Художественный руководитель балетной труппы Музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко – о ключевых идеях в репертуарной политике, кадровых перестановках и шедеврах, без которых не может представить себе современный театр.
— Совсем недавно были объявлены планы театра на следующий сезон, которые в балетных кругах вызвали резонанс. По выстроенному Вами репертуару очевидно, что Вы хотите развивать труппу в разных направлениях, и такое многообразие возможностей для развития очень интересно артистам.
Но Вы также идете на осознанный риск ради того, чтобы попробовать привить зрителю вкус к совершенно новым для него стилям танца. Это так?
— Абсолютно. Любой современный хореограф работает не с какой-то нарративной историей, а раскрывает какую-либо тему. Хореограф показывает впечатление. Картина может казаться абстрактной, но в ее основе лежат идеи.
Для меня важно, чтобы публика получила эмоции: мощь от произведения, новый язык, технику… Мы даем ключ от новой Вселенной, которую зритель может открыть для себя. Публика не может не соблазниться этим предложением.
Некоторые спектакли, которые мы предложим зрителям в следующем сезоне уже стали классикой, остальные станут классикой завтра. Например, один из балетов, которые заявлены в программе – «Серенада» Баланчина, это уже классика, и это шедевр! Этот балет так же актуален сейчас, как и большие классические балеты.
У меня глобальные планы, ведь я хочу чтобы о Музыкальном театре Станиславского говорили больше во всем мире, а для этого важно, какое лицо у театра перед миром танца. У меня контракт на пять лет, которые быстро пройдут. Я не должен терять время, но и не должен торопиться.
— Вы убрали кассовые спектакли – «Эсмеральду» и «Татьяну», которую очень полюбили зрители…
— На это были причины. «Эсмеральда» остается в репертуаре, просто мы не показываем ее в следующем сезоне. Я не хочу показывать одни и те же спектакли – ведь это неинтересно зрителям. У театра есть своя публика, я ей хочу предложить разные балеты.
Мы не сможем добавить к существующему репертуару новые спектакли, это стало бы неподъемной ношей. Мне нужно было выбирать. Поэтому некоторые спектакли мы не будем играть в течение одного сезона, так как новый репертуар требует времени для репетиционного процесса.
Я не хочу жертвовать качеством во имя количества, поэтому некоторые спектакли не будут показаны в следующем сезоне. Нельзя стоять на месте и показывать одно и то же. От этого труппа только беднеет и опустошается, так же как и зритель, который тоже нуждается в новых спектаклях.
Насчет «Татьяны» Ноймайера, она так же будет показана через сезон. Если бы этот спектакль шел в этом сезоне, я бы его оставил. Это сложная вещь, которая требует большой работы над собой, и так как его нет уже в этом сезоне, нужно время на восстановление спектакля. Например, для «Манон» нужно меньше времени. Все это очень важно, и нужно правильно расставлять приоритеты.
Понимаете, разговоры возникают всегда, когда делается новая версия какого-либо спектакля. Я думаю, когда Бурмейстер сделал свою версию «Лебединого озера», тоже были обсуждения: «Зачем нужна новая версия?», «Старая лучше…»
— Как, например, с новой версией «Дон Кихота» Рудольфа Нуреева…
— Да. Я считаю, что версия «Дон Кихота» Рудольфа Нуреева более классичная и академичная, с более точной структурой. Музыкальность в этом спектакле представлена очень интересно, эта версия имеет свое, узнаваемое лицо.
На мой взгляд, это один из лучших спектаклей, который сделал Нуреев, очень конкретное и породистое произведение, и именно эта версия найдет свое место в театре Станиславского.
Всегда будут люди, которые будут против нового, но главным всегда будет то, что будет происходить на сцене.
— Кто справится с мужской партией в этом спектакле? Есть ли артисты, которые станцуют Базиля на нужном уровне?
— Я надеюсь. Это вопрос работы. У Рудольфа свой собственный стиль. Да, эта версия требовательна к артистам. Она требует качественной, техничной работы как от женщины, так и от мужчины. И да, она создана не для того, чтобы облегчить жизнь артистам. Все всегда говорят, что версия Нуреева невообразимо сложная, но она проще, чем мы думаем.
