Обращением к “Каменному цветку” Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко поставил несколько непростых задач.
Освоить новую для коллектива хореографию (балеты Юрия Григоровича труппа никогда ранее не танцевала).
Вернуть на сцену спектакль, чей возраст перешагнул полувековой юбилей и чье историческое значение переоценить невозможно. К тому же театр, похоже, решил собирать раритеты: собственные (недавно возобновил “Снегурочку”), западные современные (“Чайка”), старинные (“Неаполь”) .
И решил, наконец, примирить два лагеря: истовых поклонников театра Григоровича (не так давно Краснодарский балет Григоровича показывал на этой сцене “Ивана Грозного”, и овации, устроенные хореографу, сотрясали стены) и его непримиримых оппонентов.
Балет был поставлен Юрием Григоровичем в Кировском театре в 1957 году (в Большом спектакль появился спустя два года), и среди шедевров периода оттепели в разных видах и жанрах искусства оказался едва ли не самым революционным.
Спектакль по уральским сказам Бажова полюбился всем и сразу, если не считать тех, чьи старания в области балета он низвергал. Одной из главных заслуг нынешней премьеры сочтем возможность увидеть “факт истории” и, соответственно, сделать свои собственные выводы.
Стало абсолютно понятно, насколько сокрушительный удар в свое время получил “драмбалет” – когда-то весьма полезное направление, которое, выполнив свою миссию, должно было уступить дорогу “Каменному цветку” и всем последовавшим спектаклям.
В один момент рухнули все драмбалетовские принципы: никакие коллизии не объясняются при помощи жестов в утрированной балетом специфике мхатовской достоверности – только танцевально и исключительно танцем; взамен высокопарности и декоративной пафосности оформления – метафоричность сценографии (Симон Вирсаладзе – соавтор постановщика – придумал малахитовую шкатулку в глубине сцены, ее отворенная грань показывает то горницу избы, то карусель на площади, то богатые владения Хозяйки Медной горы); вместо тяжелых исторических одеяний – сарафаны и косоворотки, пачек – облегающие комбинезоны.
И еще оказалось, что настоящее искусство рождается в едином культурно-историческом контексте, словно постановщик массовых танцев “Каменного цветка” протянул руку Мариусу Петипа, ведь те, кто пожиже – сводят счеты, те, кто определяет пути развития, – сходятся.
Отчетливо переплетение корней их кордебалетных построений с пластическими темами, голосами и подголосками, но крона опусов Григоровича расцвела росчерками графических рисунков и акробатической вольностью – приметами нового времени.
И еще – как следствие: Юрию Григоровичу, как никому другому, последовали многочисленные эпигоны, на просторах советской державы стали множиться тиражи танцев “под Григоровича”, что, кстати, отчасти помешало восприятию первого действия балета нынешней премьеры.
Русские девушки в сарафанах и парни в лаптях, гуляющие на помолвке Данилы и Катерины, выглядели ходовым товаром, а ясная простота и заводной темперамент деревенской Руси оказались непонятны современным артистам. Особенно исполнителям ролей главных.
Георги Смилевски – собой пригож, как принц из академического балета, и танцует правильно, но нет в его Даниле пытливого крестьянского ума и той русскости, которая выплывает на “авось”.
Хороша и Наталья Крапивина, сказочная Аленушка, существо незлобивое и покорное – вплоть до потери индивидуальности; Ольга Сизых (Хозяйка Медной горы) гнется ящерицей, поют ее мягкие руки, замирая в изысканных позах, но, увы, – добавить бы харизмы.
Актерской энергетики хватает только Антону Домашеву, чей негодяй Северьян – образ и гротесковый, и пародийный, становится центральным персонажем.
Пора напомнить фабулу: Северьян – приказчик, и ему мила крестьянская девица Катерина, возлюбленная уральского парня Данилы. Но сам Данила пропал в царстве Хозяйки Медной горы, ослепленный ее несметным богатством. Данила Хозяйке небезразличен, и она открывает ему свои сокровищницы, но ослепление проходит, и он стремится на землю. Хозяйка проявляет благородство – не только отпускает своего пленника, но и карает его врага Северьяна, героя, бесспорно, отрицательного. Не только по поступкам: пусть хамоват, но ведь имеет полное право влюбиться, а уж как добиваться любимой – тут случается по-разному.
Смысл-то спектакля, думаю, в ином. В вечном столкновении творческой свободы (Данила) и силы власти (Северьян). В данном случае победу художественную одерживает Северьян, для которого созидательные порывы – пустой звук, то есть разгул беззакония. И это – во времена (как уж без актуальных аллюзий!), когда закрываются библиотеки, а музеи обречены на вымирание, – расставило живые акценты.
Силы зла гораздо ярче сегодня, чем высокое творчество с его рефлексиями, сомнениями, терзаниями. Так фабула оборачивается сюжетом – новым и современным. Если исполнителям главных партий стоит набирать энергетики, то массовые сцены исполнены эмоционально. Сюиты “Подземное царство” с “Аметистами” и “Самоцветами” станцованы старательно и с пониманием, а “Ярмарка” – безудержно, простодушно и трогательно.
Спектакль оказался человекозатратным, исполнителей на сцене не меньше сотни, и все танцуют с такой истовой отдачей, что сомневаться в ансамблевой заинтересованности не приходится. Купцы, цыгане, ярмарочный люд – их зажигательные танцы выглядят сплетениями судеб.
Станцовано технично, сыграно сочно каждым артистом, по-моему, все без исключения испытывают счастье от участия в этом зрелищном пиршестве, от коллективной искренности. И эту всеобщую радость, плескающуюся через край, поддерживает и оркестр под управлением Феликса Коробова, и зрители, хрипнущие в финале от восторженных криков.
Но случился в этом вечере еще один сюжет. Первым, кто встречал публику, был Юрий Николаевич Григорович. Сосредоточенный, углубленный, окрыленный, лукавый, счастливый – разным смотрит он с замечательных фотографий Леонида Жданова, которые составили выставку проекта “Танцующий Григорович”, развернутую в фойе театра.
А одноименный документальный фильм Леонида Болотина, который крутили в Атриуме перед началом спектакля и в антракте, показывал хореографа в работе над спектаклями, на репетициях с теми, кто отмечен сегодня ореолом легенды. Ностальгия придала происходящему пронзительную силу. “Смотрите: Наташа, Катя, Володя, Миша”, – шептали со всех сторон. И все это – удивительная история из прошлой жизни, без которой нет сегодняшней.
Елена Федоренко, газета “Культура”