Меньше, чем в течение года в Москве четырежды исполнялся самый драматичный, если не сказать трагический вокальный цикл Франца Шуберта «Зимний путь» на стихи Вильгельма Мюллера.
Три исполнения состоялись в Большом зале консерватории. 6 марта его исполнил бас Ферручо Фурланетто в ансамбле с Игорем Четуевым – одним из любимых последних учеников Владимира Крайнева. 12 апреля – тенор Йонас Кауфман и Хельмут Дойч.
14 октября баритон Стив Дэвислим с Теодором Курнетзисом преподнесли нам оркестровую версию «Зимнего пути», сотворенную лет 20 назад немецким композитором Гансом Цендером, ничем кроме этого «подвига» «изувековечивания» шубертовского шедевра не прославившимся. В рецензии на концерт Курентзис & K° я задался вопросом: «Зачем?»
И вот 26 ноября 2014 года в рамках не музыкального, а радикального театрального фестиваля NET новая встреча на «Зимнем пути». В Камерном зале Московского международного Дома музыки его исполнили немецкий баритон Маттиас Гёрне – ученик Дитриха Фишера-Дискау – и австрийский пианист Маркус Хинтерхойзер, по совместительству – интендант Зальцбургского и Венского фестивалей.
Гёрне уже знаком московским слушателям по участию в исполнении «Военного реквиема» Бенджамина Бриттена 4 апреля этого года с Лондонским филармоническим оркестром п/у Владимира Юровского. Там был звёздный состав солистов: партию тенора тогда пел Иин Бостридж, а сопрано – Александрина Пенадчанска.
ПРОГРАММА
Франц Шуберт. «Зимний путь», вокальный цикл для голоса и фортепиано на стихи Вильгельма Мюллера.
Маттиас Гёрне, баритон; Маркус Хинтерхойзер, фортепиано.
Уильям Кентридж – постановка, визуальные объекты; Уильям Кентридж, Сабина Тойниссен – сценография ; Грета Гойрис – костюмы; Херманн Соргелоос – свет; Снежана Маркович – видео; Ким Ганнинг– видеооператор.
В этот раз было представлено не просто очередное концертное воплощение известного вокального цикла. Мы попали на своеобразный музыкально-анимационный спектакль, режиссёром и сценографом которого стал знаменитый южноафриканский художник Уильям Кентридж. Причём этот спектакль настолько предназначен для сцены, что есть художник по костюмам и свету и их роль не номинальна.
Я видел запись этого действа в Youtube – костюмы у них примерно такие же или близки по цветовой гамме. Но всё это частности. А главное в этом спектакле – все равно музыка во всех возможных её здесь проявлениях. А проявлений здесь только два – вокал и рояль. Несмотря на предупреждение Гёрне о своей простуде, я, если говорить честно, вокальных огрехов, у него не услышал. По крайне мере, таких, на которые стоило бы обращать внимание. Голос не был зажат и лился совершенно свободно от пианиссимо до форте. Градаций динамики у Гёрне несметное число.
Вокал у Гёрне замечательный, богатый огромным количеством красок и настроений от глубокого трагизма до несколько истеричного, преувеличенного юношеского восторга. Его вокал потрясает своей органичностью. Это было особенно заметно на фоне однообразного, невыразительного и бледного вокала С. Дэвислима.
Не менее замечателен в этом дуэте Маркус Хинтерхойзер. Его пианизм волшебен и тонок. Он также владеет разнообразнейшей палитрой звуковых красок, но на рояле. Хинтерхойзер вышел далеко за рамки простого аккомпанемента. С Гёрне у них сложился равноправный камерный ансамбль. Хинтеройзер с первых аккордов произвел на меня не менее потрясающее впечатление, чем Гёрне. Но другого в песнях и вокальных циклах Шуберта и быть не должно.
В большинстве записей вокальных циклов Шуберта, и, в первую очередь, «Зимнего пути», партию фортепиано исполняют не просто хорошие, а выдающиеся пианисты: Лайф Ове Андснес, Альфред Брендель, Даниэль Баренбойм, Бенджамин Бриттен, Мюрей Перайя, Маурицио Поллини, Святослав Рихтер, или такой великий концертмейстер, как Джеральд Мур.
На сцене установлен задник в виде двух деревянных стен, на которых пришпилены старые газеты, ноты и книжные страницы. Такие же да еще обгорелые страницы разбросаны по полу. Рояль стоит в левом заднем углу сцены. Пианист сидит спиной к залу, и зачастую замечаешь, что Гёрне обращается не в зал, а к пианисту.
На эти задники проецируются картинки Кентриджа. Сами рисунки очень интересно анимированы автором и в основном черно-белые. Некоторые рисунки совпадают с сюжетом песни, другие – нет. Так, в песне «Почта» почтальон едет на старинном бицикле, как в те времена именовался велосипед. А в «Вороне» в него неожиданно превращается полицейский-регулировщик. Сквозным образом через весь видеоряд проходит образ дерева.
Для меня главная особенность этого синтетического действа была в том, что видеоряд силком не навязывался зрителям. Каждый зритель, кому не нравился предложенный видеоряд, или просто устал от мелькания картинки, мог превратиться в слушателя, просто закрыв глаза и слушая музыку в чистом виде. Благо чисто вокально и фортепианно исполнена она была превосходно.
В этот раз такое неординарное исполнение «Зимнего пути» Шуберта не вызвало у меня вопроса «Зачем?», потому что не было грубой и ничем не оправданной вивисекции музыкальной ткани сочинения, которую позволили себе Цендер, Курентзис и Дэвислим. Назвать тот опус, что получился у Цендера после такой операции, «Зимним путем» Шуберта я бы поостерегся. А вот «Зимний путь» у Гёрне и Хинтерхойзера был великолепен!
Владимир Ойвин