XV Сахаровский фестиваль искусств завершился в пятницу в Нижнем Новгороде феерическим концертом с участием Дениса Мацуева.
Билеты были раскуплены месяца за два до самого события. «Необилеченные» поклонники пианиста проникали в филармонию неведомыми путями и стояли в проходах, поскольку все места в зале, включая откидные, оказались безнадёжно заняты.
Атмосфера вечера была по-настоящему праздничной – так всегда бывает в Нижнем на выступлениях Дениса, потому что обычно он привозит сюда какой-нибудь умопомрачительный сюрприз, помимо того что и сам он, конечно, давно имеет репутацию «человека-праздника», который с лёгкостью наполняет оздоравливающими флюидами жизнелюбия пространство вокруг себя в радиусе целой губернии.
Перед концертом волнение подогревалось какой-то сумасшедшей суетой и беготнёй людей внутри филармонии, повышенными мерами безопасности, строгостью охранников, которые имели жёсткие инструкции в части сохранения тайны сюрприза и ограждения его от любопытствующих элементов вроде меня.
Тайна была так велика, что и других журналистов в этот раз не пригласили для традиционного на фестивале пресс-подхода к виновнику события. Впрочем, на репетицию я всё равно попала, но это совершенно не помешало мне на концерте получить истинное удовольствие от анонсированного сюрприза, настолько он был хорош.
Концерт начался с исполнения Академическим оркестром Нижегородской филармонии под руководством Александра Скульского сюиты из балета Бетховена «Творения Прометея». По словам дирижёра, таким образом была поддержана прометеевская тематика, традиционно связывающая в одну цепочку фестивали разных лет и метафорически ассоциирующаяся с личностью самого Андрея Дмитриевича Сахарова, имя которого носит фестиваль: в том или ином виде тема «укрощения огня» или Прометея всегда присутствует на каждом.
В частности, на предыдущем фестивале была исполнена поэма Скрябина с соответствующим названием. Кроме того, Александр Скульский счёл необходимым предъявить слушателям факт первенства Бетховена в написании балетного «Адажио» задолго до того, как в этом жанре отметились и другие гениальные композиторы – авторы ставших впоследствии знаменитыми балетов с не менее знаменитыми адажио практически в каждом из них.
Дирижёр обратил моё внимание на то, что в «Адажио» из сюиты «Творения Прометея» имеет место единственный случай использования Бетховеном арфы.
Затем наступило время сюрпризов от Дениса Мацуева, которых было на самом деле два. В первом отделении пианист сыграл Четвёртый концерт Рахманинова, тем самым завершив исполнение в Нижнем Новгороде всего комплекта произведений этого композитора для фортепиано и оркестра с Александром Скульским и оркестром Нижегородской филармонии.
Честное и справедливое отношение Дениса к публике без разделения её на столичную и провинциальную восхитительно: впервые сыграв Четвёртый концерт на своём недавнем рахманиновском марафоне в зале Чайковского в Москве, он поспешил показать его поклонникам и в Нижнем. Теперь он может, наконец, с чистой совестью поставить последнюю галочку в своей знаменитой тетради, где отмечает, что, когда и с кем было им сыграно на протяжении его карьеры и где против рахманиновских концертов в Нижнем до этого момента оставалась одна незаполненная графа.
В произведении он большими мазками преподнёс все главные темы, дал их рельефно, крупно, как, наверное, того требует исполнительское великодушие по отношению к публике, лишь приступающей к знакомству с этим непростым для восприятия сочинением. Своей мощной волей проводника он поэтапно провёл слушателя сквозь все вехи этой музыки, помогая не упустить из вида целое за эмоциональной новизной материала.
Если «ностальгическая» русскость Рахманинова всем вполне привычна, то его русскость «саркастическая» должна, по идее, обескураживать, вынуждая слушателя включить в своё представление о внутреннем мире композитора новые детали и по-другому расставленные акценты.
Исполняя рахманиновский концерт, Денис Мацуев был очень серьёзен, вёл себя аристократично, сдержанно, не допуская никакой вольной жестикуляции.
Было видно, что внутренне он собран и напряжён и что он как будто заново глубоко проживает произведение, хотя оно уже досконально изучено и прочувствовано им. Вероятно, он остался доволен совместным выступлением с нижегородским оркестром, так как, вскочив из-за инструмента по окончании исполнения, в волнении обнялся с дирижером Скульским и несколько мгновений выглядел так, как будто не сразу пришёл в себя.
Ну а главный сюрприз был предъявлен им во втором отделении концерта.
Ровно пять лет назад я спросила у Дениса, как он отреагирует, если когда-нибудь в классическом концерте услышит каденцию в джазовом стиле. Согласитесь, такой вопрос вполне естественно было задать именно Мацуеву, поскольку повсюду он демонстрирует своё особое пристрастие к джазовым импровизациям, которые, правда, исполняет в основном в качестве бисов или музыкальных поздравлений своим друзьям-именинникам.
