Валерий Гергиев и оркестр Мариинского театра проехали от Тайваня до Рима, исполняя музыку русских композиторов.
Почти три недели длился трансконтинентальный тур Симфонического оркестра Мариинского театра под руководством Валерия Гергиева из Азии в Европу – Тайвайнь, Пекин, Ханты-Мансийск, Самара (фестиваль “Мстиславу Ростроповичу”), Москва (концерт памяти президента Total Кристофа де Маржери), Турин, Рим (фестиваль “Прокофьев”). И везде на гастрольном пути звучала музыка Чайковского, Мусоргского, Шостаковича, Прокофьева и др.
В том же репертуарном формате Гергиев выступил и с Лондонским симфоническим оркестром в Сингапуре и Австралии, где пресса тут же назвала его “дирижером номер один в мире”, “воплощающим в себе харизму, абсолютную власть и опасность, то есть всё то, что составляет плоть и кровь русского репертуара” (The Australian). Этот “русский сезон” завершился в Риме циклом “Прокофьев”, к которому вслед за Мариинским оркестром подключился знаменитый оркестр Национальной академии Санта-Чечилии. В римском Аудиториуме после кантаты “Иван Грозный” и состоялся разговор с Валерием Гергиевым о гастрольном проекте, о смыслах русской музыки и сегодняшней ситуации.
– Почти месяц шли ваши гастроли по континентам, и везде – в Сингапуре, Австралии, Тайване, Китае, России, Италии – вы играли русскую музыку. Как там это воспринимали?
– Да, гастроли были полностью посвящены исполнению произведений великих русских композиторов. В Сингапуре и Австралии я выступал с Лондонским симфоническим оркестром. Мы выступали в Брисбене, где за несколько дней до этого проходил саммит “двадцатки”, в Сиднее, в Мельбурне. Залы везде были переполнены. Реакция публики меня поразила, особенно на исполнение 10-й Симфонии Дмитрия Шостаковича и 3-й Симфонии Сергея Рахманинова, которые нечасто звучат в этих странах. Мы исполняли 1-ю и 5-ю Симфонии Сергея Прокофьева, Денис Мацуев блестяще играл Второй концерт Рахманинова и Третий концерт Прокофьева.
У всех было ощущение какого-то огромного подъема – и в публике, и на сцене. Атмосфера последнего концерта в Сиднее напоминала праздничный бразильский карнавал, зрители закидали оркестр серпантином. Конечно, это здорово, что концерты классической музыки вызывают такой восторг. И за всем этим стоит великолепие и блеск шедевров русских композиторов и русской культуры. Музыканты Лондонского оркестра отмечали, что это были одни из самых успешных гастролей в истории их оркестра. А этой истории уже больше ста лет.
– Почему с Лондонским оркестром вы решили презентовать именно русскую музыку?
– Мы выступаем вместе уже практически десять лет и исполнили за это время огромное количество произведений. Нами осуществлены громадные циклы: все симфонические произведения Иоганнеса Брамса, Густава Малера, Дмитрия Шостаковича, симфонии Кароля Шимановского, которые мы играли в отдельном проекте с сочинениями Брамса. Мы исполняли много партитур Клода Дебюсси, Анри Дютийо, Игоря Стравинского, Софии Губайдулиной, Родиона Щедрина, Бориса Тищенко. Я горжусь тем, что политика, которую я все эти годы выстраивал с Лондонским оркестром, могла раскрыть всю богатую палитру русской музыки. Мы это и продемонстрировали на наших гастролях. Лондонский симфонический – один из лучших оркестров мира, также как и Мариинский оркестр, входящий сегодня в элиту мировых коллективов.
И доказательство тому – нынешние успешные выступления Мариинского оркестра с циклом симфоний Сергея Прокофьева в Пекине, в Риме. И с Лондонским, и с Мариинским оркестрами мы не раз исполняли этот цикл по всему миру – в Париже, в Нью-Йорке, в Калифорнии. Кроме того, Мариинский театр в последние двадцать пять лет показывал на лучших сценах мира оперы и балеты Прокофьева – “Войну и мир”, “Огненного ангела”, “Обручение в монастыре”, “Семена Котко”, “Игрока”, “Золушку”.
– Во время тура вы сыграли Прокофьева с тремя крупнейшими европейскими оркестрами: Лондонским симфоническим, Мариинским и Национальной академии Санта-Чечилии. Для вас, как дирижера, интерпретирующего Прокофьева, что-то менялось в исполнении этих партитур?
– Я играл симфонии Прокофьева и с Венским филармоническим, и с Берлинским филармоническим, с которым, кстати, буквально через пару месяцев буду исполнять в Берлине великолепную 6-ю симфонию Прокофьева. Если же говорить о разнице между оркестрами, то да, она есть.
Но общее, что объединяет концерты, в которых я участвую, это величие самой музыки и мое понимание этой музыки. С первой до последней минуты в работе с любым оркестром мира я делаю все, чтобы приблизить звучание, мышление оркестра к тому идеалу, который открывается со страниц этих бессмертных партитур. И считаю: только дирижер ответствен за то, как звучит оркестр. Если оркестр не звучит по-прокофьевски, виноват дирижер.
