Приближается большой международный форум современной музыки — фестиваль “Другое пространство”.
По этому случаю блог “Muzium” решил поговорить с одним из идейных вдохновителей фестиваля, лауреатом международных конкурсов, композитором Олегом Пайбердиным.
— Олег, ты основатель, художественный руководитель и дирижер ансамбля «Галерея актуальной музыки». Почему актуальной, а не современной — и в чем разница?
— Как правило, это новые, не известные по рецензиям и отзывам произведения. Их ценность определяет слушатель. Становится эта музыка актуальной или нет, решает каждый для себя. Актуальная музыка может быть создана в разные эпохи, совсем не обязательно привязана к сегодняшнему времени.
Сегодня актуальна, например, музыка эпохи барокко. Она открывается нам и звучит современно благодаря музыкантам, углубленным в эпоху, изучающим стиль, манеру игры, строение инструментов, акустику и многое другое. Понятие «современная музыка» — более размытое.
— Новому слушателю сложно разобраться, в каком стиле из многочисленных, существующих в наше время, звучит произведение. Вот, к примеру, пишут, что ты представитель новой консонантной музыки. Что это такое?
— «Новая консонантная музыка» — название издательства в Бельгии, с которым я сотрудничаю. Музыку для издания там выбирают по определенному принципу. Для них важно не столько то, что связано с консонансом (терция, секста, совершенные интервалы) сколько стилистическая чистота, прозрачность. Такое прямое цельное высказывание. Это считается признаком консонантной музыки.
Но в музыке редко встречается одноплановость. Мне интересна и другая сторона, так сказать, брутальная. Экстремальная подача звука, открытые музыкальные формы. Мне нравится минимализм, спектральная музыка, хотя в последнее время на мой вкус эта музыка слишком герметична.
— Что делать слушателю, который впервые включил современную музыку и не понял, не проникся, почувствовал отторжение? Что ты ему посоветуешь?
— Если что-то не понравилось, это не значит, что проблема в тебе или в музыке. Просто для твоего темперамента, для твоего уха и опыта в данный момент это не легло. Нужно просто найти в себе любопытство, продолжать слушать музыку, искать музыку. Если тебе понравилось какое-то произведение автора, копаться в его творчестве дальше.
— Как уху, привыкшему к гармонии и консонансу, готовиться к современной музыке?
— Оно уже готово. Ведь что такое диссонансы? Это ощущение движения, напряжение и разрешение каждый раз — в этом и есть музыка. Когда есть сопоставление, напряжение, диссонантность, то возникает энергия, которая накапливается и хочет разрешиться во что-то.
Диссонантность и консонантность все время сосуществуют, из одного перетекая в другое. Пережатые искаженные звучания разрешаются в в естественные, так сказать, “романтические”. Более сложная фактура переходит в более прозрачную, разряженную, и приводит к единому знаменателю. Это наша сущность человеческая, все восприятие на этом построено, в изображениях, запахах, в чувствах. Также и в слухе.
— А как воспитывать детей, чтобы ходить на концерты современной академической музыки для них стало нормой?
— Вот смотри, когда на одной филармонической афише расположен Рамо, а на другой условный Гризе, или когда они в программе одного концерта, — так должно быть и в образовании. Нельзя так: мы сейчас изучаем азы, а потом пойдет сложное. Потому что музыка одновременно и сложная, и несложная сразу.
Например, когда мы слушаем Франсуа Куперена «Таинственные преграды», у него есть такое… будто он вот эти преграды по-настоящему проходит. За счет чего? За счет накопления энергии – диссонантности и разрешения аккордов не туда, куда мы ожидаем, а в далекие тональности, с какими-то неимоверными задержаниями. А ведь это гармоническая музыка.
Так вот, надо сразу сопоставлять Рамо и Гризе, чтобы не было так: мы сейчас изучим Рамо, потом еще два-три века, а потом, может, и до современной музыки руки дойдут. Надо ученикам показывать разные эпохи.
— Если я хочу послушать классическую музыку, открываю на телефоне IDAGIO, лучший стриминг на данный момент, по моему мнению. Куда податься, чтобы послушать Олега Пайбердина?
