В Камерном музыкальном театре «Санктъ-Петербургъ Опера» под руководством Юрия Александрова – очередные гости.
В рамках IV Международного фестиваля камерной оперы на его сцене выступила труппа столичного казахстанского театра «Астана Опера»: она привезла на форум оперу-фарс Джоаккино Россини «Шёлковая лестница».
Оперный театр в новой столице Казахстана городе Нур-Султане (так с зимы этого года стала называться Астана, известная ранее как Целиноград и Акмолинск/Акмола) еще совсем молод. Его история не насчитывает и двух десятков лет.
В современном прекрасном здании и под нынешним названием коллектив существует с 2013 года, а до того с 2000 года в Астане работал его непосредственный предшественник – Национальный театр оперы и балета имени Куляш Байсеитовой.
Театр дважды гастролировал в России – в 2002-м в Москве (на сцене «Новой оперы») и в 2014-м в Петербурге (в Мариинском театре). Автору этих строк довелось видеть некоторые из привозившихся тогда спектаклей: на первых гастролях запомнилась ярко этнографическая постановка первой казахской оперы «Биржан и Сара» М. Тулебаева с блистательной сопрано Нуржамал Усенбаевой в главной партии, на вторых – монументальный «Аттила» Верди в постановке Пьера Луиджи Пицци, где казахстанская сопрано Жупар Габдуллина смело держала паритет с трио первоклассных итальянских вокалистов.
Тем интересней было вновь встретиться с театром на фестивале камерной оперы в совершенно другом амплуа: ведь стиль Россини совсем иной, чем у Верди, и, конечно же, он радикально отличается от национальной оперы. Кроме того, избранный для гастролей шедевр – произведение особого рода: короткое, но очень емкое, насыщенное виртуозным вокалом, где нужно показать недюжинное мастерство владения именно россиниеским стилем.
У показанного спектакля были как свои сильные, так и слабые стороны. К последнему стоит отнести достаточно прямолинейную, а местами беззубую режиссуру Аллы Симонишвили – из этого фарса можно ведь сделать настоящую феерию, или хотя бы спектакль достаточно игровой (каким была, например, работа Михаила Кислярова в Московском камерном музыкальном театре Бориса Покровского). Однако действие в астанинском спектакле течет весьма вяло, его не спасают и элементы вовлечения зрительского пространства, превалируют фронтальные статичные позы солистов, что, конечно, помогает вокалу, но не слишком оживляет комедию.
Вокалу это, правда, тоже помогает не во всех случаях. Тенор Жан Тапин (Дорвиль) обладает ярким полетным голосом, интересным в кантилене, но как только дело доходит до виртуозных колоратурных пассажей, то тут проявляются неустойчивость вокальной позиции и интонационные помарки.
Дамы справляются с колоратурными пассажами, коими их партии буквально нашпигованы, гораздо более удачно. Правда, меццо Салтанат Мутарбекова (Лючилла) обладает недостаточно полетным, слишком матовым тембром, что мешает проявить настоящее итальянское брио. Богатый голос сопрано Жаннат Бактай (Джулия) с трепетным вибрато, кажется, более уместен в вердиевских партиях, нежели в раннеромантическом комическом бельканто.
Но если к стилистике пения возникают какие-то вопросы, то их нет к качеству самих голосов. В актерском же плане особенно доставили удовольствие необыкновенно динамичный, живой баритон Азамат Желтыргузов (Джермано) и вальяжно-статуарный, фактурный высокий бас Евгений Чайников (Бланзак).
Откровенно порадовал и камерный оркестр театра под управлением Абзала Мухитдинова: с первых же звуков увертюры было понятно, что стилистика найдена верная, что сама манера соответствует россиниевским стандартам, а собственно звучание – свежее, яркое, точное и очень музыкальное.
Прекрасный баланс с солистами, чуткий аккомпанемент клавесина в речитативах – все это создавало ощущение высокого профессионализма, ведь не секрет, что в любом оперном театре, в любом спектакле, крепкий оркестр – это основа и значительная, если не существенная часть успеха.
Несмотря на то, что режиссура большого впечатления не произвела, у спектакля, как театрального продукта, был, помимо музыкальных работ, и еще один немаловажный позитив – это его визуальное решение (художник Манана Гуниа). Легкие декорации-боксы, оборачивающиеся то фасадом здания, то его внутренними интерьерами замечательно задавали атмосферу рококошного изящества. Роскошные и стильные костюмы, выдержанные в трех контрастных цветах – черном, красном и белом – давали внешнему облику спектакля дополнительную стройность и четкость.
Александр Матусевич