«Знаменитостям нужно чаще мыться»
Василия Герелло, солиста Мариинского театра, называют золотым баритоном мировой оперной сцены. Его приглашают самые крупные оперные театры: «Ковент.Гарден», «Ла Скала», Метрополитен Опера… По семейному преданию, прадедом певца был итальянец. В далекие времена, когда Буковина входила в состав Австро.Венгрии, прадед служил в австрийской армии, встретил девушку.украинку и женился на ней. Однако, несмотря на все эти «иностранные» корни, Василий Герелло говорит, что его главная обязанность – воспевать «нашу великую Россию».
– Кризис вашим выступлениям пока не мешает?
– Я считаю: главное, чтобы кризиса не было в голове… На Западе действительно сейчас закрылось много театров — они жили на спонсорские деньги. Немало людей обанкротилось — не о миллиардерах говорю, а просто о богатых людях, которые понимали в искусстве и давали на него деньги. И все-таки я верю, что кризис пройдет и деньги снова найдутся…
– А вы всегда соглашаетесь участвовать в постановках на Западе?
– Конечно, нет. Много раз я отказывался — особенно в Германии. Не люблю, когда уродуют классику. Я всегда говорю: ребята, возьмите свою тему, сочините свою оперу и делайте с ней, что хотите. Только не занимайтесь извращениями, оставьте в покое Чайковского, Мусоргского, Верди… Я, например, отказался петь в немецких постановках «Бал-маскарада» и «Трубадура». В «Трубадуре» действие начиналось в морге, и я должен был убить младенца. Конечно, это был не живой младенец, а муляж, и я должен был разорвать его. Все это было настолько ужасно и противно, что я развернулся и ушел. И сейчас счастлив, что не участвовал в том дерьме.
«В опере нужен голос марки «Феррари»
– На каких языках вы поете?
– На русском, украинском, итальянском, французском, немецком… Одно удовольствие петь на итальянском — обожаю этот язык. Украинский тоже очень певучий, яркий, открытый. Сложно петь по-немецки, он такой лающий, «собачий» язык. Хотя Вагнера нужно петь только по-немецки… Понимаете, я всегда предпочитаю петь на языке оригинала. Ужасно, например, исполнять Верди на русском — все теряется. А вот Чайковского нужно петь только на русском…
– В певческом искусстве важны не только голос и слух? Вот у Марка Бернеса голоса вообще не было, а ведь он пел…
– У него душа пела. Есть люди с исключительными, «большими» голосами, но «Темную ночь» они исполняют ужасно, не хочется их слушать — так буйволы поют. А у Бернеса было все настоящее. Конечно, он не был певцом, он был артистом кино, он не смог бы спеть арии Онегина или Риголетто. Но он пел песни из кинофильмов и делал это прекрасно. Или вот Вертинский. Он вообще шепелявил, а ведь тоже как пел! Другое дело, если ты хочешь заниматься оперным искусством, голос всетаки нужен. Просто как материал. Должен быть не голос-«запорожец», а голос-«феррари», образно говоря.
– А вы любую песню готовы исполнить?
– Нет. Сколько Бог дал, столько и могу спеть. Всему свой предел. Очень трудно, например, петь и Вагнера, и Верди. Хочешь не хочешь, а это разные языки, разные стили, там разный посыл звука. Кто много поет Вагнера, тому потом с трудом дается стиль бельканто: Доницетти, Беллини… Не уверен, что это вообще совместимо. У каждого певца свой репертуар, свое амплуа, свои возможности.
– А если текст неблизок, можете петь?
– Нет. Бывают такие простенькие романсики, а их не спеть. Мучаешься, а ничего не получается. Вроде бы все просто, а ты не можешь — со всеми своими регалиями и заслугами. Не можешь — и не надо, значит. К музыке нужно честно относиться. Иначе это будет мучение и для тебя, и для тех, кто заплатит деньги, чтобы тебя послушать…
«Голодомор был не только на Украине»
– Какую страну вы считаете своей родиной?
– Моя родина — Советский Союз. А еще Украина, конечно. Я вырос на Буковине — это прекрасный край! Как у нас шутят, есть в мире только две столицы: Тель-Авив и Черновцы. Вот я как раз из Черновцов. У нас на Западной Украине живет замечательный, добрый, талантливый, трудолюбивый народ… Верю, что, несмотря на все это политиканство, на весь этот политический кризис (который на самом деле в головах), поссорить Украину с Россией не удастся. Все мы люди, все мы славяне, и должны жить как братья в мире и любви. А то появится несколько клопов, и начнут они людей кусать и ссорить… Нельзя так!
