Дарья Терехова – имя с афиш самых престижных концертных площадок. Тонко чувствующая, умеющая много и бескомпромиссно работать молодая певица, которой даны две большие любви и два божественных дара – потрясающий голос и большое актерское мастерство.
Ведущая солистка Московского академического музыкального театра им. К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, приглашенная солистка Мариинского театра, лауреат Российской национальной театральной премии «Золотая маска» вместе с Симфоническим оркестром Тольяттинской филармонии под управлением Игоря Мокерова исполнила свои любимые оперные арии.
— Дарья, вы выбрали для этого вечера красивейшее произведение Глиэра «Концерт для колоратурного сопрано с оркестром». В нем нет слов, но все равно хочется спросить, о чем вам поется с этой музыкой?
— Важно то, что этот концерт был написан в 1943 году. Это военное время, советское время, и дух этот очень отражен в музыке. Тут и о красоте природы нашей земли, и о благородстве, и о полноте чувств русских людей, любящих свою страну. Это сочинение очень созвучно и нашему сегодняшнему времени.
Что важно для меня, как для исполнителя, что голос, который рассказывает без слов музыкальную историю, здесь выступает как дополнительный инструмент самого оркестра. Он то парит над ним, то перекликается с отдельными инструментами. Но главное для меня — быть с оркестром единым целым. Я очень надеюсь, что нам удалось передать всю красоту и палитру чувств этой невероятной музыки и порадовать тольяттинского зрителя.
— На вашей странице в одной из соцсетей есть потрясающее стихотворение Марины Цветаевой. Оно заканчивается такими строками: «Ибо раз голос тебе, поэт, дан, остальное взято». И хотя она писала о судьбе поэта, не могу не спросить о вашем голосе. Вы с детства знали, что обладаете таким сокровищем? Что привело вас к опере?
— Я, как многие дети, мечтала петь, грезила о сцене, устраивая «выступления» в микрофон в виде маминого лака для волос. Пела для моей бабушки и её подружек возле подъезда нашего дома в моём родном городе Серпухове. Это было начало 90-х годов, мне было лет пять — шесть, и это были мои первые «выходы на сцену». Мы соревновались с подружкой: кто дольше протянет ноту, и я всегда выигрывала.
Мои родители — не музыканты, но у папы от природы абсолютный слух, он был ударником в одной музыкальной группе, играл на барабанах. А у мамы очень громкий певческий голос, и как раз этими важными для певца качествами, к счастью, меня природа и наградила. В роду по папиной линии у нас есть цыгане, поэтому петь и танцевать с детства было для меня очень естественным процессом.
Мама, видя мою тягу к пению, отвела меня в музыкально — хоровую студию «Росинка» ДК «Россия», которую я окончила по классу фортепиано. Но главное, в студии основополагающим направлением был хор.
В хоре все годы я пела партию альта, никакого яркого голоса у меня никто не обнаруживал. Педагоги говорили, что у меня абсолютный слух, что я хорошо держу строй, поэтому не переводили в сопрано, которых и так было достаточно. А я слушала высокие голоса однокашников и завидовала. Всю дорогу от ДК до дома во весь голоса пела маме партии сопрано, которые мы учили на хоре, просилась у педагогов в солистки и однажды даже солировала.
Я уже тогда чувствовала, что способна на большее. Но ни о какой опере я тогда, конечно не знала. В семье никто оперой не был увлечен, да и в нашем городе именно оперного театра, к сожалению, не было. Мой дедушка очень любил классическую музыку и знал много симфоний, опер и оперетт буквально наизусть благодаря радио.
Позже я занялась вокалом, но эстрадным. А поскольку занималась еще и танцами, думала, что буду как поп-дивы петь в микрофон и танцевать. Но всё изменил городской конкурс «Музыкальная шкатулка», где я выиграла третью премию в номинации эстрадный вокал, исполнив песню «Белая дверь». Главой жюри была Наталия Владимировна Гаврилова, оперная певица и педагог по академическому вокалу, с которой абсолютно случайно позже, уже после конкурса, мою маму свела судьба.
Эта случайная встреча поспособствовала тому, что Наталия Владимировна прослушала меня и взяла в свой класс, но предупредила, что петь эстраду мы не будем, что это будет только оперное пение, академический вокал. Я тогда считала этот жанр очень скучным, но согласилась.
Наталия Владимировна была тем самым человеком, который открыл для меня мир оперы. Уже через два месяца занятий я выиграла международный конкурс и поняла, что, наверное, в этой области у меня есть какой-то шанс научиться хорошо петь и продолжила заниматься.
