7 июня 2021 года отметила юбилей заслуженная артистка России, профессор Татьяна Иосифовна Кан.
Пианистка-солистка, ансамблист, концертмейстер, педагог, организатор просветительских проектов, автор лекционных курсов, книг и статьей о музыке и музыкантах – и просто невероятно интересный человек, обладающий широчайшей эрудицией.
Всю свою активную творческую жизнь – а это более 60 лет увлеченной работы в разных жанрах музыкальной профессии – она посвятила искусству.
Родители Татьяны Иосифовны не были профессиональными музыкантами – отец получил образование инженера в Бауманском институте, мама, по основной профессии фельдшер, всю жизнь проработала врачом, хотя до войны окончила музыкальное училище как певица.
Но в доме всегда жила классическая музыка, как было принято в семьях советской интеллигенции. Отец с детства играл на скрипке, мама была обладательницей прекрасного сопрано. Из радиоприемника Всесоюзного радио, под звуки которого выросло не одно поколение советских людей, доносились голоса Неждановой, Максаковой, Козловского, Лемешева, Шаляпина.
А первыми детскими книгами, по которым маленькая Татьяна училась читать, стал шеститомник Пушкина, привезенный отцом из Москвы в саратовскую эвакуацию. Высокий слог классика и музыка стали первыми впечатлениями ее детства.
По словам самой Татьяны Иосифовны, ее биографию «можно сравнить с рекой, в которую впадает множество потоков, питающих ее». В раннем детстве судьба привела ее в класс прекрасного педагога Мирры Владимировны Бобрицкой, благодаря которой юная Татьяна Кан получила фантастическую возможность приезжать в Москву и посещать класс великого Генриха Густавовича Нейгауза. Татьяна Иосифовна слушала его уроки вплоть до окончания консерватории, в его классе она познакомилась со множеством интересных людей, составивших ее московский круг общения.
В училище, консерватории и аспирантуре Татьяна Иосифовна училась у Семена Соломоновича Бендицкого, легендарного музыканта, стоявшего у истоков саратовской пианистической школы, ученика Нейгауза – единственного, с которым Генрих Густавович был на «ты».
Много лет после окончания консерватории Татьяна Иосифовна провела «под крылом» своего учителя. Вчерашней студентке, а теперь молодому преподавателю Семен Соломонович доверил воспитание своих лучших учеников: Льва Шугома, Анатолия Скрипая (в будущем – ведущих саратовских музыкантов, ректоров консерватории), сына – Натана Бендицкого, и многих других.
Сразу последовали и первые значительные педагогические успехи – Лев Шугом, Владимир Макушкин и Михаил Щербаков, выступавшие в составе фортепианного трио, привезли из столицы диплом Всероссийского конкурса студенческих ансамблей, в котором тогда принимали участие составы из всех вузов страны. В советские годы такая победа считалась высоким успехом и признанием профессионального мастерства не только молодого педагога, но и всей саратовской школы ансамблевого исполнительства.
В роли педагога Татьяна Иосифовна с первых же лет представляла разные жанры. Официально – преподаватель кафедры специального фортепиано, она учила студентов также искусству камерного ансамбля, концертмейстерского мастерства. Спустя много лет этот список дополнили лекционные курсы.
Богатейший опыт концертмейстерской работы Татьяна Иосифовна получила еще в студенческие годы. Она работала в классе симфонического дирижирования у Натана Григорьевича Факторовича, в классе оперной подготовки у Ниссона Адольфовича Шкаровского и Александра Оскаровича Сатановского, в классах скрипки Наума Абрамовича Гольденберга и виолончели Николая Эмильевича Цеделера, то есть у самых маститых и мощных музыкантов того времени.
Отдельной страницей творческой биографии стала работа с вокалистами, которые нашли в юной пианистке надежного партнера, блестяще читающего с листа, чувствующего природу вокальной музыки.
