6 мая 2017 исполнилось ровно полгода со дня кончины Золтана Кочиша.
Его смерть я переживал как утрату родного и близкого человека, хотя так и не довелось его ни разу услышать живьём – ни в Венгрии, ни в России.
Однако его записи сопровождали меня с детства, благо в Венгрии я проводил много времени (в последнее время, увы, всё реже удаётся вырваться).
Его исполнением Шопена и Шуберта я всегда наслаждался, полностью признавая при этом возможность совершенно иного прочтения этой музыки. В Бартоке и Листе рискну назвать его игру близкой к образцовой, впрочем, к Листу не-“позднему” я абсолютно равнодушен. Баха, Бетховена, Шумана и Дебюсси он играл, пожалуй, просто хорошо.
В Венгрии упорно пропагандировал Рахманинова, но вряд ли русского человека могут вдохновить его опыты именно в этой области. А вот в чём он полностью определил мои вкусы вот уже на тридцать с лишним лет – так это в Моцарте.
Навсегда под его влиянием я полюбил простое и мощное, масштабно-драматическое, насыщенное ритмической энергией исполнение этой полновесной музыки, навсегда возненавидел сюсюкающую рококошно-кондитерскую её миниатюризацию.
Во французском фильме о Кочише “Un musicien passe” он говорит:
“После исполнения некоторых произведений Баха аплодисменты неуместны, лучше уйти домой и попытаться стать более хорошим человеком”.
Золотые слова.