Главным для меня было быть на сцене. На тот момент мне было уже 15 лет, и после двух лет обучения у Наталии Владимировны стало ясно, что нужно выбирать профессию, хотя я уже училась в педагогическом колледже, который в итоге и окончила как педагог английского языка. Это конечно было образованием для корочки, и как говорят, для «получения настоящей профессии». А я всей душой мечтала поступать в музыкальное учебное заведение.
И, опять же, по счастливой случайности, через общих знакомых мамы, судьба свела нас с моим вторым педагогом, Ольгой Елисеевной Громыхиной, в то время концертмейстером театра «Новая опера».
— У вас были потрясающие педагоги. А один из них — из мира драматического театра, большой и очень глубокий талант Игорь Ясулович. Значит вы рассматривали возможность и драматической театральной карьеры тоже?
— Вообще встречам с педагогами и моей музыкальной дороге я прежде всего обязана маме. Она верила в меня бесконечно, видела моё желание петь и не имея абсолютно никаких связей в творческом мире, постоянно искала любые возможности для меня, чтобы я могла связать судьбу с музыкой. Папа тоже всячески поддерживал моё стремление заниматься музыкой и, имея музыкальный слух, помогал советами.
С Ольгой Елисеевной я уже готовилась к поступлению в музыкальные вузы, впервые смотрела все видеодиски с записями опер Мариинского театра и абсолютно влюбилась в оперу. Поступала, конечно, в Московскую консерваторию, в которой тогда принимала экзамены и великая Ирина Ивановна Масленникова, на записях которой я росла, уже занимаясь академическим вокалом. Но не имея достаточного теоретического музыкального образования, не поступила на бюджет. Хотя дошла до главного вокального тура и исполняла арию Снегурочки на сцене Большого зала консерватории.
Параллельно я поступала в ГИТИС, на курс Александра Борисовича Тителя и Игоря Николаевича Ясуловича с высшим баллом по вокалу и моим обещанием похудеть на десять килограммов за первый год обучения.
Помню, как спела ту же, что и в консерватории, арию Снегурочки, и Титель сказал: «Она уже сейчас может держать конкурс в театр». Для меня это был зелёный свет и осознание того, что я точно на правильном пути.
Курс в ГИТИСе, где моими мастерами были Титель и Ясулович, я не выбирала, в тот год набирали курс они, поэтому к ним и поступала. Но, я точно шла на факультет музыкального театра, ни о каком драматическом театре, при всей моей бесконечной любви к нему, речи не шло и не могло идти. Моё дело — прежде всего, петь, быть в музыке и служить оперному искусству. Просто нам всем очень повезло, что оба мастера возглавляли курс, и великолепный актёр и учитель Игорь Николаевич Ясулович преподавал вместе с Тителем. Конечно, это было огромным счастьем — учиться у Ясуловича. Его опыт, знания, талант — он всё отдавал нам, студентам, без экономии своих сил и времени. Его, к сожалению, с нами уже нет с недавнего времени, но мы все помним его и благодарим.
А у другого моего мастера Александра Борисовича Тителя я до сих пор продолжаю учиться, будучи солисткой МАМТ. И даже часто, когда у меня нет своих репетиций, а он репетирует постановку, в которой я не занята, люблю приходить и сидеть на его репетициях. Часто коллеги спрашивают: ты чего пришла, делать нечего? А я говорю: пришла «хапнуть мастерства». Потому что профессия такова, что ты учишься постоянно, это непрерывный процесс.
Самое ужасное, что может быть — когда артист знает только текст своей роли, свои мизансцены, идёт на сцену за минуту до выхода, и ему абсолютно всё равно, что происходило до него, главное — выйти и пропеть свое. Это дилетантизм, который в ГИТИСе мастера обрубали на корню.
Или когда ты имеешь вместо всего переведённого клавира только свою партию. Ведь чтобы знать от и до свою роль, чтобы её по-настоящему прожить, ты должен знать все роли других героев оперы, понимать их линию поведения и так далее. Для этого и проходят так называемые читки в драматическом театре. А опера чем хуже? Мы обязаны так же работать над ролью, кропотливо и въедливо впитывать материал, чтобы было что потом сказать зрителю.
Поэтому, если ты горишь этой профессией по-настоящему, то и на чужие репетиции будет интересно приходить, ведь на них ты тоже учишься и растёшь.
А что касается вокала, я училась в классе блистательной оперной певицы, меццо-сопрано, народной артистки, Эммы Тиграновны Саркисян, звёздной Кармен знаменитого режиссёра Вальтера Фельзенштейна. Параллельно продолжала занятия с Ольгой Елисеевной. Они с Эммой Тиграновной были в хороших отношениях, и обе были долгие годы моими педагогами без малейшего намека на педагогическую ревность, о которой мы так часто слышим в жизни.
