времен обучения в консерватории у нас появилась, на мой взгляд, очень важная среда единомышленников, мы учились друг у друга любить искусство. Мы как начинали вместе, так и в дальнейшем стараемся помогать нашему общему делу, которое для всех нас очень важно. Когда мы занимаемся музыкой, все остальное для нас будто исчезает, в процессе творчества и музицирования дружба и знакомства становятся условностями.
Но если вернуться к вопросу, скажу, что работать с друзьями очень просто — мы доверительно относимся друг к другу и прямо говорим все, что думаем.
— Чем, на ваш взгляд, «Притяжение» отличается от других фестивалей, в котором вам довелось участвовать или присутствовать в качестве слушателя?
— Мне сложно давать оценку, потому что я не знаю другие фестивали так хорошо изнутри. Если говорить о нашем фестивале — это команда единомышленников, ставящих перед собой серьезные цели. Мы хотим большого масштаба, хотим делать интересные программы как с хорошо знакомыми, так и с новыми, никому не известными, произведениями. Хотим расширять географию — например, к первому концерту из Франции были специально привезены Волны Мартено (Волны Мартено — одноголосый электронный музыкальный инструмент, разработанный французским радистом и музыкантом Морисом Мартено — прим. ред.).
Мы не боимся рисковать и играть много современной музыки, мы занимаемся любимым делом. Мы готовы тратить всю нашу страсть, энергию и силы для того, чтобы это было по-настоящему.
— Кстати, о современной музыке. Включая в программу сочинения современных композиторов, вы осознавали, что идете на некоторый риск?
— Безусловно, мы каждый раз это понимали. Но с другой стороны — мы все настолько верим в то, что это необходимо делать, что делали это.
В детстве я прочел книгу Гидона Кремера «Осколки детства», в которой Гидон Маркусович рассказывал, что любовь к современной музыке ему привил его дедушка, который до последних лет жизни играл произведения, которые только пишутся — и не боялся этого, считал это очень важным.
Йозеф Сигети в своих воспоминаниях пишет, насколько скрупулезно он подходил к составлению программы, насколько ему было тяжело, потому что в те времена многие менеджеры настаивали на том, что нужно играть как можно больше шлягеров. 100 лет назад ему приходилось бороться за то, чтобы играть сольный концерт, состоящий из сонат Бетховена — это казалось нонсенсом.
Когда на наших афишах указана «Просветленная ночь» Шенберга, а рядом — квартет Вышнеградского, квинтет Васкса и Волны Мартено, когда на концерте струнный квинтет Шуберта соседствует с произведениями Павла Шиманьского, Леклера и Джачинто Шельси, — безусловно, мы понимаем, что рискуем, но нам кажется это важным.
— Кто был главным идейным вдохновителе в составлении программ?
— В этом смысле надо отдать должное Даниилу Когану. Конечно, программы концертов мы обсуждаем совместно, но большинство произведений и их сочетаний были предложены Даниилом.
— Как публика встретила музыку композиторов, фамилии которых, я уверена, многие искали в Google?
— Я могу сказать, что современная музыка — она точно не для всех. Дело даже не в том, что она требует какого-то порога вхождения, но современная музыка, безусловно, требует определенной готовности у публики ее услышать и ее понять.
Слушание классической музыки в принципе предполагает определенную работу над собой — это не про have fun, не про легкие эмоции. Это всегда работа над собой, в том числе — желание сопереживать тому, что происходит на сцене, желание понимать и пытаться расшифровать те идеи, которые заложены в музыке.
Конечно, современная музыка в этом смысле стоит особняком, у очень многих людей она, скажем так, вызывает аллергию — точно знаю, что на «Притяжении» были люди, которым это просто не близко. Многим тяжело слушать, например, атональную музыку.
В моей жизни тоже был переломный момент восприятия современной музыки. Я старался подступить к ней с разных сторон и никак не понимал, что именно я упускаю. Я очень благодарен судьбе за знакомство с Татьяной Тихоновной Гринденко, которая открыла мне мир современной музыки — совершенно новый мир. С тех пор я по-другому отношусь к этой музыке, среди моих любимых композиторов есть современные авторы, я готов исполнять их произведения как можно больше, этот процесс мне кажется важным и интересным: всегда интересно исполнять то, что либо написано недавно, либо пишется прямо сейчас, ведь эта музыка созвучна нам самим.
Лично мне как исполнителю легче понять язык и контекст, к примеру Шнитке — и даже Шостаковича, — чем Бетховена.
— Значит, публику можно воспитать?
— Я вообще не люблю этих слов — «воспитать», «приручить»… Это что-то из повелительного наклонения. Публике можно открыть дверь — это другое. Ведь очень многие люди находятся в неведении насчет того, насколько музыка многогранна и обширна, как много она может выражать — в ней есть не только красивые мелодии, красивые и приятные гармонии, но и самые разные состояния, эффекты и смыслы.
Отчасти, это работает и в обратную сторону: новая музыка, новый контекст, новый стиль исполнения формируют у слушателей новый, иной запрос в искусстве, а новый запрос, в свою очередь формирует новые исполнения.
— Что больше всего вы цените в своей публике?
— Думаю, каждый исполнитель любит, когда во время исполнения устанавливается контакт между музыкантами и залом. Это, конечно, нечто абсолютно нематериальное, из области каких-то мистификаций. Но, безусловно, это есть, это существует. И любой исполнитель вам скажет, что когда происходит эта магия, соприкосновение с атмосферой публики, когда ты чувствуешь, что прямо здесь и сейчас ты захватил это внимание — это становится намного реальнее, чем стол, за которым мы с вами сейчас сидим.
Происходит столкновение твоей энергетики с энергетикой людей, которую невозможно увидеть, невозможно потрогать, и при этом в моменте ты чувствуешь ее реальность, настоящность.
Когда на концертах устанавливается этот контакт, когда публика направляет свое внимание на то, что сейчас исполняется — это самое приятное, что может случаться на концертах. Разрушается невидимая стена.
— Чего бы хотелось пожелать второму сезону «Притяжения»?
— Как там говорили: «Быстрее. Выше. Сильнее.»? (смеется). Если серьезно, то, конечно, хочется, чтобы все было по-настоящему! Это самое важное.
Материал подготовила Татьяна Плющай