Всемирно знаменитый и любимый оперный певец Дмитрий Хворостовский приехал в Россию – принял участие в грандиозном гала-концерте на Дворцовой площади Петербурга и дал концерт на своей малой родине в Красноярске.
Этот концерт несколько раз переносился из-за болезни певца, но красноярцы преданно ждали и не сдавали билеты.
Дмитрий Хворостовский два года противостоит ужасной болезни – опухоли головного мозга. Но его умопомрачительно красивый голос, феноменальная энергетика и широкая улыбка по-прежнему завораживают. Хотя теперь нельзя не заметить, что, всякий раз выходя на сцену, певец делает больше, чем возможно.
Но при этом очевидно, что он не нуждается в панибратском подбадривании или утешении. И публика встречает Хворостовского неизменно стоя, долго не смолкающими овациями.
После выступлений Дмитрий Хворостовский дал эксклюзивное интервью “РГ”.
– Долго же пришлось вас ждать Красноярску…
– Красноярск – мой родной город. Я должен был приехать и дать концерт. И приехал, несмотря ни на что. И смог выступить перед своими земляками, любовь которых ко мне невероятна и очень дорога моему сердцу. Такого потрясения, таких грандиозных чувств, на грани человеческих возможностей, я давно не испытывал.
– Но и Петербург принимал вас с восхищением.
– Да я это ощутил, но мне надо Питер объезжать стороной. Все плохое со мною случается в Питере. В 2015 году и сейчас “зусман” был жуткий! Но все пели хорошо. Я послушал Марсело Альвареса, Веронику Джиоеву – какой шикарный голос, как “Роллс-Ройс”.
Надо, чтобы она пела в “Метрополитен” и “Ковент-Гарден”. Но мне в Питере опять не повезло. После концерта я упал, плечо повредил. Теперь два месяца придется с повязкой ходить.
– А как родилась напугавшая всех фейковая новость о вашей госпитализации?
– Я приехал в Москву, заехал в институт Склифосовского, чтобы рентген сделать. Но не успел переступить порог клиники, как мой друг Павел Астахов, который был со мной, говорит, что в новостях уже сообщается о том, что я больнице.
– Быстро же “сливает” информацию “Склиф”. А как же врачебная тайна и этика?!
– Какая этика! Они мне сделали исследование головы без всякого моего согласия. Спрашиваю: “Зачем?”. – “Нам интересно”, – отвечают…И я оттуда быстренько сбежал. Буду шевелиться, заниматься, и через несколько дней у меня рука будет действовать. Все будет нормально.
– После паузы в четыре месяца вы триумфально вернулись на сцену в конце апреля. В Торонто у вас был феноменальный концерт с Анной Нетребко и Юсифом Эйвазовым, а ваше неанонсированное появление в Нью-Йорке на гала-вечере по случаю 50-летия “Метрополитен-оперы” вызвало фурор во всем мире…
– Да, концерты были шикарные. Я остался ими доволен. И рад тому, что мне удалось вернуться на сцену. Мне мой доктор сказал: “Работай! Тебе подвернулось это удовольствие и счастье, не упускай его… Тяжело тебе – превозмогай себя!” Я раньше на коляске катался. Теперь уже без коляски справляюсь…
…В декабре прошлого года, наследующий день после концерта, опять-таки в Петербурге, я оказался в больнице с тяжелейшим воспалением легких. Тогда концерт в Красноярске я из машины “скорой помощи” отменял. Месяц провел в клинике. Мне было очень плохо. Я пережил серьезный кризис.
Тогда я даже родителям категорически не разрешал приезжать, потому что видеть меня в таком состоянии нельзя никому, кроме супруги. Моя Флоранс ко мне ездила постоянно. Я уже концертирую, но процесс восстановления после этой истории еще не закончен. Мне нужно еще набраться терпения на несколько месяцев.
– А загар у вас сейчас майамский или средиземноморский?
– Лондонский. Пока я дома сидел, чай целыми днями пил, сидя в садике во дворе. Всех близких своими чаепитиями замучил.
– Вам по душе жить в Лондоне?
– Я очень люблю Лондон. Я там прожил большую часть жизни. И, к сожалению, мне сегодня трудно не заметить, что город очень сильно изменился за последние годы. И не в лучшую сторону. Днем и ночью по маленьким улочкам, которые недостаточно хорошо охраняются, ходят одни курящие и небезопасные арабы.
Они могут вытворить все что угодно. И вытворяют все эти чудовищные теракты везде: в Лондоне, в Германии, во Франции, в Брюсселе. Мировая война уже объявлена! Но мой дом – моя любимая крепость.
– И вам нравится вести домашний образ жизни?
– Сидя дома, я много работаю: вокализирую, занимаюсь спортом и йогой, потому что мои легкие “убило” это воспаление. Но выздоровление зависит прежде всего от позитивного настроя и от готовности бороться каждый день через боль, лень и все, что угодно другое! Если себя не заставлять, болезнь одержит победу над тобой.