Одним из знаковых событий, о котором Татьяна Иосифовна и сейчас вспоминает как о некоей авантюре, на которую можно было пойти лишь обладая смелостью юности, стало выступление в ансамбле с Юрием Мазуроком – тогда еще не народным, а заслуженным артистом, солистом Большого театра. Аншлаговый концерт проходил в оперном театре. Легендарный концертмейстер Большого театра Лия Могилевская должна была срочно уехать – и Татьяна Иосифовна сыграла концерт в двух отделениях с прославленным солистом без репетиций.
Особая часть жизни Татьяны Иосифовны связана с просветительской деятельностью. Еще в 70-е годы началось ее продолжительное сотрудничество с Саратовским телевидением, где в течение двадцати лет она вела авторские программы о классической музыке. В сложные 90-е годы на основе этих эфиров родился проект «Час музицирования» в Радищевском музее, где прошли около 200 концертов. А многие представители поколения 70 – 80-х помнят регулярные встречи Татьяны Иосифовны в Большом зале консерватории с детьми в просветительской программе «Музыканты – школьникам».
Весь богатый разнообразный опыт позднее был обобщен и сконцентрировал в авторском лекционном курсе «Просветительская практика», который консерваторские пианисты изучали под руководством Т. И. Кан в 2010-е годы.
Творческая биография Татьяны Иосифовны – это увлекательный роман со множеством интереснейших сюжетных линий, встреч, событий, уникальных личностей. Музыка для Татьяны Иосифовны – не профессия в значении высокого ремесла, а образ жизни. Татьяна Кан – пример по-настоящему интеллигентного человека, музыканта, педагога, носителя высокой внутренней культуры, к которой она на протяжении жизни приобщает своих учеников, которой делится со всеми, кому посчастливилось оказаться рядом.
Рассказывать о Татьяне Иосифовне интересно и невероятно ответственно: практически каждый, кого она называет в ряду своих учителей, партнеров по сцене – выдающиеся личности в истории культуры страны. А читая публикации Татьяны Иосифовны, можно только восхищаться ее прекрасным стилем, воспитанном на литературной классике.
Пример тому – данное несколько лет назад большое интервью, в котором Татьяна Иосифовна говорит о музыке как о содержании и смысле собственной жизни.
Эвелина Зорина: Какими были ваши первые шаги в музыке, кого вы считаете главными учителями?
Татьяна Кан: Музыка вошла в моё сознание ещё до моего появления на свет: мама пела (она окончила музыкальное училище), отец – инженер, выпускник Бауманского института – играл на скрипке. Даже имя мне выбрали под обаянием любимой «Онегинской» героини. Сцену письма Татьяны мама особенно часто повторяла. Помню, что на пюпитре рояля всегда стояли ноты арий и романсов Глинки, Даргомыжского, Чайковского, Римского-Корсакова. Конечно, в том, что я стала музыкантом, реализовалась мамина мечта, воля, её страстная любовь к музыке. Едва освоив клавиатуру, я уже пыталась ей аккомпанировать.
Училась я в Республиканской музыкальной школе (ныне ЦДМШ). Моя первая учительница – Мирра Владимировна Бобрицкая – покорила меня своей чуткой музыкальностью, сердечностью, добротой и осталась моим другом на всю жизнь.
Ей я обязана не только прочной пианистической школой, но и тем, что она передала меня из рук в руки Семёну Соломоновичу Бендицкому, в классе которого я прошла все этапы – училище, консерваторию, аспирантуру и далее несколько десятилетий совместной работы на созданной им кафедре специального фортепиано. Это очень благотворный путь для молодого педагога – расти под крылом такого могучего музыканта, показывать ему своих учеников, играть ему, сверять свои мысли, художественные предпочтения и многое другое.
Никто из нас – учеников – его не превзошел. В смысле объема, масштаба знания музыкальной литературы, фантазии и дирижерского знания связи фортепианной литературы со всей мировой музыкальной литературой – оперной, симфонической, квартетной.
От Семёна Соломоновича пришло ко мне понимание того дирижерского чувства, о котором говорил Нейгауз, – чувства формы и артистического оформления замысла исполняемой пьесы.