Вызов Ивана Грозного
– В Риме возникла интригующая коллизия, когда сразу вслед за Мариинским оркестром в том же концертном зале Аудиториума музыку Прокофьева исполнял оркестр Академии Санта-Чечилии.
– Оркестр Санта-Чечилии исполнил партитуру “Ивана Грозного”, написанную Прокофьевым к фильму Сергея Эйзенштейна. В мировой истории кинематографа “Иван Грозный” – уникальнейшее явление, фильм века, так же, как и “Александр Невский”. И сделать с итальянским оркестром такую партитуру – плакатную, с колоссальным количеством яркой звуковой массы, где работают большой хор, детский хор, оркестр, – было чрезвычайно интересно.
На сцене огромного зала Санта-Чечилии мы отметили этим концертом 25-летие нашей творческой дружбы. Академия Санта-Чечилия в Риме, так же, как и знаменитый театр Ла Скала – крупнейшая национальная и международная организация, которой гордится вся Италия. И я очень рад нашему сотрудничеству и дружбе оркестров Мариинского театра и Академии Санта-Чечилии. Нас, думаю, объединяет и уникальная способность решить любую исполнительную задачу.
Хор Санта-Чечилии и хор Мариинского театра – одни из лучших в мире. Полтора месяца назад мы проводили в Германии в Дортмунде фестиваль музыки Прокофьева и там “Иван Грозный” прозвучал на высочайшем уровне с хором Мариинского театра. Мне кажется, эта партитура звучит сегодня с какой-то новой силой: одновременно как экскурс в далекое прошлое и как предостережение тем, кто рассчитывает на срыв или закат российского государства. Я видел, как остро реагирует зал на это произведение в Германии и здесь, в Италии.
– В Риме эта музыка звучит особенно пронзительно: такого размаха и внутреннего разлома трагизм близок городу с величайшей и страшной историей.
– Да, в Риме на каждом шагу испытываешь волнение от встречи с великим прошлым. Здесь зародилась огромная часть культурных ценностей, которыми располагает планета и человечество. Конечно, за две тысячи лет многое ушло в прошлое, но не ушло это ощущение величия Рима, ощущение, что ты окружен невероятными культурными богатствами. Я думаю, такое же ощущение возникает, когда мы находимся в Москве, которая наполнена памятниками далекого прошлого – XVI, XV, даже XII веков. А эпоха Ивана Грозного – это эпоха мощнейших страстей, огромных вызовов, и прежде всего вызовов распада и становления Москвы и Руси.
Сегодня тема эта звучит с не меньшей остротой, чем в те годы, когда Прокофьев сочинял свою великую музыку. Схожие чувства, вероятно, переживал и Модест Мусоргский, когда писал “Хованщину”, и Дмитрий Шостакович, когда писал “Казнь Степана Разина”. Список можно продолжать: “Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии” Николая Римского-Корсакова, “Жизнь за царя” Михаила Глинки и великое множество других русских сочинений.
– Выступления Мариинского театра в мире невозможны без финансовой поддержки патронов. Какая у вас перспектива при складывающейся сегодня экономической ситуации в России?
– Скажу, что такая деятельность невозможна без серьезной поддержки, и не только государства. Нам помогают как госкомпании – Сбербанк России, банк ВТБ, “Роснефть”, так и частные компании, в том числе иностранные. Без этой помощи многие проекты не могли бы состояться.
Так, весной на Пасхальном фестивале мы прошли гигантский маршрут по всей стране – из Москвы в Калининград, в Мурманск, а дальше – до Владивостока. Эти беспрецедентные по масштабу и сложности гастроли, который мог осилить только Мариинский оркестр. То, что касается сегодняшней ситуации, конечно, государству будет трудно сохранять тот оптимистический настрой, который был естествен еще год-полтора тому назад.
Меня беспокоит падение рубля, беспокоит огромный разрыв между той задачей, которую мы всегда ставили перед собой – работать, не повышая цен на билеты, сохранять большое число общедоступных спектаклей, концертов, – и резким подъемом цен на полеты, на проживание в гостинице, на оплаты гонораров артистов. Но, в любом случае, мы все пройдем через это испытание. Как проходили это в 1998 году, в 2008 году. Может, теперь мы и немножко поумнее будем действовать.
Лично я каждые наши гастроли, каждое наше выступление расцениваю не только как творческую акцию, но и как акцию дипломатическую. Мы – послы нашей культуры, нашей страны во всем мире. И, если мы играем Прокофьева и Шостаковича, Стравинского, Чайковского, мы это делаем не от собственного имени, а показываем великие завоевания, которые Россия подарила миру. Музыка должна звучать. Нельзя постоянно говорить: ах, какие у нас великие композиторы, и не исполнять их. Мы с Мариинским театром проезжаем, может, 25-30 стран каждый год. Скоро поедем в Америку, выступим в Нью-Йорке, во Флориде, в нескольких крупных университетах – Йельском, Мичиганском, Северной Каролины.
