Премьерная постановка «Евгения Онегина» взволновала зрителей.
Публика активно обсуждает нелепую ядовито-зеленого цвета траву на сцене, искусственные букетики в руках главных героинь, фигуру белой лошади, установленную на заднем плане, и искусственных кур, рассредоточенных по сцене, артистов миманса, переодетых в жутковатых гусей огромного размера, костюм большого бурого медведя, аляповатые костюмы жителей деревни, сцена дуэли, которая почему-то происходит под дождем (хотя по замыслу Пушкина – это зимний пейзаж).
Удивляет и отсутствие дома у Лариных (действие оперы разворачивается на траве, даже в сцене письма Татьяны кровать просто установлена всё на той же лужайке, бал «в доме Лариных» – тоже на той же траве)… и непонятно – почему Ларины всегда находятся улице? Может они просто сдали свою усадьбу на лето, и им просто негде жить?
Удивляет и неосведомленность постановщика, указывающего в титрах названия сцены «Бал в доме Греминых». Тогда, как у Пушкина и Шиловского ясно сказано, что бал происходит просто в одной из богатых усадеб, и на этом балу Гремины, так же, как и Онегин – просто гости.
Также странно – зачем в самом начале действия Ленский и Онегин приезжают к Лариным на автомобиле (действие оперы происходит в двадцатых годах ХIX века, а первые автомобили появились лет на 50 позднее) также непонятно – зачем Онегин периодически появляется с головой медведя, что очень напоминает сцену из знаменитого к/ф «Морозко».
Список к многочисленных «почему» и «зачем» бесконечен..
Во всей этой истории больше всего обидно за Пушкина и Чайковского
Превращение утонченного лирического искреннего произведения русского искусства в грубую клоунаду, фарс – вот , что больно…
Очень жаль, что всё представление режиссера быта русского поместья XIX века сводится к показу неуклюжего нелепого сборища толпы – праздно шатающихся ряженых в красных рубахах и сарафанах во главе с медведем, козлом, петухом и гусями .. И это в то время, как все характеристики лирических деревенских сцен тщательно прописаны и Пушкиным и Чайковским.
В антракте публика, подшучивая в буфете над постановкой, чокаясь бокалами с шампанским, произносит короткий тост «Ну… за гусей! Весело же! »
Оказывается – вот, что главное в опере!
Наверное, понятие «честь и достоинство русского искусства» уже совсем ничего не значит. Люди, пытающиеся отстаивать эти «устаревшие» понятия, подвергаются грубым нападкам со стороны так называемой «прогрессивно мыслящей интеллигенции», которые с легкостью объявив все классические постановки «нафталином», а людей, выступающих за сохранение наследия – ретроградами, несут в народ «новаторские» идеи.
Именно благодаря этим «режиссерским находкам» в Большом театре появились такие постановки, как «Снегурочка» Римского-Корсакова, где действие разворачивается во время ядерной зимы после атомной войны, или «Золотой петушок» Римского-Корсакова с гербом России в виде двуглавого петуха и всеобщим гульбищем на сцене, «Пиковая Дама» в сумасшедшем доме, или откровенно скандальная постановка «Руслана и Людмилы», другие «шедевры».
Сейчас эти «режиссерские эксперименты» сняты с показа, но государственные деньги на них потрачены немалые.
Откуда же такое глобальное искажение стилистики произведений?
Искренне жаль, что для того, чтобы стать режиссером музыкального театра, сегодня совсем не обязательно иметь музыкальное образование. Более того, некоторые режиссеры, приглашаемые в Большой театр на постановку опер – это режиссеры драматических спектаклей.
Сегодня, даже не имея музыкальной школы за плечами, человек может поступить в ГИТИС на отделение «режиссура музыкальных спектаклей», после окончания которого, получив соответствующий диплом, уверенно ставить оперы! И это при том, что музыканты-инструменталисты и вокалисты театра, чтобы участвовать в постановках, должны пройти все ступени отбора: музыкальная школа, музыкальное училище, консерватория…
Музыканты учатся всю жизнь с 6-7 лет. Они изучают историю музыкальных стилей, эпохи, серьезно изучают историю музыки, подробно изучают жизнь и творчество композиторов, На каждой ступени образования – отбор. И чем выше ступень, тем конкуренция сильнее.
Большой театр выбирает себе лучших. У вокалистов отбор зачастую гораздо сложнее, чем у инструменталиста, хотя, наверное, самый сложный конкурс – у дирижеров. Год за годом, с детского возраста, под руководством педагогов-музыкантов, у учеников, а затем – студентов всю жизнь развивается уважение к композиторам, произведениям искусства, накапливается опыт слушания и анализа музыкальных произведений. Поэтому стоит ли удивляться отсутствию уважения к классическому наследию у людей, которым это чувство просто не знакомо?
В премьерной постановке «Евгений Онегин» очень жаль прекрасных вокалистов и оркестр Большого театра – единый организм, исполняющий музыку бессмертного произведения. Как всегда на высоте работа художника по свету Дамира Исмагилова. Все они оказались зависимы от идеи режиссера и вынуждены участвовать балагане первых двух действий оперы.
«Евгений Онегин» – одна из вершин творчества Пушкина. Поэт работал над ним свыше семи лет, отмечая, что эта работа для него была подвигом и что его роман был
«плодом ума холодных наблюдений и сердца горестных замет».
Со всей подробностью Пушкин старался донести до читателей и запечатлеть в романе описание быта, характера персонажей, особенности жизни того времени. Это первое произведение в русской литературе, написанное в жанре роман в стихах.
В 1833 году вышло первое полное издание романа и после этого долгое время никому из авторов не удалось повторить пушкинскую лёгкость письма и широту охватываемого материала.
Когда Чайковский искал сюжет для своего произведения, в письме к своему ученику, известному композитору С.И. Танееву, он писал:
«Я ищу интимную, но сильную драму, основанную на конфликте положений, мною испытанных или виденных, могущих задеть меня за живое».
Когда в мае 1877 года певица Е. А. Лавровская предложила П. И. Чайковскому написать оперу на сюжет пушкинского «Евгения Онегина», вначале эта мысль показалась Чайковскому невыполнимой.
Чайковский преклонялся перед Пушкиным, отмечая, что «Онегин» – это «святая книга», к которой он и во сне не осмелился бы прикоснуться. Но вскоре он так проникся ею и так подробно изучил, что в одну ночь написал сценарий. На следующий же день он поехал к приятелю и другу К. С. Шиловскому и уговорил его немедленно написать либретто.
“Пусть опера моя будет несценична, пусть в ней мало действия! Но я влюблен в образ Татьяны, я очарован стихами Пушкина и пишу на них музыку, потому что меня на это непреодолимо тянет. Я совершенно погружен в сочинение оперы”.
(Чайковский М. И. “Жизнь Петра Ильича Чайковского”)
Или вот еще строки, иллюстрирующие, как трепетно Чайковский относился к тексту Пушкина:
«Я не заблуждаюсь, я знаю очень хорошо, что сценических эффектов и движения будет мало в этой опере, но общая поэтичность, человечность, простота сюжета в соединении с гениальным текстом заменяют с лихвой все недостатки»
(Чайковский П. И. Полное собрание сочинений. Литературные произведения и переписка).
Читая письма Чайковского, Пушкина, проникаясь высоким тоном их письма, читая подробные описания сцен в партитуре, невольно задаёшься вопросом: а по какому моральному праву сегодняшние современные режиссеры ставят себя на один уровень с всемирно признанными гениями, искажая своими постановками смысл произведений великих творцов?
Лада Меркулова, “Российские вести“