Духота, как в подмосковной электричке в пятницу вечером; робкие просьбы уступить лишний билетик; давка на входе и бурление толпы, которая непонятно что делает в выходной день в несусветную июльскую жару в душном мегаполисе, — думаю, что именно эти не слишком приятные для воспоминаний моменты делают из любого конкурса настоящее событие.
По таким событиям московская публика — та ее часть, которая интересуется оперой и вокалистами, — истосковалась всерьез, хотя в конкурсном списке вроде бы и нет сотен певцов (на стартовой дорожке изначально только сорок человек); в жюри, за исключением Галины Вишневской, отсутствуют легенды прошлого, на которых мы все любим поглазеть, и вообще все тихо и спокойно. Но ощущение в воздухе правильное: вот здесь и сейчас выступают те люди, которые, возможно, через пару лет обживутся на лучших театральных площадках мира; в судейской команде — профессионалы своего дела; а Пласидо Доминго, живой, настоящий, внимательно отслушивающий всех конкурсантов, хотя и не принимающий участие в работе жюри, — совсем не свадебный генерал, а душа и мозг всего действа. Оказывается, можно диагностировать талант, выслушивая за весь конкурс всего пару арий (а не по пять-шесть за каждый тур), для каждого тура нужно всего по нескольку часов (а не сутки напролет), а для взвешенных и правильных решений не нужны ни г-жа Френи, ни г-жа Берганса, ни г-жа Образцова — справятся и без них.
Самое красноречивое доказательство тому — списки лауреатов Operalia прошлых лет: начиная с самого первого конкурса, проведенного в Париже в 1993 году, в нем засветились десятки певцов с успешной международной карьерой — если даже назвать из тех, кто гастролировал в Москве в последние годы, команда получится неслабая: Роландо Вильясон, Джойс Ди Донато, Хосе Кура, Мария Алехандрес, Симоне Альбергини, Тьяго Аранкам, Давид Бизич, Соня Йончева, не говоря уже о «русской диаспоре»: Василий Ладюк, Екатерина Лехина, Елена Манистина, Дмитрий Корчак, Юлия Новикова, Алексей Кудря.
В этом свете, конечно, полностью обессмысливается и обесценивается состязание вокалистов на конкурсе им. Чайковского: удаленное Валерием Гергиевым (который, кстати, промелькнул в зале на финале «Опералии») из Москвы в Петербург, оно оказалось самым скучным и самым слабым из всех конкурсных специальностей. Неслучайно корейский бас Джогмин Парк — новоиспеченный золотой лауреат «Чайника» и финалист «Опералии» — удовольствовался в Москве лишь премией Биргит Нильсон, как певец с перспективой на вагнеровский репертуар, — да и то, вероятно, лишь потому, что больше крупных голосов и, соответственно, претендентов на этот приз не оказалось. Впрочем, в лузеры была отправлена и золотая медалистка недавно состоявшегося в Брюсселе Международного конкурса Королевы Елизаветы — корейская сопрано Хаеран Хонг. Мило прощебетавшая арию из «Сомнамбулы» Беллини, она подтвердила лишь добротную выделку своего голоса — и не поразила ничем иным.
Вероятно, из-за чрезвычайно четкой и отработанной конкурсной машины, исключающей какие-то казусы, а также репутации членов жюри, которой Доминго доверяет уже много лет, московская «Опералия» обошлась без скандалов, закулисных интриг и наветов, и в финале ни один из тринадцати певцов не вызвал немого вопроса: «А что он (она) здесь делает?» Уместившийся в два часа финальный тур превратился в красивое вокальное гала с добротным аккомпанементом оркестра Музыкального театра под управлением (довольно мастерским) самого хозяина конкурса — благо ему не надо объяснять про удобные для вокалистов темпы, и он досконально знает репертуар. Публика, принужденная просьбами жюри и самого Доминго на первых двух турах вести себя нейтрально и не бесноваться, наконец дала волю эмоциям и одаривала своих фаворитов, как водится, бурно и продолжительно.
Симпатии жюри практически совпали с залом: одно из первых мест было отдано американскому тенору Рене Барбера, чьи верхние «до» в знаменитой арии из «Дочери полка» действительно достойны особого поощрения. Другое получила южноафриканская сопрано Прети Йенде — обладательница изумительного голоса, который в раритетной сцене из «Беатриче ди Тенда» Беллини подчинялся певице не всегда, но при этом излучал столь мощное обаяние и экспрессию, что прощать ей технические просчеты было даже приятно. Оба они удостоились также премии за лучшее исполнение сарсуэлы. Еще один тенор и еще одно сопрано получили третью премию: южнокорейский тенор Джаесиг Ли аккуратно, без нажима и обычных теноровых потуг исполнил арию Рудольфа из «Богемы»; Ольга Пудова, солистка Мариинки, без затей, но и без промахов «выстрелила» все полагающиеся верхние «фа» в моцартовской Царице ночи.
Посредине, на второй ступени лауреатского пьедестала, расположились два певца, которых оценили за их умения, но в еще большей степени за перспективу: юное молдавское сопрано Ольга Бусуеч с по-южному сочным, звонким голосом, которого вдоволь хватило и на арию из «Сестры Анжелики» Пуччини, и на испанскую сарсуэлу (за что она была отмечена отдельно наряду с Прети Йенде), а также российский баритон, выпускник Молодежной оперной программы Большого театра Константин Шушаков — еще немного зажатый и стеснительный в арии Елецкого, но обладающий роскошным, породистым голосом и каким-то особым, располагающим к себе благородством манеры.
К слову, столь популярная у театральных и околотеатральных людей тема о кризисе российской вокальной школы как-то незаметно сошла на нет. Все-таки, памятуя о многочисленных первых, вторых и третьих премиях на «Опералии» в предыдущие годы и сейчас, можно считать, что мы встали вровень с цивилизованным оперным миром — пусть даже, как всегда, вопреки, а не благодаря местным условиям и сложившимся обстоятельствам.