Московская консерватория представила проект “Великие имена искусства”, обратившись к собственным легендам.
Организаторы посвятили его знаменитому трио — Эмилю Гилельсу, Леониду Когану и Мстиславу Ростроповичу — которое просуществовало полтора десятилетия.
Открыл фестиваль концерт ” Брамс-трио ” в Малом зале консерватории. В рамках проекта концерты пройдут также в концертном зале Российской академии музыки имени Гнесиных, Камерном зале филармонии и на других площадках столицы.
Завершится фестиваль 11 ноября выступлением Московского трио в Малом зале консерватории, которое исполнит сочинения Йозефа Гайдна и Феликса Мендельсона.
В день открытия фестиваля, 1 сентября, на сцену Малого зала консерватории поднялся Кирилл Гилельс. Внук гениального пианиста приветствовал переполненный зал от имени двух семей, состоящих в тесном родстве — Гилельсов и Коганов. Приветствие фестивалю прислала и Галина Вишневская: она считает его идею перспективной и нужной.
Открывшее фестиваль “Брамс-трио ” — лауреат международных конкурсов известно уже 20 лет. Программа — серьезнейшая: камерный Иоганнес Брамс. Когда-то Шуман справедливо написал о нем:
“И он явился, юноша светлый, у колыбели которого стояли Грации и Герои”.
Две виолончельные Сонаты Брамса преподнесли Кирилл Родин и Наталья Рубинштейн в тонком взаимодействии инструментов. Получился не диалог, а умное, затейливое взаимодействие структур.
Энергичная пианистка словно ощущала себя главной опорой, почвой, по которой мастерски писались лирические линии виолончели, то пронзительно горькие, то счастливо прозрачные, а то сражающе простодушные.
Чистый Брамс! Богатые внутренние миры композитора, не нуждавшегося в каких-либо дополнительных литературных или визуальных образах, раскрывались в своей подлинности благодаря редкой музыкальности и толерантности столь, казалось бы, несхожих по темпераменту исполнителей.
Затем “Брамс-трио” вышло в своем полном составе, со скрипачом Алексеем Толпыго. Музыкант, изумительно владеющий секретами непрерывного звучания, добавил к только что игравшему дуэту свой необычный голос.
В ми-бемоль мажорном трио “Брамса-трио” при такой акустике позволило публике буквально измерять звуки и их тонкое соотношение гранами золота. Отсутствие всякой приблизительности и отсебятины, а также претенциозности — беды современных исполнителей, выпячивающих свою оригинальность, — позволяет считать ” Брамстрио ” настоящим сокровищем академической музыки.
Скорбное Adagio mesto, которое композитор написал на смерть матери, местами звучало буквально на пределе и без преувеличения потрясло застывший зал. Лишь духоподъемный финал вернул публику к реальности, которая, к счастью, порой все же балует ценителей неповторимым исполнением совсем непростых шедевров классической музыки.
Инна Липая, “Газета”