Дмитрий Хворостовский, один из самых востребованных в мире певцов, в последнее время стал приезжать в Россию несколько раз в год.
Известный своим проникновенным, мужественным баритоном, он может исполнять музыку любого стиля в любом пространстве.
То он поет на Красной площади песни военных лет, то в рамках проекта «Дмитрий Хворостовский и друзья» выступает в концертном зале для классической музыки с оперными звездами мировой величины. Завтрашний его концерт в Большом зале консерватории пройдет под знаком оперы.
Прославленный баритон исполнит под аккомпанемент оркестра Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева арии из опер Джузеппе Верди и Антона Рубинштейна. О музыкальных пристрастиях певца, его отношении к поп-музыке и планах на будущее с Дмитрием Хворостовским беседует корреспондент «Газеты» Ольга Романцова.
— Дмитрий Александрович, на концерте в Большом зале консерватории вам аккомпанирует оркестр под управлением Валерия Гергиева. Что, на ваш взгляд, отличает его от других дирижеров?
— Работа и общение с Валерием Абисаловичем для меня высочайший дар. Он замечательный дирижер: прекрасно знает и любит певцов и великолепно владеет репертуаром, что тоже немаловажно. Музицируя с ним, я ощущаю, что рядом со мной — гений. Не человек, а какая-то музыкальная глыба. Во время совместного выступления я как будто вхожу в его ауру, растворяюсь в ней и чувствую себя счастливым человеком.
— Нынешний сезон проходит у вас под знаком оперы Верди «Трубадур». Вы уже исполняли партии из нее в новой постановке «Метрополитен-опера», в «Ковент-Гардене» и летом исполните ее в «Сан-Франциско-опера». Ваш герой меняется от постановки к постановке или же вы играете одну роль?
— Конечно, мой герой меняется, ведь в каждой постановке меняются режиссерская концепция, состав артистов, театральное пространство, публика. Выбрав оперу для постановки, режиссер обычно находит в ней тему, которая его больше всего волнует, а дирижер предлагает свою музыкальную интерпретацию.
Кроме того, мы обязательно находим что-то новое во время репетиций. Но даже если играется премьерная серия спектаклей в каком-нибудь театре, каждый из них чем-то отличается от других. Любой спектакль уникален. Его невозможно повторить, даже если оперу исполняет та же команда певцов. Возникает нечто мимолетное, неуловимое, зависящее от настроения исполнителей и атмосферы в зале.
Хотя во всех случаях мой граф Ди Луна — аристократ, а не мясник. И он очень страстный человек. По-моему, герои оперы «Трубадур» предельно эмоциональны: они безумно любят, так же безумно жаждут мести и мстят. Все они оказываются в экстремальной ситуации.
В общем, предельно романтическая история, которая совершенно не соотносится с сегодняшней жизнью, прагматичной и практически лишенной эмоций. Нужно немало потрудиться, чтобы погрузиться в эту историю, заставить зрителей поверить в нее и сопереживать. Ты как будто поднимаешь себя и публику на необычайно высокий эмоциональный уровень. Это непросто.
— Вам не кажется, что люди приходят в оперу, чтобы испытать сильные эмоциональные переживания?
— Вы правы. Слушатели, собираясь в оперу или на концерт, хотят получить эмоциональную встряску независимо от того, идут они на концерт классических арий или на выступление поп-музыканта. Им нужно испытать в театре эмоции, которых им недостает в реальной жизни. Хотя, на мой взгляд, в опере они эстетичнее всего.
— Сильно устаете после спектакля?
— Конечно. Это очень энергоемкий и эмоциональный процесс, как и вся работа, которой я занимаюсь. Но это издержки профессии. Не люблю о них распространяться.
— Как вы относитесь к оперной романтике? По складу характера вы романтик или прагматичный человек?
— Трудно сказать. По гороскопу я Весы, поэтому во мне уживаются романтик, прагматик и в дополнение к этому что-то еще. Я всегда ищу в жизни равновесие и очень редко его нахожу. Жизнь обязывает быть прагматичным, нужно все очень хорошо рассчитывать и даже подсчитывать, но я совершенно не умею этого делать.
— Выбирая себе новую роль, вы руководствуетесь только эстетическими пристрастиями или финансовые соображения здесь тоже имеют значение?
— Поверьте, мое решение исполнить ту или иную партию совершенно не зависит от финансовых соображений. Профессия оперного певца в наше время не дает особой финансовой прибыли, хотя в опере я получаю фиксированные гонорары — кстати, самые высокие из тех, что платят в оперных театрах. Но у меня, в отличие от большинства моих оперных коллег, есть возможность выразить себя и в концертной деятельности. Так что я совмещаю приятное с полезным, и это меня очень радует.
— Интересно, почему вы можете выразить себя в концертной деятельности, а большинство ваших коллег — нет?
— Конечно, выступать на концерте может каждый оперный певец, но его карьера зависит от того, как он себя позиционирует. Еще на заре своей сценической юности я давал концерты в сопровождении пианистов и оркестров. Во всем мире меня знают прежде всего как концертного певца. И хотя я много выступаю в опере, я по-прежнему занимаюсь концертной деятельностью. У меня довольно большой и разнообразный репертуар. Многие мои оперные коллеги, может быть, и хотели бы занять такую же позицию, но как-то не получается.
— В Москву вы тоже приезжаете только с концертами. А в опере выступать не хочется?
— Хочется, но пока не складываются подходящие обстоятельства. Но думаю, что в скором времени все изменится.
— Собираетесь спеть в Большом театре?
— Надеюсь, что это произойдет. Главное — чтобы поскорее закончилась реконструкция старого здания Большого. Буду с нетерпением этого ждать.
— Правда ли, что вам предлагали выступать вместе с Мадонной, но вы отказались?
— Это было давно, еще в середине 90-х годов. В то время мои мысли были занятым совсем другим. К тому же тогда я был очень категоричен: предложение выступить с Мадонной показалось мне почти оскорбительным, и я отказался.
— Вам не нравится Мадонна?
— Мне очень нравится Мадонна, но она никогда не была моей любимой певицей. Мне даже трудно назвать ее певицей или музыкантом. Она мастер шоу-бизнеса. Человек, который уже много лет держится на гребне своей карьеры, удивляя всех своей непредсказуемостью.
Я уважаю ее за постоянное движение вперед, недовольство собой и непрерывный поиск. Это то, чему, конечно, стоит учиться. Может быть, я сделал ошибку, не выступив вместе с ней. Но, с другой стороны, тогда я относился к этому иначе.
— А как вы сейчас относитесь к современным обработкам классики, к совместным выступлениям оперных певцов и поп-музыкантов?
— Сейчас мне кажется, что это интересно. Я и сам занимаюсь поп-музыкой. Недавно мы с композитором Игорем Крутым записали альбом, в котором 24 песни. По жанру трудно определить, что это такое. Он сочинял аранжировки, объединив в них симфонический оркестр, хор и электронные инструменты.
В ноябре я исполню в Москве песни из этого альбома, и я знаю, что многие мои постоянные слушатели будут удивлены. Таким они меня еще никогда не видели. Концерты состоятся в Москве, Киеве и Петербурге. А в марте следующего года я исполню эти песни в «Радио-сити мюзик-холле» в Нью-Йорке.
Ольга Романцова, “Газета”