Москву трудно удивить музыкальными фестивалями. Они престижны, имеют высокий статус приглашенных звезд, постоянную публику и богатых меценатов.
Московский рождественский фестиваль классической музыки не только вписался в музыкальный календарь российской столицы, но обрел свой собственный облик, что сегодня вообще редкость.
В сезоне 2013–2014 годов Рождественский фестиваль проводился в третий раз. Рекламные проспекты уверяли, что афиша не знает «религиозных и иных границ». Особенного разнообразия культурных «и иных» традиций в программе фестиваля заметно не было, а вот жанровое разнообразие действительно имело место — симфонический концерт, хоровая музыка и органная, джаз, балет.
Австриец Вольфганг Грес, дирижировавший концертом «Штраус-гала» с оркестром «Русская филармония», показал Штрауса легкого и искристого, как венское рождественское утро.
Совсем иной была «Русская филармония» под руководством Дмитрия Юровского, исполнив вместе с Вадимом Репиным сюиту из балета Прокофьева «Ромео и Джульетта». Экспрессия, свойственная этому сочинению, приобрела у Юровского очень сегодняшний характер, здесь стали слышны нервные, жесткие ритмы XXI столетия.
Музыкант из Нидерландов Илья Груберт вместе с Камерным оркестром Musica Viva под руководством Александра Рудина сыграл редко исполняемый скрипичный концерт Карла Амадеуса Хартмана. Большинство присутствующих в зале слышали это сочинение только в записи.
Еще один эксклюзив — исполнение знаменитым джазовым пианистом Даниилом Крамером 12-го концерта Моцарта с собственным каденциями. Исполнение в чем-то неожиданное, но увлекающее оригинальностью трактовки и убежденностью солиста в точности своей интерпретации.
Фестивальные мероприятия: вечер органной музыки с Александром Фисейским, завершивший фестивальную программу, детский балет «Двенадцать месяцев», представленный ансамблем «Русские сезоны», «Шедевры хоровой музыки» Капеллы им. В. Судакова — все это представляло мировую музыкальную культуру как безграничное пространство, ждущее своих путешественников. Нынешний круиз завершен. Следующий — через год.
Антон Санько, “Вечерняя Москва”