Александр Титель о Дмитрии Хворостовском.
22 ноября 2017 года не стало Дмитрия Хворостовского.
Певец уникального таланта, он выступал на лучших сценах мира, его уход стал для поклонников тяжелейшей утратой. В эти дни театры разных стран посвящают памяти артиста свои спектакли.
Воспоминаниями о Дмитрии Александровиче поделился художественный руководитель Московского музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко Александр Титель.
“Я не был близко знаком с Димой Хворостовским, хотя хорошо помню начало его карьеры. Будучи студентом третьего курса Красноярского института искусств, он приехал на Всероссийскую ярмарку певцов, которая проходила в Екатеринбурге, и так исполнил арию князя Елецкого из оперы «Пиковая дама», что мы с дирижером Евгением Владимировичем Бражником, с которым тогда работали, были просто потрясены.
Мы пригласили его за кулисы и предложили перейти к нам в Екатеринбургский театр оперы и балета (Дима был третьекурсником, но уже исполнял небольшие партии в Красноярском театре).
Тут этот молодой человек удивил нас еще больше: «Спасибо, у вас замечательный театр, и я бы с радостью, но не могу оставить своего педагога». Из его слов следовало, что он планирует вернуться в Красноярск, завершить обучение, участвовать в конкурсах…
Этот взвешенный, уважительный ответ поражал не меньше, чем та зрелость, с которой Дима пел Елецкого. Это были слова человека, который планирует свою жизнь на несколько лет вперед, понимает, кому и чем обязан, ценит своих учителей, а ведь это такая редкость… Он выглядел очень молодо, был, как говорят, красавчиком – и при этом рассуждал очень трезво.
К сожалению, судьба распорядилась так, что нам не удалось поработать вместе, но оперный мир довольно узок – в нем все известно если не обо всех, то о многих, и особенно о тех, кто находится на вершине.
Я знал, что Дима по-товарищески относился к молодым артистам, помогал советами и рекомендациями тем, кто делал первые шаги на пути к международному признанию. Я видел его спектакли – некоторые в записи, некоторые вживую, и каждый раз у меня складывалось ощущение, что через роль как бы проступает сам Дима Хворостовский.
Он везде проявлял свое личное представление о жизни, о справедливости, о добре и зле. Конечно, он вживался в образ, но в то же время был очень самодостаточным человеком, очень яркой и нетипичной для оперы личностью – и в начале своего пути, и позднее, когда так стремительно поседел.
До его появления и победного шествия в опере царили другие герои. Его Дон Жуан, Андрей Болконский, Евгений Онегин привели на сцену новую личность. Это был человек молодой и сильный – и совершенно очевидно, наш современник.
В его образах всегда было какое-то манкое противоречие; оно заключалось в том, что внешне Хворостовский не был похож на человека из мира оперы – он был человеком с улицы. Он принадлежал к тому поколению, которое заботится о своем внешнем облике – о том, чтобы не весить лишнего, быть спортивным, подвижным, сильным, ловким, гибким, стремительным.
Было видно, что этот певец – настоящий атлет, что, честно говоря, редкость на оперной сцене. Яркое, красивое, молодое лицо, обрамленное длинными седыми волосами – в этом тоже была какая-то игра. Он был таким рокером. Помню его зальцбурского Дон Жуана: он выходил на сцену в кожаной куртке, обтягивающих штанах – ему не хватало только гитары.
Внешность рокера сочеталась в нем со сверхакадемичным пением. У него было потрясающее звуковедение, удивительная кантилена, правильно поставленное дыхание. Столь академические черты классического вокала редко встретишь даже у людей с типичной оперной манерой. Конечно, все это привлекало к нему особое внимание.
Я не могу не сказать о том, что во всем мире Хворостовский очень прочно ассоциировался с Россией. Опера – дело интернациональное; в этом жанре работают и американцы, и китайцы, и корейцы, и европейцы. Есть множество замечательных российских певцов и певиц, в том числе Аня Нетребко, Хибла Герзмава, но именно Хворостовский был неразрывно связан с нашей страной. И то, что он не прерывал на долгое время своего участия в концертах и спектаклях в России, тоже говорит о многом.
Он привнес много нового и опять же личного в исполнение песен военных лет. Благодаря ему они были переосмыслены с учетом прошедших лет. Может быть, впервые со времен ее звездных исполнителей – Бернеса, Утесова, Шульженко – эта лирика получила новую трактовку. Хворостовский исполнил ее с точки зрения нашего современника, очень по-своему, индивидуально, без придыхания и слюней, но мужественно – так, как должен был бы петь наследник.
Есть такая замечательная картина художника Попкова «Шинель отца»: молодой мужчина накидывает на плечи солдатскую шинель военной поры, пытаясь понять, что пришлось вынести поколению его родителей. Мне казалось, Дима пел военные песни так, как сын должен был бы носить шинель отца. Он также пытался примериться и наследовать. Это было новым неожиданным шагом в его творчестве.
Ужасная трагедия, что человек ушел в расцвете сил, в расцвете лет. Беда, что в XXI веке, добившись таких фантастических плодов науки и техники, которыми пользуется наша цивилизация, люди так и не научились бороться с этой страшной и роковой болезнью, которая косит всех без разбора. Сколько замечательных, талантливых, ярких людей она себе покорила. Даже зло берет. Какой-то бич XXI века…
Я верю, что Дима оставил память о себе не только в своих детях, но и в своих коллегах, и в своих слушателях, которые его обожали.
Анна Тимина, “Театрал”