На третьем курсе я стала лауреатом конкурса оперных певцов «Бельведер» в Вене. После этой победы Титель пригласил меня на прослушивание в Московский академический музыкальный театр им. К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко, которое я в два тура успешно прошла и была принята в труппу. А заканчивала ГИТИС в 2012 году уже будучи солисткой театра. Я к тому времени уже сыграла, наверное, пять или шесть главных ролей. Вот, по сути, и весь развернутый ответ на вопрос: как рождался мой певческий голос и что привело меня к опере, которой я счастливо служу уже 15 лет.
— Трудное ли это счастье владеть таким роскошеством как ваш певческий голос?
— Трудное ли счастье — вопрос не простой. Певцы очень зависимые люди. От здоровья, от настроения, от внешних обстоятельств, от окружения и так далее. Каждый день оперного певца — своего рода борьба за место под солнцем. Потому что мы поём вживую, и у нас нет возможности поставить фонограмму. Нет возможности сделать второй дубль, как в кино. Всё происходит здесь и сейчас. И любая ошибка, особенно вокальная, может стоить дорого.
Но то, что я ничего не потеряла, выбрав именно это искусство своей стезёй, абсолютно точно. А приобрела, наверное, самую счастливую жизнь из всех для меня возможных. Поскольку благодаря своему голосу, который я очень люблю и уважаю, берегу как самый ценный клад, имею возможность быть в этой профессии, выходить на сцену и с помощью голоса рассказывать зрителям в зале истории разных людей, становиться на время спектакля этими людьми, героинями опер великих композиторов и либреттистов, испытывать самые разные чувства, раскапывать в себе такие духовные и эмоциональные возможности, о которых никогда бы и не узнала, не будучи в профессии. Это тот мир, о котором я даже и мечтать не могла, когда ребёнком пела в воображаемый микрофон во дворе.
— Дарья, вас знают и помнят благодаря «Большой опере»…
— Действительно, я была участницей телепроекта «Большая опера» 2013 года, и это помогло мне получить известность большего масштаба, чем театральный мир. Плюс дало опыт работы на камеру, что тоже было интересно. И, конечно, знакомство и тёплое сотрудничество с телеканалом Россия-Культура, которое успешно продолжается вот уже 12 лет. Я участвую и в концертах «Большой оперы», и в «Романтике романса», и в программе «Шаболовка 37». Было множество интервью о премьерах нашего театр, в которых я принимала участие.
Именно на Большой опере произошла моя вторая встреча с Еленой Васильевной Образцовой, которая была в жюри. А первая встреча с великой певицей случилась в 2008 году на мастер-классах академии Мариинского театра в Миккели. И обе эти невероятно важрные, полные тепла и ценнейших советов встречи навсегда останутся в моем сердце. Так что «Большой опере» я благодарна очень.
Я принимала участие и во многих международных конкурсах оперных певцов, как в России, так и за рубежом. О конкурсе «Бельведер» я уже упомянула выше. Выиграла вторую премию на конкурсе «Competizione dell’Opera» в 2016 году. Этот конкурс состоялся тогда в Большом театре и уже много лет проходит под руководством теперь уже моего доброго друга, режиссёра и театрального продюсера Ханса-Йоахима Фрая.
В конкурсе оперных певцов «Санкт-Петербург» Ирины Богачёвой в 2011 году я выиграла первую премию, хотя приехала туда никому неизвестной студенткой четвертого курса ГИТИСа из Москвы. Но сама Ирина Петровна отметила меня, и после Гала-концерта мы даже немного общались с ней и с Галиной Павловной Вишневской, которая была в жюри. Никогда не забуду советов и наставлений двух величайших оперных певиц. Они до сих пор в моей памяти, и я с благодарностью их помню и храню.
А в 2014 году я выиграла первую премию и приз зрительских симпатий в Парижском конкурсе «Paris Opera Awards», который проходил в зале Гаво, в честь великой оперной певицы Джоан Сазерленд. Главой жюри был её супруг, дирижёр Ричард Бонинг. Когда я спела свои арии, публика кричала и топала ногами, я такое слышала впервые и очень испугалась, но мне объяснили, что так парижане выражали свой восторг. Было очень приятно.
