Историк балета, профессор, знаток театра, на статьях которого учились писать многие поколения журналистов, отметил 12 ноября 2018 года 90-летие и рассказал об арбатской архитектуре, изменениях в городе за девять десятилетий, что он в нем живет, и о том, что смотреть в Большом театре.
Я родился…
В Москве. Как и многие — в родильном доме Грауэрмана.
Я очень привязан…
К Арбату. Всю жизнь, все свои многие годы прожил здесь, в арбатских переулках. Пятьдесят лет в доме на углу Глазовского и Денежного (в советское время их называли улицами Луначарского и Веснина).
А потом еще сорок — в соседнем Плотниковом переулке. Он идет параллельно Денежному и выходит на Арбат, где стоит памятник Окуджаве. Я даже не московский, я арбатский человек.
Арбат делится на две части…
Восточная ближе к Арбатской площади, где находится ресторан «Прага», западная ближе к Смоленской площади. Разница между ними прежде всего архитектурная. Восточная сторона застроена московским предвоенным модерном. Всплеск стиля. Дома, которые сохранили качество жилья, хотя и потеряли некоторые качества своей красоты.
А Денежный переулок — это двухэтажные особняки — екатерининский классицизм или поздний постклассицизм. Дома божественной красоты, например дом с колоннами, но деревянный! Здесь селились бывшие военные екатерининских, павловских, александровских времен. Особнячки один драгоценнее другого. Не могу от них оторваться.
А недалеко, в Кривоарбатском переулке, другое архитектурное событие — знаменитый дом Мельникова. Самое значительное произведение московского авангарда; шедевр новой архитектуры 1920-х годов, построенный чуть-чуть в стиле английской готики. Он даже не принадлежит никакому определенному стилю. Конструктивизм — недостаточно точное слово. Это мельниковский стиль.
Рядом с домом в Денежном переулке, где я жил, стоит дом, в котором умер Евгений Вахтангов; в нем еще жили архитекторы братья Веснины. Я знал, что они делали, но никогда не видел их произведений.
А два года назад, когда я был членом жюри «Золотой маски», я оказался в ДК ЗИЛ, где показывали спектакли современного танца. И совершенно обомлел, увидев это неоконченное сооружение. Оно гигантское, примерно как растреллиевский Летний дворец в Царском Селе.
И у этого здания есть одна особенность: там нет лифта. Веснины, эти молодые хулиганы, считали, что в стране будущего, которую они создают, стариков не будет. Никаких стариков — психология того времени.
На Арбате меня огорчает…
Когда строили МИД — большую сталинскую высотку, то решили поставить две бытовки, которые и сейчас там торчат, хотя давным-давно не нужны. Разрушили три домика чудной московской архитектуры. Как можно обезобразить такой сказочный прелестный уголок?! Когда у меня злая минута, думаю, хорошо бы поселить там Марию Захарову.
Я окружен…
Арбатскими впечатлениями. Я давно живу, и все меняется у меня на глазах. Смоленский бульвар расширили, все изменили. А я по нему на лыжах катался. А почему площадь Смоленская-Сенная? Потому что туда мужики приезжали, сеном торговали. Я это застал.
И «последний троллейбус» Окуджавы — это арбатский троллейбус. Это мой замкнутый мир. В ответ на железный занавес советской власти я соорудил другой занавес, только более человечный, более прекрасный, более любимый. Вы меня никуда не пускаете, а я отсюда — с Арбата — и не хочу никуда.
Москвичи от жителей других городов отличаются тем…
Что их не существует. Понятия «москвич» нет очень давно. Москва — это город смешанного, прибывающего со всей страны населения. Когда-то был московский дух, Грибоедовым описанный.
До революции, когда Москва не являлась столицей, было два типа московских театров: Малый и Художественный. Они резко разделялись. А последним московским театром была Таганка — театр московской подворотни. Условно говоря, конечно, потому что Владимир Высоцкий был певцом подворотни, но сам был совершенно другим человеком.
В балетных театрах Москвы в последнее время…
Происходят важные события, но не балетмейстерские, а исполнительские, балеринские. В Большом танцуют Ольга Смирнова и Екатерина Крысанова.
Если бы нужно было порекомендовать один-единственный московский спектакль…
Я бы посоветовал пойти в Большой театр на «Драгоценности». В спектакль Джорджа Баланчина ввели молодых девчонок, и с большим успехом. А в драматическом театре — на «Бесприданницу» в «Мастерской Петра Фоменко».
Я сейчас очень взволнован…
Потому что только что увидел мою новую книгу. В издательстве НЛО вышли «Потусторонние встречи». Это моя восьмая книга — сам такого не ожидал. Это самое последнее, чем я занимался. Но вроде бы еще не самое последнее, по моим расчетам. Я еще одну такую сейчас делаю.
Ольга Астахова, Анна Гордеева, moskvichmag.ru