Это будут ответственные гастроли с участием артистов и оперы, и балета. С Анной Нетребко, Михаилом Петренко и другими нашими артистами мы выступим еще и в Метрополитен, где будет показана “Иоланта” Петра Чайковского и “Замок Герцога Синяя борода” Белы Бартока. Через такие гастроли мы и можем говорить о том, каким человеческим ценностям мы служим, какую роль сегодня играем в мире.
Спасет ли Чайковский?
– Следующий год – год 175-летия Чайковского. Готовит ли Мариинка проекты к этой дате, ведь история театра особенным образом связана с именем Чайковского?
– Мы будем отмечать и 175-летие Чайковского, и конкурс Чайковского проведем на высоком уровне в июне 2015 года. Но нам предстоит еще и другая грандиозная дата – 70-летие Победы и окончания Второй мировой войны. Эта дата сегодня особенно важна, потому что мир переживает неспокойный, я бы сказал, опасный и очень далекий от ощущения общей гармонии период. Взаимоотношения стран по религиозным, этническим, расовым признакам очень сильно разграничиваются, отталкиваются друг от друга. И это противостояние, это глубочайшее взаимное непонимание очень и очень опасно. Каждая страна будет отмечать окончание Второй мировой войны по-своему.
Помню, на 60-летие Победы в Москве на Красной площади собирались главы многих государств – как союзников в той войне, так и противников. Это имело огромный мировой резонанс. Сейчас представить себе подобную ситуацию труднее. Трудно, к сожалению, полагаться и на коллективную мудрость политиков, потому что никакого коллектива нет: есть одна группа, есть несколько других, есть крупнейшие страны – Россия, Китай, Индия, которые сблизили свои позиции по многим вопросам и готовы к кооперации, есть страны, не претендующие на важную роль в мировой экономической и политической сфере, но следующие в фарватере решений, принимаемых не ими. Есть надвигающаяся угроза религиозных войн, особенно войн внутри мусульманского мира. И ни площадка ООН, ни многочисленные дипломатические усилия пока к прогрессу не привели.
Поэтому сегодня особенно абсурдно видеть на этом фоне отдаление позиций России, Европы, Америки и других стран, которые успешно работали вместе. В такой ситуации нам – артистам, музыкантам, людям культуры тем более надо делать какие-то серьезные акции, поднимать дух людей. Но меня поражает, как в России привыкли подчинять громадные ресурсы телевидения чисто развлекательному формату. Смеяться, конечно, полезно, и даже необходимо, но напрягает ощущение какой-то дешевизны всего происходящего, да еще с коммерческим душком. Хочется больше Чайковского, Пушкина, больше Толстого, больше современных творцов. С нами работает великий современник Родион Щедрин, его оперы и балеты ставятся в Мариинском театре. Зал переполнен на этих спектаклях. Связанные с великой русской литературой – с Толстым, Гоголем, Лесковым, его “Анна Каренина”, “Мертвые души”, “Очарованный странник”, “Левша”, балет “Конек-Горбунок” – это не просто театральные постановки, это намертво спаянные с нашими культурными корнями и нашим лучшим наследием явления искусства.
И я горжусь, что это все происходит в Мариинском театре. Нам нет нужды себя пиарить. Главное – делать то, что мы делаем: растить молодежь, обеспечивать успешную смену поколений, представлять миру нашу великую культуру, наших композиторов, музыкантов, балерин, певцов, хореографов. В этом залог успешного будущего Мариинского театра. В этом успех и для всей нашей страны.
Справка РГ
В 2014 году Симфонический оркестр Мариинского театра гастролировал по регионам России, в Израиле, Испании, Франции, Великобритании, Австрии, Швейцарии, Германии, Финляндии, Шотландии, Швеции, Нидерландах, Японии. В Париже был исполнен цикл симфоний Дмитрия Шостаковича, в Мюнхене – цикл “Игорь Стравинский”, в Стокгольме – все фортепианные концерты Сергея Прокофьева, в Вене – Симфонии и фортепианные концерты Сергея Прокофьева. Фестиваль “Сергей Прокофьев” был проведен в Дортмунде, в Пекине и в Риме. Балет Мариинского театра гастролировал в Дании, США, Великобритании, Италии, Бразилии, Китае, Германии. Оперная труппа – в Израиле, Германии, Латвии, Великобритании.
2015 год откроется гастролями Мариинского театра в США, которые пройдут с 14 января по 14 февраля в Нью-Йорке, Вашингтоне, залах Майами, Филадельфии и др. В программе: “Очарованный странник” Родиона Щедрина, “Лебединое озеро” Петра Чайковского, “Золушка” Сергея Прокофьева, “Шопениана. В ночи. Without”, “Иоланта” Чайковского и “Замок герцога Синяя борода” Бартока на сцене Метрополитен, программы из музыки Сергея Прокофьева, Дмитрия Шостаковича, Сергея Рахманинова, Модеста Мусоргского, Игоря Стравинского, Родиона Щедрина.
Ирина Муравьева, Российская газета