Я восстанавливал все балеты Рудольфа и считаю, что в его балетах некоторые вещи усложнились и стали не такими, какими он их ставил. Эта версия хорошо структурирована и показывает труппу с хорошей стороны.
Именно поэтому премьера состоится к концу будущего сезона, чтобы у нас было достаточно времени хорошо подготовиться. Думаю, зрителям будет интересно посмотреть, как артисты исполнят хореографию Нуреева.
— А ведь интересно получается – в России балеты Нуреева еще не ставились, и как символично, что Вы – преемник Рудольфа – ставите его спектакль первым в России. Красиво…
— Так получилось. (Улыбается) Конечно, у меня нет идеи привезти сюда все балеты Нуреева. Многие хореографы заслуживают того, чтобы быть в этом театре. И моя основная идея состоит в том, чтобы артисты пробовали себя в разной хореографии.
– Да, и оба вечера, которые Вы заявили на следующий сезон очень разнообразны.
— Я не могу себе представить, как зритель примет эти абсолютно разные балеты. Например, «Тюль» Экмана. Этот спектакль – дань классическому балету, который поставлен с тонким чувством юмора.
Экман с уважением относится к языку классического балета, но при этом обращает внимание на то, как чрезмерно в нем пестуются детали. И это он показывает в своем творении. Все сделано очень уважительно и доброжелательно по отношению к балету. Я уверен, что его точка зрения на классический балет понравится зрителям.
Балет «Минус 16» Охада Наарина особенный – еще одно подношение зрителям. Спектакль современный, актуальный. Это не модерн, философию которого нужно понимать и многое знать, чтобы понять.
Этот спектакль Наарина проще, он “сегодняшний”, а если такие балеты делаются талантливо, у зрителей есть возможность многое прочесть в них.
— Как будет проходить подготовка к осваиванию таких разных стилей? Запланированы какие-то специальные классы или репетиции? Взять, например, авангардного Марко Геке, это же другой мир для артистов.
— Как раз сейчас мы с хореографами продумываем, сколько времени необходимо для подготовки их спектаклей. Например, для подготовки к балету «Ореол» Пола Тейлора (на мой взгляд, это лучший его балет), будут проведены специальные мастер-классы с репетиторами Пола Тейлора.
То же самое будет перед постановочными Охада Наарина. Эти мастер-классы будут открыты для всей труппы, чтобы они смогли понять язык хореографов. Не думаю, что будут специальные классы у Геке. Здесь все будет происходить уже во время репетиций.
— Как возникла идея совместить несовместимое: Брянцев, Геке, Наарин?
— Да, это три разные Вселенные. Мне кажется, именно их различие делает возможным их соединение – получится унифицированный вечер.
Геке станет экзотикой вечера, я уверен, что русская публика готова в течение двадцати минут наслаждаться чем-то очень экзотичным. Мнения опять же разделятся: кто-то полюбит, кто-то не примет совсем, кто-то отнесется ровно. Но я думаю, что нет ничего ненужного. Если спектакли вызывают вопросы – это полезно.
— На Ваш взгляд, какой спектакль станет самым сложным для труппы?
— Я пока не знаю. Возьмем конкретный пример. У нас был просмотр для балета Форсайта. Репетитор от фонда приехал на просмотр и отобрал почти три состава для этой премьеры. Он сказал, что много артистов в труппе способны танцевать такую хореографию, несмотря на то, что труппа никогда не танцевала Форсайта.
— Что необходимо артисту, чтобы успешно впитать новый стиль в свое тело?
— Важно, чтобы артист полностью отдался хореографу и то, с каким духом он работает над произведением. Артист здесь не для того, чтобы судить произведение, которое создается, а для того, чтобы защитить это произведение перед зрителем. А публика уже пусть решает.
— В июле в один вечер с Форсайтом труппа покажет и «Сюиту в белом» Сержа Лифаря. В этом спектакле труппа как на ладони, есть риски обнажить ее недостатки.
— На данный момент у нас самое начало репетиций, мы учим текст. Мы всегда рискуем, когда делаем что-то в первый раз. Выбирая этот спектакль, я хотел показать труппу и дать им возможность качественно поработать, ведь это по-настоящему большой классический балет.
«Сюита в белом» – почти единственный балет Сержа Лифаря, оставшийся в репертуаре, в нем много работы и для солистов, и для кордебалета. Нужна храбрость, чтобы, несмотря на скептиков, попробовать его исполнить.
