Нарушение канона – верное средство для достижения популярности. Даже далекий от музыки человек знает, что есть такое произведение – “Неоконченная симфония” Шуберта, в которой вместо положенных жанру четырех частей всего две.
Это, казалось бы, чисто формальное сокращение стало революцией в истории музыки: Шуберт был первым, кто в своей Восьмой симфонии так радикально расправился с жанром. Далось это ему непросто.
Чувствуя, что здесь что-то не так, 25-летний композитор пытался дописать две части, но без успеха. Он прожил еще шесть лет и сочинил полнометражную Девятую симфонию, а Восьмая так и осталась двухчастной, хоть и вполне полноценной по смыслу, войдя в историю под брендом, появившимся много лет спустя после смерти гения (первое исполнение – в 1865-м в Вене).
Попытки других композиторов придать ей правильный формат постепенно прекратились, и “Неоконченная” стала оркестровым хитом, любимым не за размеры, а за уникальную интонацию автора, сумевшего, как никто в XIX веке, поведать об одиночестве.
“Неоконченная” Шуберта – произведение грустное, но вовсе не безысходное: оно светится гармонией, за которую весь мир любит Шуберта как автора прекрасных человечных песен – тех самых немецких Lied, где в простой куплетной форме он рассказывает историю человека своего времени.
Каждый раз, когда “Неоконченная” появляется в афише, возникает чувство ностальгии, словно нажимается какой-то скрытый клапан: а вдруг на этот раз случится чудо, и станет ясно, с чем так долго прощается автор во второй медленной части и почему здесь возникает это странное ощущение остановившегося времени.
10 февраля это чувство можно пережить в Доме музыки, когда “Неоконченную” исполнит Национальный филармонический оркестр России под управлением австрийского дирижера Иона Марина. На этот раз у Восьмой Шуберта будет логичное продолжение – сочинение “Из Италии” Рихарда Штрауса (1886) – еще одного революционера в музыке, одним махом отменившего традиционную симфонию ради свободной одночастной симфонической поэмы.
Марина Борисова, “Московские новости”