В Театре Станиславского и Немировича-Данченко дебютировала Айгуль Ахметшина.
Дебют молодой башкирской певицы стал поводом посетить стародавний спектакль Александра Тителя: «Кармен» в его версии благополучно живет на этой сцене уже 22 года.
Вообще Башкирия в последнее время искренне радует в области классического вокала. Имена братьев Абдразаковых сегодня знает уже не только заядлый меломан, но и более широкая публика: особенно громко звучит, и звучит заслуженно, имя младшего – баса Ильдара Абдразакова, покорившего все ведущие мировые сцены. Именно он открывал этот сезон в Большом театре России, спев одну из своих коронных партий – короля Филиппа в вердиевском «Доне Карлосе», которого за неделю до того он исполнил на мариинском фестивале во Владивостоке.
И в течение сезона Абдразаков возвращался в Большой не раз – пел в гала-концерте, посвященном Пласидо Доминго, исполнил роли Базилио в «Севильском цирюльнике» и Бориса Годунова.
Вокальный уровень Башкирского театра оперы и балета последних лет также впечатляет: прошлогодние гастроли театра на сцене Большого, когда был привезен раритетный вердиевский «Аттила» (в котором блистал опять же Абдразаков-младший), это в очередной раз подтвердили. Имена таких солистов труппы, как Диляра Идрисова, Эльвира Фатыхова, Лариса Ахметова, Любовь Буторина, Артем Голубев, Ильгам Валиев, Артур Каипкулов и др. гарантируют качество и творческое вдохновение.
И новые звезды из Башкирии все зажигаются и озаряют своим светом наши театры и концертные залы: дебют молодой меццо-сопрано Ахметшиной – тому яркое подтверждение.
Выпускница Уфимского училища искусств в родных пределах не задержалась: ее голос и актерская харизма еще в более чем юном возрасте сразу привели ее на европейские сцены.
Хотя она выиграла ряд международных конкурсов, проходивших в России, по-настоящему ее звезда зажглась на Западе. За каких-то три-четыре года в ее резюме появились дебюты в неаполитанском «Сан-Карло», на фестивале в Уэксфорде и в Новой Израильской опере. В 2017-м она стала участницей молодежной программы «Ковент-Гардена» (при чем самой молодой за всю ее историю), спев на сцене главного театра Великобритании такие важные партии как Прециозилла в «Силе судьбы», Кармен и Сонетка в «Леди Макбет Мценского уезда».
В ближайшем будущем ее ждут оперные сцены Цюриха, Глайндборна, Токио, Барселоны и Мадрида, Амстердама, Берлина, Нью-Йорка… Бог даст, все эти планы воплотятся, а пока – в период, когда продолжающийся карантин в странах «золотого миллиарда» практически полностью парализовал тамошнюю культурную жизнь – Айгуль Ахметшина поет в столице своей родины.
Кто-то увидит в этом парадокс и скажет – опять проглядели дарование, упорхнувшее за рубеж! И будет и прав, и не прав одновременно. Такова зачастую реальность современной оперной жизни: если внимательно изучить биографии, например, американских певцов, причем, как прошлых десятилетий, так и нынешних, не трудно увидеть, что очень многие из них по окончании вузов на родине ехали искать славу в Европу, очень часто – в театры Германии, коих в этой стране превеликое множество.
Кто-то спустя какое-то время возвращался в США звездой с европейской репутацией, кто-то так и застревал надолго в штате немецкого театра.
Что-то подобное сегодня мы видим и в отношении певцов из Азии (Китая и Южной Кореи), коих очень много в европейских театрах, хотя жизнеспособных коллективов и в их странах хватает. Возможно, есть в этом какой-то смысл, какая-то формула успеха: попробовать состояться вдали от родины, чтобы о тебе заговорили и узнали именно «оттуда».
Два дебютных спектакля «Кармен» в МАМТе в марте и сольный концерт в Большом зале консерватории в сопровождении «Виртуозов Москвы», который пройдет 6 апреля, по всей видимости, дадут исчерпывающее представление о палитре возможностей новой башкирской звезды. Но если барочные и белькантовые арии нас ждут еще впереди, то с самой известной героиней Жоржа Бизе в исполнении дебютантки Москва уже успела познакомиться.
