В Большом театре прошел гала-концерт в честь Маквалы Касрашвили.
Всё было организовано по обычной схеме. Сперва – нарезка из съемок опер с участием юбилярши. Даже по коротким фрагментам было слышно и видно, как деликатно, без нажима, и в то же время с какой художественной настойчивостью певица подходила к своим партиям. И какой у нее голос – как писала английская газета,
«должным образом плотный и блестящий, одновременно великолепно нежный».
Нарезка включала далеко не все (что понятно, но обидно). Ведь Касрашвили умела преображаться. Евгений Нестеренко вспоминал:
«…Каждый раз мне, человеку, достаточно искушенному в оперном искусстве, казались удивительными ее преображения…
Героини Касрашвили – женщины разных времен и характеров. Для меня до сих пор остается загадкой, как певица может каждый раз неузнаваемо меняться».
Выступление директора ГАБТа Владимира Урина с ласковыми словами. Директор назвал героиню торжества «домовым Большого театра» и подчеркнул ее незаменимость (более полувека в Большом, с 1966 года, имя вписано в историю театра золотыми буквами, сперва певица, потом – управляющая творческими коллективами оперной труппы Большого театра, сейчас – помощник главного дирижера — музыкального руководителя).
Маквала Филимоновна сидела в служебной ложе около сцены и принимала букеты.
Вечер в двух отделениях с ариями из опер был, видимо, призван оттенить ее большую – и по советским меркам необычную – международную карьеру. Ведь фактически только Касрашвили и ее подруга Елена Образцова смогли тогда стать супер-звездами мирового значения.
Когда концерт закончился, я осознала, что в программе не было ни Татьяны, ни Лизы, ни Февронии, ни Иоанны. Вообще ни одной арии из русских опер, в которых некогда пела юбилярша. Странно. Это не вопрос патриотизма, просто здравый смысл: если в послужном списке Касрашвили были партии в «Евгении Онегине», «Китеже», «Пиковой даме» и «Орлеанской деве», есть смысл что-то вспомнить и на юбилейном концерте.
Лично я посмотрела бы в хронике ее Ларину в постановке Чернякова: съемка в театре имеется. И есть история, рассказанная самой певицей. Как она не хотела петь эту, по ее мнению, маленькую и неинтересную партию, как Черняков, воспитанный ее спектаклями, увлеченный ее природным артистизмом, долго уговаривал. Как она согласилась фактически «в обмен» на обещание руководства дать ей спеть Турандот, и как была потом рада, что поработала с Митей, потому что это было творчески очень интересно.
Но остановимся на том, что было.
Был оркестр Большого театра под управлением Владимира Спивакова. Мне неизвестно, почему пригласили именно его. Наверно, это было желание Касрашвили, сотрудничавшей со Спиваковым еще в начале своей вокальной карьеры.
Дирижер в большинстве случаев задавал оркестру медленные темпы, как будто пел всем колыбельную. Это часто не шло на пользу сотрудничеству оркестра с вокалистом или вокалисткой. А так все в рабочем режиме: голоса не заглушал, громко-тихо отоваривал, паузы между ариями (в количестве трех увертюр) заполнил. Душа от этой музыки у меня ни разу не дрогнула. Ну, разве только Владимир Юровский с Кириллом Петренко отчего-то с ностальгией вспомнились. Как они с оркестром работают.
На первое место среди солисток вышла Хибла Герзмава, спевшая три арии: Адриенну из оперы Чилеа «Адриенна Лекуврер», Леонору из «Трубадура» и Тоску из одноименной оперы.
Последнюю партию Герзмава недавно пела, целиком, в «Зарядье», тоже в честь Касрашвили. Я тогда писала:
«Что еще их объединяет? Вера в веризм как искусство музыкальной драмы открытых эмоций, в психологизм актерских чувств, когда сильные эмоции чувствуются в проживании партии и роли, в голосе и в сценическом поведении. Для веристских опер у Касрашвили и Герзмавы есть темперамент и органичность. Женские несостоявшиеся судьбы в музыкальном театре они проживают по полной».
Конечно, без Тоски представить юбилейный концерт невозможно. Эта партия Касрашвили в свое время заставила рецензентов говорить о блистательном успехе: после победы на международном конкурсе в Монреале ей
«кричали “браво” с такой силой, которая была похожа на истерику».
В пандан арии Адриенны Лекуврер Ксения Дудникова, меццо с густыми природными низами, спела арию принцессы де Буйон из той же оперы.
Альбина Латипова, с серебристым голосом и мягкой манерой, заворожила в арии Сюзанны из «Свадьбы Фигаро». Что ж, Моцарта много исполняла и Касрашвили, на гастролях.
Два тенора – Липарит Аветисян и Бехзод Давронов – спели соответственно Герцога из «Риголетто» и Ромео (Гуно, опера по Шекспиру). Если Аветисян, обладающий хорошим, пусть и с носовым призвуком, голосом, его слишком форсировал, до срыва на верхних нотах, то Давронов порадовал: тенор мирового класса, идеальный в романтическо-любовном репертуаре .
Россиниевская Розина достались Анне Аглатовой (темпераментно и игриво). Эта певица – протеже Касрашвили, и на концерте она очень старалась.
Из интервью юбилярши 2005 года:
«Рузанна Лисициан пригласила меня к себе на урок в Гнесинское училище послушать молодую певицу, Анну Аглатову. Я послушала ее и поняла, что человек она талантливый, музыкальный и артистичный. По моему совету ее прослушали в театре. Анна только что дебютировала в “Фальстафе”».
Василий Ладюк решил спеть редкость – для российской сцены – и вышел с арией короля Альфонсо из оперы Доницетти «Фаворитка». Восклицания властелина и любовника о том, что к ногам красавицы он готов положить и корону, и трон, ибо власть уступает красоте, Ладюк спел во всей красе своего гибкого баритона.
Бывшие и нынешние участники Молодежной программы Большого театра, как и солисты оперной труппы, от Юлии Мазуровой («Цыганская песня» из «Кармен») и Светланы Лачиной (Леонора из «Силы судьбы») до Анастасии Сорокиной («Болеро» Делиба) приветствовали юбиляршу с разной степенью музыкальной точности. У некоторых темперамент был в патетических жестах и в огненных взглядах, а не в пении.
Олег Долгов (Калаф из «Турандот») и Эльчин Азизов (Эскамильо из «Кармен»)… ну, им хлопали.
А в финале все участники концерта вышли вместе и звонким хором предложили песню Эрнесто де Куртиса «Не забывай меня». Неаполитанская баллада, с ее поэтической ностальгией, вывела Касрашвили на сцену, после чего публика устроила ей вторую за вечер овацию.
И то сказать: певиц такой вокальной убедительности на концерте было раз, два, и обчелся. Не зря о Касрашвили сказал Борис Покровский:
«…Ее открытость всегда помогала ей вжиться в образ, освоить и сделать своим, естественным для нее предложенный рисунок роли. Отсюда и ее успехи. (О прекрасном голосе я не говорю — тут позаботилась сама природа.)…
Ее спектакли были очень хороши. Вот вам и еще одна редкость: ее любили те, которых дублировала она, и те, кто потом стал дублировать ее. Вообще-то за годы нашего общения у меня выработался на нее условный рефлекс. Когда произносят имя „Маквала“, меня тут же охватывает желание широко раскинуть руки. Чтобы тем крепче ее потом обнять».
Майя Крылова