В зале имени Чайковского выступила итальянская певица Барбара Фриттоли. Этим концертом завершился абонемент филармонии «Звезды мировой оперы в Москве».
О музыке композитора Джузеппе Мартуччи, толковании слова “примадонна” и творческом дуэте со своим мужем Барбара Фриттоли рассказала в интервью корреспонденту “Газеты” Ольге Романцовой.
– От вас ожидали программу арий Верди или Пуччини, а вы привезли Моцарта и Мартуччи.
– Я не люблю исполнять арии из опер на концертах. Ария, вырванная из контекста спектакля, теряет половину смысла, вложенного в нее композитором. В спектакле эмоциональное напряжение растет от эпизода к эпизоду. Исполняя арию отдельно, певица не может донести чувства ее героини. Поэтому я предпочитаю для концертов либо камерный репертуар, либо специальные концертные арии.
– Где вы нашли арию Мартуччи «La canzone dei ricordi»? В России ни этого произведения. ни этого автора почти не знают.
– Честно говоря, для нас, итальянцев, музыка Мартуччи тоже терра инкогнита. Об арии «La canzone dei ricordi»я узнала благодаря Риккардо Мути. Он когда-то записывал ее вместе с Миреллой Френи, потом захотел записать еще раз, но Френи не cмогла или не захотела. Мути обратился ко мне. Я спела арию, мне очень понравилось это красивое, романтическое произведение, и с тех пор я его иногда исполняю.
– Вы много работали с Риккардо Мути. На чьей стороне вы были, когда он со скандалом уходил из “Ла Скала”? Многое ли изменилось в театре после ухода Мути?
– Изменилось очень многое. Я пела в “Ла Скала” как раз в то время, когда случился окончательный разрыв Риккардо Мути с театром. Я была на его стороне. Во-первых, потому, что не могла согласиться с политикой театра: мне было неприятно то, что они сделали.
Точно такая же история произошла до Мути с Клаудио Аббадо. В “Ла Скала” бывает, что после 15-20 лет плодотворного сотрудничества с каким-нибудь дирижером того выставляют на улицу. Во-вторых, я многим обязана Мути: он меня всегда поддерживал и многому научил как певицу. Безоговорочно приняв его сторону, я отменила все свои последующие договоренности с театром, чтобы дать понять, на чьей я стороне.
С тех пор прошло несколько лет. Каждый год в “Ла Скала” предлагали мне что-нибудь спеть, я отказывалась, и только в этом году вернулась и спела в опере Пуччини «Сестра Анджелика». У меня были довольно противоречивые ощущения.
В театре полностью поменялась вся команда, меня окружали новые люди, и я не совсем поняла, в каком направлении будет развиваться театр. Но при любых обстоятельствах я честно делаю свою работу. «Сестру Анджелику» я спела. Посмотрим, что будет дальше.
– Оперный мир довольно жесток. Вам трудно удерживать занимаемую позицию?
– Для меня опера – прежде всего работа. Я делаю ее профессионально и всегда провожу грань между работой и частной жизнью. Прихожу в театр, пою, после чего исчезаю. Мне гораздо приятнее проводить время в кругу семьи. У меня замечательная дочь и прекрасный муж.
– Ваш муж музыкант?
– Да, певец Наталь де Каролис.
– Поете ли вы вместе?
– Случается, что мы работаем вместе, хотя в таких случаях мне очень сложно отделять личные отношения от рабочих. В феврале мы пели вместе в «Cosi fan tutti» Моцарта: я – Фьордилиджи, он – дона Альфонсо. В общем-то у мужа другой репертуар: он поет Россини, которого я не исполняю. А вот Моцарт для нас – одна из немногих точек соприкосновения.
Мы не афишируем наш брак. Недавно произошла забавная ситуация: нас позвали в один спектакль совершенно независимо друг от друга. А когда заметили, что мы приходим вместе на репетиции, очень удивились: «Вы что, живете вместе?» Увидев нашу дочь, все были потрясены: никто не знал, что у нас общий ребенок.
– Вы правда не любите, когда вас называют примадонной?
– У этого слова два значения. Сопрано в опере – всегда примадонна, просто потому что поет заглавную партию. Это значение я принимаю. Но слово «примадонна» у многих ассоциируется со вздорным поведением певиц, которые способны закатить скандал или устроить истерику. Ко мне это не имеет отношения. Я стараюсь быть настоящим профессионалом и благожелательно относиться к людям, работающим над спектаклем. Если мне что-то не нравится, я спокойно прошу исправить ошибку.
– Для того чтобы оставаться спокойной, нужен сильный характер.
– Просто я считаю, что певец – один из тех, кто участвует в создании спектакля. Каждый в этой команде делает свою работу. Не стоит задирать нос и доказывать, что ты самый важный. Если певца не загримируют, например, впечатление от него будет иным.
– Что может вывести вас из себя?
– Только одно: если кто-то на сцене халтурит. В этом случае я могу подойти к человеку и сказать все, что об этом думаю.
– Сейчас многие ваши коллеги поют на стадионах. Как вы к этому относитесь?
– Мы живем в демократическом обществе, где каждый может делать то, что хочет. Если бы мне предложили выступить в таком формате, я бы отказалась. Мне кажется, что опера – особое искусство. Несправедливо вытаскивать ее на стадион.
Ольга Романцова, “Газета”