Надо ежедневно, ежечасно вытаскивать себя всеми возможными способами: exercises, дети, улыбки, любовь… И поворчать чуть-чуть тоже не возбраняется… Я, конечно, уже немного привык к домашнему образу жизни. Но лучше не привыкать.
– А дети вас радуют?
– Старший сын Даня недавно познакомил меня со своей музыкой. И со своим соавтором. Он теперь пишет уже не бардовскую музыку, а больше похожую на джаз. У них есть студия, продюсер. Они часто выступают в клубах, в уличном формате. Я не могу сказать, что мне близка такая музыка, но это очень современно, достаточно сложно и интересно.
В iTunes есть несколько их мелодий. И я этому рад. Сашенька, старшая дочь, она ко мне ближе. Но у нее сейчас жесткий депресняк. Она очень переживает – маму полтора года назад потеряла, папа болеет…
К счастью, младшие еще имеют возможность оставаться детьми. Максим, которому 7 июля исполнится 14 лет, пока со своими профессиональными интересами не определился. Он увлечен футболом, “Барселоной”, Месси. А Ниночка, ей будет десять, подметки на ходу рвет. Везде и все успевает – и музыкой занимается, и танцами.
Недавно они вместе, Нина и Максим, сделали портфолио, и на них тут же посыпались самые разные предложения – кино, телевидение, реклама, модные магазины и журналы. За всем этим процессом строго следит Флоранс, я в детали не вникаю. Мне просто отраден их успех.
– А какие у вас планы после концертов в Питере и Красноярске?
– Приватный концерт в Лондоне. Потом два концерта с Аидой Гарифуллиной – в Замке Графенегг недалеко от Вены на знаменитом музыкальном фестивале и в Сочи на площадке Культурного центра “Сириус”. Я готовлюсь и очень жду этих выступлений.
Сейчас после каждого концерта, что даю в своем состоянии, я бываю по-настоящему счастлив. Человеческий голос творит чудеса с нами, нашими душами. Когда поешь красиво, сердцем ты воспаряешь над реальностью.
– Венская государственная опера официально объявила, что ждет вас в следующем сезоне сразу в трех вердиевских постановках – “Бал-маскарад” в ноябре, “Отелло” в марте и в мае “Риголетто”.
– И с “Метрополитен” у меня был уже подписан контракт на Томского в “Пиковой даме”. И много еще какие договоренности были с другими театрами. Но я ото всех спектаклей отказался. Я не пою больше или временно, не знаю, в опере. Лучше я концерты спою.
И в Венской опере, надеюсь, состоится концерт, который в марте был вынужден отменить. Правда, я поменял программу. Вместе с пианистом Ивари Илья исполню старинные русские романсы. Мой отец их очень любит. Я хочу сделать ему приятное.
И спою концерт в “Карнеги-Холл”. И в Москве обязательно. Только с датой надо поточнее определиться. Наверное, это произойдет в декабре.
– А что из сделанного вами на оперной сцене для вас лично наиболее ценно?
– Я обожаю Симона Бокканегру, Родриго в “Дон Карлосе” – уверен, что “Карлос” – это лучшая опера, которая Верди была написана. Риголетто – дорогая мне роль. Рад, что мне удалось записать “Риголетто”, и получилось потрясающе. Надеюсь, скоро выйдет диск на Delos.
Замечательный был у меня и “Евгений Онегин” с фантастической Рене Флеминг в “Мет”. Его даже на “Грэмми” номинировали. Много радости мне принесла и работа над “Демоном” с Димой Бертманом, его “Геликоном” и Мишей Татарниковым.
И много чего еще было прекрасного. Сейчас, к сожалению, я так уже петь не могу…
– Что сейчас для вас самое главное?
– У меня была потрясающая карьера. Я ее продолжаю. Мой голос – это часть меня, часть дела, которому я служу. Огромного дела, которое меня спасает сегодня, без которого я не могу жить. Но в любом случае я понимаю, что лучшее уже позади: молодость, лучший голос… Что поделать? Но я продолжаю биться с болезнью и надеяться.
“Надежда” для меня сейчас самое насущное слово! Как говорится, я еще поиграю в шашки! Мой онколог смотрит на меня, как на чудо: “Ой, какой живой! Ой, какой здоровый!” У них нет, кроме меня, таких пациентов – певцов с мировым именем, которые поют везде и продолжают работать вопреки всему.
Ныне я живу не прошлым и не будущим, как мне всегда было привычно. Я сосредоточен на сегодняшнем, завтрашнем дне, чтобы не обманывать ни себя, ни других. Чтобы радоваться жизни каждый день и час, и, как радуга, ко всему быть готовым.
Мария Бабалова, “Российская газета”