– Выходцы с западной части Украины сейчас получили власть в стране… (интервью 2009 года – авт. В.П.)
– Думаю, нельзя портить ту гармонию, ту красивое настроение души, в котором Украина жила вместе с Россией. Я часто езжу на Украину. Даже на Западной Украине народ говорит в основном по-русски. Украинский язык — только в селах. И никто там тебя не обидит, не скажет: ах ты, такой-сякой русский! Наоборот, чарочку нальют, сальца нарежут и все, что есть дома, вынесут… Националисты? Это пара ублюдков, и нельзя говорить, что весь народ такой. Весь народ — за Россию. Сейчас, к сожалению, Ющенко занялся темой голодомора — якобы голод только на Украине был. Ерунда! А сколько в России тогда погибло? А сколько в Казахстане? Везде люди страдали! И не надо говорить, что тогда русские у власти стояли и всех угнетали. Там и русских-то было мало.
– Вы могли бы агитатором работать…
– Мог бы. Я всегда агитирую за Россию, за нашу великую Россию. Верю, что она поднимется. Никто никогда не убил Россию и не убьет! Это проверенная информация!
– Трудности последних двадцати лет вашу веру не поколебали?
– Нисколько. Понимаете, вера никогда не умирает. Она — в душе. А душа, как знаем мы, православные люди, бессмертна.
– В церковном хоре вам не доводилось петь?
– Нет, к сожалению. Зато я люблю бывать в храме. Я живу на Васильевском, поэтому хожу в церковь на Смоленском кладбище. Вернусь из дальних странствий — и первым делом туда. Мой духовник — отец Виктор Московский, настоятель храма. Скоро у него юбилей, и я с удовольствием приду поздравить этого прекрасного человека: буду петь в трапезной церкви классику и романсы.
«Надеюсь, кризис покончит с гламуром»
– Питерский композитор Сергей Слонимский говорит, что современная музыка становится простой, как мычанье. Согласны?
– Это же настоящая беда! Вот на советской эстраде пели замечательные исполнители — Юрий Гуляев, Муслим Магомаев, Иосиф Кобзон, Анна Герман, София Ротару (кстати, она моя землячка). Тексты песен, музыка — все было на уровне. А сейчас? Изо всех утюгов эта попса мерзкая раздается! Безвкусица, бред, гламур, «пусимуси»… Нам говорят: мол, если не хотите — не смотрите. А если я хочу другое смотреть и слушать, а по всем каналам одно и то же? Надеюсь, кризис покончит с попсой и гламуром. А настоящее останется.
– Что еще пугает вас в современной жизни?
– Много бездушия, много вранья. Так не должно быть! Неправильно, когда один человек зарабатывает миллиарды. Богатые должны делиться, ведь так много остается бедных, больных, страдающих людей! Нужно обязательно помогать пенсионерам и детям.
– Что вас радует?
– У меня прекрасная семья, прекрасные друзья, замечательное место работы — Мариинский театр. Жизнь прекрасна! Если ты открываешь холодильник и видишь три картошины, лучок, черный хлеб — уже не все так плохо.
– Оперный певец вашего уровня, наверное, большие деньги получает?
– Не большие. Большие у Дерипаски и Абрамовича, а я с другого района. Хотя не жалуюсь — на штаны мне хватает. Я вам так скажу: деньги — не главное. Никто еще не придумал футляр, чтобы забрать хоть что-нибудь на тот свет.
– Каково это — быть знаменитостью?
– Главное — быть человеком. Слова «звезда», «знаменитость» это все ерунда, грязь. Помылся — и нет ничего. Я так считаю: тем, кто думает, что он знаменитость, нужно чаще мыться. Дружба, уважение, любовь — ничего лучше на свете нет! Все остальное — суета сует! Вот пришел к кому-то успех, и он уже друзей не замечает, ходит, словно лом проглотил… Глупо! Сегодня у тебя есть имя, а завтра его забыли. Это как в романсе: «Проходит всё, и нет к нему возврата, жизнь мчится вдаль, мгновения быстрей…».
– Как вы проводите свободное время?
– Люблю готовить, отдыхать на природе, люблю рыбалку, баньку… Могу футбол посмотреть, сам могу побегать, погонять на машине. Я вообще немножко хулиган по жизни. Диеты не придерживаюсь, хожу без шапки, пью напитки со льдом. Ничто мне не чуждо, я жизнь люблю… Главное, считаю, это никому вреда не сделать.
Беседовал Дмитрий Орехов, "Платинова Буковина"