— Частично в SoundCloud, частично в YouTube. Мне нравятся возможности YouTube, можно загружать партитуры и слушать по ним. Недавно так слушал Гризе «Акустические пространства» по партитуре. И классическая музыка так же выложена, в учебном смысле это очень удобно.
— С чего ты рекомендуешь начать прослушивание твоей музыки?
— Например, начать с сочинения «В ладу» для четырех виолончелей и фортепиано, потом «Антем памяти Перселла» для 12 альтов. Дальше «Между танцем», а потом, например, «Мухи Аргоса».
— По принципу усложнения?
— Нет, это противоположности. Первая такая консонантная, модальная — «В ладу», а вторая сонорная. Потом опять гармоническая ладовая, вторая опять же сонорная, тембральная. И в этом раздвоении я существую, для меня абсолютно естественном.
— Какие обстоятельства определяют создание новых произведений? Вдохновение, мотивация, необходимость?
— Вдохновение – это, конечно, такое понятие… Мотивация лучше сказать, да. Мотивация приходит из календаря. Либо я сам инициирую проект, к которому пишу музыку, либо сочиняю к какому-то фестивалю, куда пригласили.
Сесть и решить: дай-ка я напишу струнный квартет — такого нет. Материал приходит в виде идей, обрывков, я его фиксирую, а потом уже к событию из этого материала начинаю что-то делать. Так что да, многие пишут по заказу.
Кстати, многие композиторы прошлых веков сами себе организовывали «заказ». Деньги занимали, снимали зал, исполняли, окупали. Музыку нужно написать, исполнить, услышать — это полный цикл сочинения.
Вот бедный Шуберт, ничего из его оркестровой музыки при жизни не звучало… А вот Бетховен, Моцарт были антрепренерами сами для себя: снимали театры, инициировали концерты, окупали эти мероприятия (или не окупали).
— Фестиваль «Другое пространство» — про какую музыку?
— Про современную (актуальную) музыку, и еще фестиваль отдает дань классике ХХ века. В настоящее время, впрочем, как и в прошлые века, наблюдается совершенно закономерный процесс, когда первоначально эпатажная, ультрасовременная музыка вдруг постепенно перестает быть таковой и органично вживается в традиционную музыкальную среду, становится ее неотъемлемой частью. Мы начинаем воспринимать ее как знакомый язык, музыка приближается к нам, становится понятной.
Отметил для себя: когда мы близко к композиторам, живем с ними в одно время, кажется, что все такие разные, разностильные. Потом проходит несколько десятилетий, и вдруг мы в них видим общие черты. Как картина в музее, которую можно разглядеть на большом расстоянии. Композиторы, которые работают сегодня, представляют много разных стилей и техник, но то самое ощущение, что мы в определенной эпохе находимся, уже присутствует.
— Ты считаешь «Другое пространство» своим детищем?
— Может это нескромно, но считаю, потому что вспоминаю начало и вижу, как это все сейчас развивается. Очень радостно, что так много людей к этому подключились, соборность какая-то возникла. Теперь куда бы ты ни приехал, знают, что это крупный филармонический форум. Не кулуарный фестиваль современной музыки, которых много.
— Что фестиваль смог изменить?
— У меня сначала было физическое ощущение, что меня что-то облепило, и нужно из этого вырваться. Пробираешься сквозь какие-то преграды, чтобы выйти на свет.
Я помню, мы развешивали афиши рядом с камерным залом, и одна сотрудница нам: «А что это вы тут вешаете, какая-то музыка современная?» Я говорю: «У нас будет здесь фестиваль». Она говорит: «У вас же есть Союз композиторов. Чего вы сюда?».
С каждым годом становилось все лучше, а перелом произошел на пятом фестивале в 2016, когда появился оркестр. И вдруг мы увидели полный зал слушателей (зал Чайковского, 1505 мест — прим. ред). Мы услышали овации, исполнителей вызвали на поклон. Так современная музыка вышла из гетто, приподнялась и встала вровень со всей остальной музыкой.
Да, она чуть позже написана, чуть менее известна, но она такая же музыка, как и любая другая. Вот самое главное, что тогда произошло.
Беседовала Мария Холкина, “Muzium“