Он ответил мне тогда, что будет только рад, поскольку само это понятие подразумевает показ композиторских возможностей солиста, и он вообще считает странным, когда пианисты не играют собственных каденций во всех произведениях с оркестром. Впрочем, и сам он на тот момент отважился на каденцию в джазовом стиле лишь во Второй рапсодии Листа.
И вот этот «человек-праздник» устроил форменный джем-сейшн на академической намоленной сцене Нижегородской филармонии, выступая в более чем серьёзном мероприятии закрытия Сахаровского фестиваля.
В программке против «Рапсодии в стиле блюз» Джорджа Гершвина значилось трое солистов – кроме самого Дениса это контрабасист Андрей Иванов и ударник Даниил Гулевич. Одно это, конечно, убеждало в том, что во втором отделении предстоит сенсация. Словом, знаменитая «Рапсодия» Гершвина превратилась в яркий перфоманс с уклоном в современный джаз. Режиссура вставок-импровизаций, как я узнала, была заранее отработана во всех деталях.
Выглядело всё так. Не запланированные Гершвиным солисты подключались к исполнению «Рапсодии» трижды. В первый и третий разы импровизации звучали ансамблево, а во второй это произошло в середине каденции, написанной самим Гершвиным: Денис начал её так, как написано у композитора, потом поочерёдно вступали контрабасист со своей импровизацией, а затем и барабанщик – со своей. Количество тактов у каждого было произвольным, о завершении своей партии музыканты сообщали друг другу едва заметными кивками головы.
По окончании «круга», снова вступил Денис, и каденция Гершвина была доиграна так, как написано в нотах. В двух других местах, понятно, требовалось взаимодействие солистов с дирижёром. Александр Скульский говорит, что эти места были заранее обговорены, но содержание вставок, конечно, было известно одному лишь Богу: импровизация есть импровизация, всё сочинялось тремя музыкантами по ходу дела.
Конечно, само произведение Гершвина располагает к тому, чтобы все поколения исполнителей не мучились искушением вставить в неё своё джазовое слово, а уверенно поддались этому искушению и сказали это слово во весь голос. И смелость Дениса, отважившегося сделать это первым, не просто похвальна, а прекрасна и гениальна. Удовольствие в итоге получили все: как любители академической музыки, так и любители джаза, если таковые оказались на этом концерте, поскольку все они услышали нечто совсем необычное и принципиально новое в знакомом до боли произведении.
Про исполнителей имею сообщить следующее. Контрабасист Андрей Иванов, известнейший джазовый музыкант, выступает на европейских и российских сценах со своим братом – пианистом Михаилом Ивановым, оба – заслуженные артисты России, организаторы миллиона всяких джазовых мероприятий, к которым часто подключают других знаменитых музыкантов – любителей джаза. В частности, с Денисом Андрей джаз уже, конечно, играл, о чём имеются свидетельства на YouTube, кто хочет – найдёт их без труда.
Ударник Даниил Гулевич – из Курска, ему 13 лет, известность получил на конкурсе «Синяя птица», который курирует Денис Мацуев. Барабанит буквально с полутора лет, и это получается у него превосходно. Во всяком случае, на сцене филармонии в Гершвине он показал себя достойным партнёром своих старших коллег.
После исполнения «Рапсодии» публика, конечно, начала сходить с ума, все повскакивали с мест, устроили овацию, и пришлось джазовому трио играть на бис. Была исполнена еще одна композиция, стандартом для которой послужила классическая тема Грига из «Пещеры горного короля».
Описывать словами изобретательность мышления трёх выдающихся музыкантов, оригинальность разработки взятой ими темы, степень взаимопонимания и виртуозность их взаимодействия, не считая собственно исполнительской виртуозности каждого, просто бессмысленно. Когда же это о музыке удавалось сказать что-нибудь адекватное ей самой? Так что ограничусь лишь констатацией факта грандиозного воодушевления публики после выступления трио и всеобщего сожаления оттого, что это выступление не было вечным.
Печально также и оттого, что закончился и очередной Сахаровский фестиваль. Для нижегородцев это действительно был настоящий праздник музыки с насыщенной, разнообразной программой, исполнителями мирового уровня в качестве участников, прекрасной гуманистической концепцией, отражённой в названии «Русское искусство и мир».
В рамках этой концепции на фестивале состоялись дни ведущих мировых музыкальных держав: Франции, Италии, Нидерландов, сюда же можно отнести и день США, когда на сцене филармонии выступили молодые певцы оперных театров Америки. В Нижнем Новгороде всегда любили и ценили музыку, в дни фестиваля зал был переполнен на каждом концерте.
Жаль, что всё это уже позади. И прекрасно, что всё это будет повторяться – каждые два года, каждые два года…
Ольга Юсова