Я не буду сейчас предлагать труппе танцевать Мерса Каннингема, но я хочу чтобы она прогрессировала, двигалась вперед. Амбиции нужны. Я думаю, с правильной работой и амбициями – все получится.
— В субботу Вы были в числе жюри конкурса «Русский балет», где в состязании приняли участие лучшие учащиеся из балетных школ России. Как Вы оцениваете уровень русской школы?
— На всех конкурсах разные уровни. Были и сильные дети, и слабые. Важен репертуар, который выбирают конкурсанты и их педагоги. Некоторые версии я даже не знал. Например, конкурсантка исполняла вариацию из «Классического па-де-де» на музыку Обера, которое я тоже танцевал, и было забавно увидеть какие-то новые нюансы в вариации и понимать, что ты эту версию не знаешь.
Конкурсанты не несут ответственности за то, какие версии танцуют, скорее, это вопрос к педагогам, поэтому я больше внимания уделял самим артистам: их артистизму, технике и стилю. Мне кажется, результаты конкурса законные и логичные.
Для меня это была прекрасная возможность яснее увидеть все составляющие части того, что называют “русской школой”. Этот конкурс – иллюстрация того, что представляет собой русская балетная школа сегодня.
— Сейчас уже прошли выпускные экзамены в балетных училищах. Возможно, кто-то из выпускников и конкурсантов уже приглашен в Музыкальный театр Станиславского?
— У нас уже был просмотр в труппу в январе. Некоторым артистам мы уже сделали предложение. Также у нас много запросов от артистов, которые хотят попасть в труппу. Я очень рад, что таких запросов становится все больше. Сейчас труппа очень открыта и для иностранных артистов, и для русских.
— Недавно Вы повысили некоторых артистов в ранге. Заметно, что Вы поддерживаете молодых артистов, например, скоро состоится премьера Ксении Шевцовой в «Лебедином озере».
— Да, я повысил артистов, потому они этого заслуживают. Ксения Шевцова на недавних гастролях в Мюнхене мгновенно заменила балерину и сделала это замечательно.
Я ей дал «Лебединое» не из-за этого, а потому что она повела себя как настоящий артист, который способен за две минуты переодеться и станцевать смело и убедительно на сцене. Все это было профессионально. Эти качества доказывают, что этот артист может быть солистом.
В любом случае Ксения одна из тех артистов, на которых я обратил внимание, когда пришел в театр. Будут и другие премьеры. Я уважительно отношусь к примам нашей труппы, но важно давать танцевать и молодым артистам. Конечно, это риск, и не все сразу будет исполнено безукоризненно, но я беру этот риск на себя. Есть какие-то вещи, которые открываются только на сцене.
— Какой спектакль Вы мечтаете включить в репертуар театра?
— (Улыбается) Мои мечты, которые я постараюсь реализовать здесь, я пока не озвучу. Я люблю говорить о том, что уже известно и подтверждено.
— Мы можем надеяться, что увидим что-то еще из Баланчина?
— Да! Те шедевры, которые он создал, нельзя не включать в репертуар театров! Для меня очень важно иметь его балеты в репертуаре, потому что Баланчин и его произведения принадлежат всему миру.
Мы не имеем права лишать публику видеть эти шедевры, ведь это часть истории балета. Также как мы не представляем театр без Чехова и Шекспира, также и балетный театр нельзя представить без Баланчина.
— За это время Вы уже узнали Москву, появились ли любимые места?
— Я в театре десять часов в день, семь дней в неделю, – поэтому, пока нет. Я купаюсь в той доброжелательности, которую дарят мне театр и труппа, которая очень многогранна. С каждым днем мне все интереснее работать здесь.
При этом я стараюсь сохранять голову холодной, потому что, кроме творчества, мне приходиться принимать рациональные решения.
Из того, что я уже видел, мне очень понравились православные церкви. Это очень красиво. Я знаю, что в Москве много всего происходит, и мне хочется с ней познакомиться, но сейчас для меня в приоритете театр. Я должен был узнать труппу и репертуар.
Но я так же должен найти время для того, чтобы познакомиться с этим городом и его культурой. И я обязательно это сделаю!
Алиса Асланова, Ballet Insider