В характере профессора Бендицкого была одна заразительная черта – он любил общаться с яркими людьми разных профессий, но в первую очередь – с великими музыкантами, гастролировавшими в Саратове, и нас, учеников, часто брал с собой в закулисное пространство, где мы оставались взволнованно-молчаливыми свидетелями этого своеобразного артистического общения. Так, в подражание учителю, у меня выработалась привычка «учиться на лету», запоминать впечатления, реплики, афоризмы…
Самым ярким и незабываемым впечатлением детства и юности по сей день остается Генрих Густавович Нейгауз, игравший в Саратове сольные и симфонические вечера, дававший открытые уроки. Помню его репетиции с оркестром и дирижером Натаном Факторовичем в нашем Большом зале, помню его фантастические уроки в 29-м классе Московской консерватории, которые я посещала в студенческую пору.
К тому же, Семен Соломонович Бендицкий так часто цитировал своего учителя, так много рассказывал о нем, да и сам Генрих Густавович с портрета, висевшего в простенке между окнами 44-го класса, всегда лукаво улыбался и подбадривал…
Словом, я выросла «Под знаком Нейгауза». Так назвал свою книгу профессор Лев Николаевич Наумов, самобытный выдающийся музыкант, у которого я стажировалась в Москве и долгие годы потом общалась с ним. Огромное влияние на меня оказала моя студенческая концертмейстерская работа – у вокалистов, струнников, духовиков, особенно – в оперном классе и в классе оперно-симфонического дирижирования, которыми руководил Натан Григорьевич Факторович, в ту пору главный дирижер филармонического оркестра, большой музыкант и требовательный педагог.
С ним мне посчастливилось не только играть с оркестром в качестве солистки, но и внутри оркестра, что дает бесценный опыт оркестрового ансамблевого музицирования. С тех пор сольные выступления в симфонических концертах стали наивысшим счастьем моей исполнительской работы.
С благодарностью вспоминаю имена выдающихся дирижеров, которые оказали мне честь выступать в их программах: Роман Матсов, Фуат Мансуров, Юрий Симонов, Юрий Кочнев, Вахтанг Жордания, Виктор Тиц, Леонид Корчмар и многие другие.
Присутствие на их репетициях значительно обогатило мой педагогический опыт. Вот и получается, что список имен музыкантов, у которых я сознательно и подсознательно училась и учусь, ещё не закрыт. Жаль, что невозможно здесь назвать всех.
Э.З.: Успехами кого из учеников вы особо гордитесь?
Т. К.: У меня счастливая педагогическая судьба. Мне довелось работать и в школе, и в училище, правда, недолго, и везде у меня были талантливые ученики, с которыми было интересно как бы заново учиться. Люблю шутить, что моя педагогическая летопись началась от Адама. Так звали моего ученика по специальности – первого адыгейского пианиста Адама Ханаху, прошедшего путь от директора училища до первого министра культуры Республики Адыгея, создавшего в Майкопе симфонический оркестр и Камерный музыкальный театр, который теперь носит его имя.
В консерватории я служу без малого полвека и, признаюсь, всегда считала важной каждую дисциплину, которую вела: специальность, камерный ансамбль, концертмейстерский класс, педпрактику и даже лекционный курс «Просветительская практика музыканта». Мне близка мысль Болеслава Яворского: «Консерватория должна быть факультетом музыкального мышления».
В равной степени мне дороги достижения известных ярких музыкантов, удостоенных почетных званий – Натана Бендицкого, Анатолия Скрипая, Льва Шугома, Михаила Щербакова, Анатолия Григорьева, Мурада Абуева, Абрама Левковского, занимавшихся в моем камерном классе, и тех выпускников специального класса, кто успешно работает в Москве, Петербурге, Вологде, Майкопе, в Бельгии, Германии, Америке.
