Известный в мире украинский дирижер, возглавляющий британский Борнмутский оркестр, Кирилл Карабиц впервые принял участие в подмосковном фестивале “Лето. Музыка. Музей”, проходящем в четвертый раз в “Новом Иерусалиме”.
Вместе с Российским национальным молодежным симфоническим оркестром, который также дебютирует на этом фестивале, он исполнил сочинения Моцарта, Россини и Малера. Кирилл рассказал “Российской газете” о счастье дирижировать оркестром по старым правилам и надежде на музыку, которая никогда не перестанет спасать мир.
— Вы смогли выбраться на фестиваль благодаря более свободному графику, образовавшемуся из-за отмен своих выступлений в Европе?
— Мой график действительно стал более свободным, но отнюдь не поэтому я прибыл на этот фестиваль. Меня пригласил Василий Петренко, с которым мы знакомы много лет, являемся коллегами в Англии, но знали друг друга и когда ездили на дирижерские конкурсы.
Я был свободен в это время и с громадным удовольствием согласился. Для меня это новая площадка и мне интересно почувствовать ее атмосферу. Мне предложили произведения, которые я сразу принял, не хотелось даже вносить никаких нюансов. Фестиваль молодой, развивается успешно, и эта программа идеально ему соответствует.
Первая симфония Малера с Молодежным оркестром – всегда очень хороший прецедент. Ее музыка свежая, молодая, многообещающая, в ней можно услышать и Шостаковича, и многие вещи, близкие нам, она идеально подходит Молодежному оркестру. Третий концерт Моцарта для скрипки с оркестром и увертюра к опере “Сорока-воровка” Россини – великолепная классика для опен-эйра.
— Первая симфония Малера при всей ее оптимистичности требует от оркестра определенного мастерства. Уровень Молодежного оркестра вас устроил?
— Оркестр произвел на меня очень хорошее впечатление, это прекрасно подготовленные молодые музыканты, амбициозные, очень музыкальные. Можно только поздравить вас с тем, что в России есть такой коллектив. Симфония Малера не такая сложная, как все его последующие, но большинство музыкантов этого оркестра играют эту симфонию впервые. Тем лучше, поскольку у них нет никаких клише.
Оркестр конкурентоспособный, это молодые профессионалы, которым до 30-ти. Есть много хороших оркестров в Европе, но многие погрязают в бюрократии, профсоюзы затрудняют музицирование, до которого, если доходишь, то это счастье. А с молодыми музыкантами такого нет, с ними можно бросаться в музыку.
— Вы почти буквально повторяете слова Юрия Темирканова о том, что профсоюзы убивают музыку.
— Да, а сегодня к этому добавились еще ковидные ограничения. В нашем оркестре в Борнмуте струнные сидят на дистанции полтора метра, а духовики – через два метра. Можете себе такое представить? Они плохо слышат друг друга. От дирижера требуются какие-то экстраординарные качества, чтобы достучаться до музыки и не завязнуть в деталях, сделать так, чтобы играли синхронно, добиться привычной эмоциональности. В России этой проблемы нет, и это для меня большая радость.
— Такие новые условия – стресс для дирижера?
— Это для всех стресс. Музыканты находятся в напряжении, потому что им трудно играть. Как играть вместе контрабасам, стоящим с одной стороны, с арфой, расположенной в другом конце сцены? Как выстраивать унисоны струнникам?
Недавно мы играли Серенаду Чайковского в Англии – им было очень сложно, не было унифицированного звучания, к которому мы привыкли. Музыканты пытаются этого добиться, но для этого требуются огромные затраты энергии. И от дирижера требуется неимоверная физическая нагрузка, чтобы из всего этого немобильного механизма пытаться что-то слепить.
Дирижер Марис Янсонс: “Сегодня Тосканини выгнали бы из оркестра за пять минут”
— Сильно сократился график ваших выступлений?
— В последнее время – да, хотя с октября мой график вновь уплотнится. Но благодаря этому я в последние месяцы стал больше выступать в Украине с несколькими коллективами, с какими раньше не удавалось выступить.
А в Париже в этот период я предпринял успешную попытку по копированию архива неизвестного, но очень серьезного композитора Федора Якименко, ученика Римского-Корсакова и первого учителя по гармонии у Стравинского. Скоро в Харькове должна состояться премьера его четырех балетов.
— Период локдаунов парадоксально сыграл положительную роль, когда всемирно востребованные музыканты вернулись на свои родные земли и стали поднимать там целину музыкальной культуры.
— Да, совершенно точно, стали возвращаться к истокам и корням. У людей забрали все – их свободу, работу, если говорить о музыкантах, возможность общаться. Очутившись в изоляции, нужно было черпать силы и вдохновение, а где, как не в родном доме и на родной земле это возможно? И со мной произошло то же самое.
— В Новом Иерусалиме соберутся музыканты разных стран в это страшноватое время, чтобы доказать, что человечности у человечества никто отнять не в силах.
— Такая настала жизнь, что человеческие отношения только и могут спасти. Больше у нас ничего не осталось. Только простые музыкантские отношения и общение друг с другом, как бы ни было трудно – единственное, на что есть надежда, что нас выведет из этих кризисов, в которых мы сегодня пребываем. А музыка построена на общении. Поэтому надежда, как всегда, на музыку. Ну а как все будет развиваться дальше, трудно сказать. Мир меняется так быстро и непредсказуемо, что строить какие-то планы на далекое будущее очень непросто.
Справка “РГ”
Кирилл Карабиц окончил Национальную музыкальную академию Украины им. П.И. Чайковского в Киеве и Венский университет музыки и исполнительского искусства. В 2008 году возглавил Борнмутский симфонический оркестр, один из старейших коллективов Великобритании. В 2013 году был удостоен высшей британской награды в области классической музыки – премии для дирижеров от Королевского филармонического общества.
Работает с лучшими коллективами Европы, Азии и Северной Америки. Оперные ангажементы дирижера включают постановки на Глайндборнском фестивале, Штутгтартской опере, Английской национальной опере, оперном театре Гамбурга, Большом театре в Москве и др. Цюрихская опера открыла текущий сезон оперой Мусоргского “Борис Годунов” под управлением Кирилла Карабица. Живет в Париже.
Владимир Дудин, “Российская газета”