Партия Кармен так написана композитором, что выход героини, ее первый звук определяет сразу очень многое: первое «касание» смычка струны (то бишь, голоса – уха слушателя) и сразу понятно – да или нет. Берет тебя этот голос в плен, заставляет себя слушать, или оставляет равнодушным.
«Вас когда полюблю?» – вопрошает героиня, и в этот момент мы решаем – полюбим ли голос новой певицы? У Ахметшиной получилось влюбить в свой голос сразу: бархатный, медовый, мягкий и сочный, наполненный звук, безусловно, манит и притягивает.
Дальше знаменитая Хабанера – прекрасное звуковедение, идеальная ровность голоса. Иногда вибрато на форте в высокой тесситуре кажется широковатым – но это, пожалуй, единственное сомнение, которое временами проскальзывает. Особенно хорош нюанс пиано, где голос звучный и нежный одновременно – сверкает переливами обертонов. В Сегидилье – тонкость звукописи, гармоничный переход с изящного лукавства на огненную браваду: да, завоевание получилось на ура.
Но то экспозиция образа – каков он будет в развитии? По плечу ли ему остродраматические, трагедийные краски? Сцены-дуэли с Хозе в каждом из последующих актов выявляют и значительный драматический потенциал голоса Ахметшиной: он звучит ярко и убедительно, может быть, не стихийно мощно, но и не компромиссно. Но, пожалуй, делать романтический репертуар преимущественным полем своей деятельности певице не стоит: есть опасность утраты гибкости и мягкости, разнообразия красок, к чему нередко ведет увлечение силовыми партиями.
Вокальный образ гармонично сочетался с актерским: совсем не было ощущения дебюта – будто башкирское меццо всегда выступала на этой сцене и в этой роли. Это тем более удивительно, что рисунок роли в спектакле Тителя совсем не трафаретен, тут много разных и весьма сложных игровых задач. Впрочем, сам спектакль – подмога любому гастролеру: поразительно, но спустя столько лет он не производит впечатления чего-то устаревшего и обветшавшего, его форма – превосходная, а по своей эстетике он все еще остается абсолютно современным.
Открывается занавес и вас встречает аванс-занавес – обманка: интенсивный темно-красный цвет подавляет, а абстрактная живопись его середины – отголоски не то Пикассо или Миро, не то Дали – интригует. Помню свои премьерные ощущения 1999 года: ждешь, что поднявшись, он откроет взору такую же сплошь кровавую испанщину – традиционную для этой оперы. Но сценография Владимира Арефьева неожиданно совсем иная: знойно-белесая его Севилья обдает настоящим жаром почти африканской пустыни. Чуть-чуть привычной испанщины он даст только в финале: разряженные махи и тореро и с шумом пробегающие силуэты быков на корриде возвращают публике уютные образы.
Спектакль поставлен с разговорными диалогами, что сильно осложняет жизнь не только певцу-гастролеру, но и вообще всем вокалистам. Но станиславцы справляются с задачей блистательно – их французский разговорный язык – живой и естественный, а самое главное, чисто драматические фрагменты, когда не звучит музыка и нужно играть как актеры драмы, сделаны филигранно и смотрятся очень органично. Привычные обвинения оперным артистам, что, мол, они не умеют ни говорить, ни двигаться, ни играть, если не поют, в этом случае не работают совсем, что откровенно радует.
Партнерами Айгули Ахметшиной оказались прекрасные мастера МАМТа – еще вполне молодые, но уже опытные и безмерно талантливые. Нажмиддин Мавлянов (Хозе), Андрей Батуркин (Эскамильо), Наталья Петрожицкая (Микаэла), Роман Улыбин (Цунига) и другие составили отличный ансамбль.
Красивым и ярким звуком пел хор театра. А вот интерпретация маэстро Тимура Зангиева удовлетворяла не во всем, равно как и точность координации между сценой и ямой, что, пожалуй, связано одно с другим – темповое своеобразие и экстравагантные акценты порой вели к разбалансировке между солистами и оркестром, но особенно между оркестром и хором. Впрочем, из всех «заносов» Зангиев успешно «выруливал», что говорит о полном контроле над ситуацией – само по себе это уже не мало.
Александр Матусевич