Горжусь тем, что рядом со мной на камерной кафедре работает доцент Ольга Соломатина, на кафедре фортепиано – Елена Ланина, в колледже искусств – Наталия Иванова, в Балашове – Людмила Татаринцева, в ДМШ №21 Наталья Полубоярова. Но если говорить о настоящих педагогических успехах, то иногда хорошее выступление на госэкзамене ранее «трудного студента», которого удалось правильно направить, помочь открыть в себе музыканта, особенно ценно как свидетельство педагогического профессионализма.
Очень порадовал меня в свое время Никита Иванов, получивший третью премию на Всероссийском конкурсе имени Бендицкого. Сейчас он весьма востребованный концертмейстер СГК. В Московской консерватории прекрасно работают в этом амплуа мои камерные выпускники Елена Лигостаева, Дарья Новокрещенова, в Екатеринбургском музыкальном театре – Юлия Фиошина.
Э. З.: Концертмейстер – это особый дар или род профессиональных навыков?
Т. К.: Думаю, что всё вместе. Когда есть комплекс – дарования, профессиональных навыков и любви к этому виду искусства, то это наслаждение и для пианиста, и для его партнера, и для публики. На сцене концертмейстер играет не просто равноправную роль, особенно если это касается певцов, он несет большую долю ответственности за партнера. В письмах Болеслава Леопольдовича Яворского есть замечательная мысль. Он написал, что концертмейстер-пианист своим дирижерским чувством оформляет, дисциплинирует не только певца, но и публику.
Не случайно все знаменитые певцы тщательно выбирали себе равновеликих партнеров – пианистов. Для меня это любимый жанр, почти хобби, особенно в контакте с вокалистами. С юности мне везло на партнеров. Это были мастера саратовской оперы Борис Цекиновский, Ольга Бардина, Александра Рудес, Лилия Логинова, Леонид Сметанников, Анастасия Тарасова, Лилия Белова, Валентина Баранова, Светлана Костина.
Довелось выступать с солистами Большого театра: Юрием Мазуроком, Владимиром Щербаковым, Натальей Пустовой, Маргаритой Мамсировой. С большой теплотой вспоминаю мою единомышленницу, прекрасного музыканта Наталью Тарасову, ныне профессора Астраханской консерватории.
Элисо Вирсаладзе: «Для Нейгауза уроки никогда не были средством подготовки к конкурсам»
Э. З.: Есть ли у вас свои представления об идеальном студенте?
Т. К.: Идеальный студент? Ну, скажем, Святослав Рихтер или Михаил Плетнёв, их путеводитель – собственный гений. А если говорить о нашей работе, то лучший ученик тот, кто любит музыку бескорыстно, жаждет совершенствоваться и обладает здоровым артистическим честолюбием, ну и, разумеется, понимает своего учителя, радуется его мыслям.
Э. З.: А идеальный педагог существует?
Т. К.: Один из тысячи возможных ответов: лучший учитель тот, кто любит ученика, любит музыку и обладает талантом пробудить и развить в другом человеке те способности, о которых тот ранее даже не подозревал.
Есть замечательная цитата, кажется, у Бориса Асафьева: «Только тот, кто одержим стихией искусства и переполнен ею, имеет право развивать искусство в других». Таким был великий Нейгауз.
Э. З.: За творчеством кого из современных исполнителей вы следите с наибольшим интересом?
Т. К.: Мне интересны многие – и подающие надежды юные победители «Щелкунчика», и свежие, иногда дерзкие мысли молодых музыкантов, нашедших свой особенный путь к слушателю, но неизменна моя привязанность к тем, кого знаю и слушаю давно. Назову только Михаила Плетнёва и Алексея Любимова, Наталию Гутман и Элисо Вирсаладзе. Это музыканты, у которых я продолжаю учиться и черпать вдохновение и новые силы в работе.
Э. З.: Есть ли мечта, которую вы еще не успели осуществить?
Т. К.: Конечно. Научиться хорошо играть на рояле. Думаю, что эта мечта – не только моя. О том же мечтают и многие настоящие музыканты. Чем талантливее человек, тем больше от него ускользает то, что ему грезится. Как прекрасно сформулировал Леонид Николаев, «у искусства нет конца, а есть одно непрерывное начало».
Эвелина Зорина