В музее «П. И. Чайковский и Москва» открылась выставка, посвящённая, пожалуй, самому известному русскому музыкальному произведению.
Посетителям представлены исписанные и перечёркнутые рукой композитора ноты, партитура, оркестровки…
На стендах эскизы декораций, музыкальные инструменты, костюмы, фотографии исполнителей, афиши к спектаклю из фондов Музея музыкальной культуры имени Глинки, Театрального музея имени А. А. Бахрушина, Музея театрального и музыкального искусства в Санкт-Петербурге.
В центре экспозиции белая пачка Одетты, сшитая для Анны Павловой, и чёрная, в которой Майя Плисецкая танцевала партию Одиллии. Рядом можно увидеть костюм Зигфрида для Михаила Барышникова весом около четырёх килограммов.
Экспонаты – немые свидетели на пути спектакля к мировому признанию. Если внимательно приглядеться, предметы оживают, будто игрушки на ёлке из другого балета Петра Ильича «Щелкунчик». У каждого – своя история.
На входе посетителей встречает афиша, датированная 1880 годом. Она приглашает на представление нестандартным для современников текстом: «Начало в 7 с половиной часов вечера. Билеты можно получать с девяти часов утра в кассе Большого театра».
“Балет во второй половине XIX века сильно отличался от того, который мы видим сегодня. Тогда спектакль больше напоминал театр пантомимы в окружении ярких декораций, основными средствами выражения в котором являлись не сложный виртуозный танец, а мимика и жесты.
Очень часто миссия артистов-мужчин носила декоративно-прикладной характер – он лишь щеголял, чтобы поддержать танцовщиц. А балеринам предписывалось танцевать в не слишком коротких пачках, в туфельках на низком каблуке и считалось неприличным очень высоко поднимать ноги”,
– рассказывает куратор выставки, искусствовед Александра Хомякова.
Слова моего гида подтверждают старые фотографии. Первые исполнительницы партии Одетты в кадре напоминают скорее прелестных пышек, выросших у печки с пирогами, чем дисциплинированных танцовщиц, повзрослевших у станка.
Даже итальянка Пьерина Леньяни, впервые совершившая на сцене Мариинского театра в «Лебедином озере» 32 фуэте, с фотографии буквально источает рубенсовский шарм округлых форм.
С другой фотографии на зрителей смотрит её партнёр – исполнитель роли принца Зигфрида Павел Гердт. Мы видим тучного мужчину пятидесяти лет. Неудивительно, что в спектакле он почти не имел танцевальных номеров и, пока Пьерина совершала вокруг себя 32 па, артист лишь изящно и элегантно её поддерживал.
Танцевальных номеров в спектакле у него не было. Гердту хорошо, а сегодняшнему зрителю явно стало бы скучно. Но именно эта постановка балетмейстера Мариуса Петипа, от которой отталкивались все последующие режиссёры, признана классической. Премьера состоялась в 1895 году. Пётр Ильич Чайковский до неё не дожил.
В отличие от авторского замысла финал спектакля как был, так и по сей день остаётся счастливым. А вот в Большом театре, наоборот, трагический. Эпохальной признана работа Юрия Григоровича 1969 года. Его «Лебединое озеро» – это философская поэма о вечной борьбе сил добра и зла, сопровождающей человека на протяжении всей жизни.
Проблема личной ответственности за свои поступки ведёт героев к гибели и раскаянию. Григорович следовал линии Чайковского до тех пор, пока не вмешалась цензура. После генеральной репетиции министр культуры Фурцева, придерживаясь идеологических постулатов советского общества, в котором нет места упадничеству, потребовала положительного финала. Таким он и стал. Григорович редактировал его только в постсоветское время. Но гибнет одна Одетта.
В наши дни «Лебединое озеро» – визитная карточка и один из символов России: без спектакля не обходятся ни одни гастроли Большого и Мариинского театров за рубежом.
Однако в 1877 году премьера Большого театра провалилась. Постановку балетмейстера Венцеля Рейзингера критика отвергла. Чайковский искренне недоумевал. Самолюбие композитора оказалось настолько сильно уязвлено, что он более чем на 10 лет вообще отстранился от балетных дел.
Газеты писали – Одетта очень много говорит, танцы скудные, действо разворачивается слишком медленно, скучно, растянуто, непритязательно. Как сказал на открытии выставки генеральный директор Театрального музея имени Бахрушина Дмитрий Родионов, критики не заметили грандиозности происшедшего – рождения национального русского балета.
Но даже в таком «непритязательном» виде спектакль оставался в репертуаре театра 7 лет, на протяжении которых выходил 32 раза. Гениальную музыку Петра Ильича Чайковского всё-таки было невозможно не признать.
Дмитрий Хабаров, directspeech.ru