И конечно, после конкурса два часа за праздничным ужином я говорила с маэстро Бонингом, рядом с которым выпала честь сидеть за столом. Мы говорили об опере, о великой Сазерленд, о том, как они занимались и как она оберегала свой невероятный голос. Я даже записала этот разговор на диктофон телефона, чтобы ничего не забыть. До сих пор храню эти записи, как великую ценность и иногда переслушиваю.
Невероятное было время… Курьёзный случай произошёл тогда в Париже: через полчаса мой выход на сцену, а у меня молния на платье разошлась, думала сойду с ума, никто из коллег-певиц не отреагировал на мою просьбу помочь зашить платье, и пришлось по очереди трём певцам-мужчинам, конкурсантам, разноцветными нитками, которые, к счастью, оказались у артистки оркестра, зашивать прямо на мне моё платье. Конечно, было и смешно и грустно, но я до сих пор этим ребятам благодарна.
Только стыдно было стоять спиной на сцене потом перед награждающим нас жюри. Помню, как я стою, а в голове мысли: наверное, они думают, что я какая-то бедная — несчастная русская певица, приехала в Париж в рваном платье. Но всё кончилось для меня тем вечером более, чем успешно!
— Конкурсы закаляют характеры и, возможно, меняют их?
— Конечно, конкурсы — это испытание на выносливость, проверка на прочность. Но ради таких моментов, ради встреч с великими людьми и побед, которые окрыляют, ради творческого роста, возможностей для дальнейшего развития стоит в них участвовать.
Сейчас, когда я уже давно из конкурсного возраста выросла, могу сказать точно, что характер и бойцовские качества остались, к счастью, при мне. Потому что в нашей профессии без них делать нечего, к сожалению. Слабым тут редко находится достойное место. Нужно уметь за себя постоять, быть сильным, работать много, но не кричать об этом на каждом углу. И только работой доказывать, что ты здесь в этом мире не случайный человек.
Уметь петь в любом состоянии, если можешь встать и идти, если связки смыкаются. Ведь вечером полторы тысячи человек в зале ждут именно тебя, но никому из них не интересно, что произошло за день у певицы Дарьи Тереховой, зрителю важно увидеть и услышать, как проживёт сегодня вечером свою жизнь Лючия ди Ламмермур или Джильда или Марфа, или насколько интересно будет сегодня представлена программа сольного концерта. Люди ждут встречи с музыкой, проводником которой я являюсь.
— Престижная театральная награда «Золотая маска» в 2020 году еще раз подтвердила: вы обладаете не только вокальным, но и актерским даром.
— «Золотая маска» пришла ко мне через очень непростое, но счастливое испытание — постановку оперы композитора Александра Вустина и либреттиста Владимира Хачатурова «Влюблённый дьявол», за роль Бьондетты. Этот спектакль получил целых три маски, помимо меня были отмечены композитор и также исполнитель второй главной роли — Дона Альвара — мой партнёр, прекрасный тенор Антон Росицкий.
Всем теперь уже известная премьера состоялась под руководством режиссёра Александра Тителя и дирижёра Владимира Юровского (а также второго дирижёра Дмитрия Матвиенко), художника Владимира Арефьева и концертмейстера Светланы Ефимовой. Вот такая замечательная команда вместе с нами, солистами, в одном составе буквально рождала оперу, которая тридцать лет пролежала в столе у композитора и которую никогда и нигде ранее никто не слышал, это была мировая премьера.
Постановочный процесс был невероятно интересным, начиная с выучки партии, которая заняла практически полгода, заканчивая нашумевшими премьерными показами, когда зрители буквально на люстре висели. Был огромный ажиотаж. Конечно, эта опера невероятно трудна и для слушателя, и для певцов. И вокально, и актёрски.
Перед самим спектаклем на соискание премии «Золотая маска» я заболела ковидом и получила отрицательный тест только за три дня до спектакля. Нервы были те еще, но всё получилось и я счастлива, что это было в моей жизни.
Эта награда, конечно очень значимая для любого артиста, но главное — большая и важная работа, в которой я выросла как певица и актриса, и не только в целом, так сказать в своих глазах, но и в глазах моего мастера и худрука оперы нашего театра Александра Борисовича Тителя, который поверил в меня ещё больше. Увидел во мне другие драматические возможности. И я чувствую, что сейчас он готов предлагать мне такие роли, на которые я раньше и рассчитывать не могла. Благодарна судьбе за эту постановку, она действительно перевернула мою творческую жизнь.
Еще один концерт позади, и мне приятно сказать, что это было большим счастьем и удовольствием выступать с Симфоническим оркестром Тольяттинской филармонии для вашего теплого зрителя. Благодарю маэстро Игоря Мокерова за приглашение в ваш город.
Беседовала Наталья Харитонова