На правах свидетеля времени, когда Дмитрий Георгиевич Миллер начал заниматься на виолончели (это было после войны, в конце 40-х годов; мы оба поступили в школу-десятилетку им. Гнесиных в класс педагога А. К. Федорченко), не могу не сказать несколько слов об этой поре.
Ужасающая бедность, нищета, голод, холод – зимы были настоящие, надеть было нечего, обстановку комнаты могли составлять лишь шифоньер, железная кровать и лампочка без абажура. Небрежение бытом было делом привычным – так жили все (или почти все). Вот это отношение, я бы сказал презрение к удобству, не дай бог к комфорту, для Димы было делом обыкновенным.
Конечно, личностные качества в первую очередь, но и среда (как это ни парадоксально) послужили залогом той высокой духовности, которая была суть он сам, его исполнительство, его педагогика.
Когда я пришел в театр, Дима уже был концертмейстером группы виолончелей. Его соло были украшением спектаклей – и опер, и балетов. Они были глубоко проникновенны и отвечали внутренним ожиданиям каждого, не оставляя места ни сомнению, ни пожеланию – они потрясали.
Помню, после репетиции балета “Дон Кихот” Р. Штрауса с Рождественским (Дима солировал) Нона Нацвлишвили и я вышли из оркестровой ямы ошеломленные и долго, не говоря ни слова, смотрели друг другу в глаза, понимая, о чем мы смотрим. Наконец, Нона сказала: “Знаешь, Витька… до слез…”
В самом деле, в игре Димы была какая-то особенная, пронзительная нежность.
В его исполнительском арсенале было всё: и замечательные штрихи, и виртуозный блеск, и беглость, которой, в отличие от современных бегунов, он пользовался мудро, без показухи, не теряя изящества и непринужденности. Такова была блистательная партия виолончели балета “Сильфида”.
Дима очень ценил умение размышлять на инструменте. Его игре был присущ тот тонкий психологизм, который почти исчез из современного исполнительства, умение создать настроение, состояние.
Сколько было сыграно сольных кнцертов с женой, замечательной пианисткой Женей Чеглаковой! Сколько ансамблей, концертов с оркестром, сколько сделано сольных записей! Всего не перечесть.
Светлая память…
Виктор Шамеев