
Артист балета и педагог, телеведущий, народный артист РФ и Северной Осетии Николай Цискаридзе стал гостем шоу «ОК на связи!» в социальной сети Одноклассники.
19 и 20 декабря 2023 года учащиеся Академии Русского балета имени А. Я. Вагановой, которую он возглавляет, покажут балет-феерию П.И. Чайковского «Щелкунчик» на сцене Государственного Кремлевского дворца. В интервью Николай Цискаридзе рассказал, почему не чувствует себя взрослым, с какими сложностями ему пришлось столкнуться, возглавив Академию, и с какого возраста ребенка можно отдавать в балет.
Запись эфира доступна в официальной группе «ОК на связи!» в Одноклассниках.
Расшифровка ярких моментов эфира:
— 10 лет, как вы бросили вызов, приняли вызов или нырнули в пучину, [возглавив Академию Русского балета имени А. Я. Вагановой].
— <…> Я люблю учиться, я все время что-то осваиваю. Мне жизнь подарила возможность быть ректором, я начал этому учиться. <…> Кажется, что это было вчера, а уже, оказывается, 10 лет [прошло]. <…> Я просто удивляюсь, что, действительно, время летит быстро.
Меня вообще никогда ничего не интересовало с детства, кроме времени. Я никогда не хотел взрослеть, не хотел становиться старше, не хотел закончить школу. У меня не было таких желаний, потому что мне всегда было жалко времени. Я понимал, что это неизбежно, и я не хотел, чтобы это происходило. <…>
Вы знаете, наверное, оттого, что я, действительно, служу в школе, я каждый день общаюсь с детьми, я среди детей все время, среди очень молодых юношей и девушек, а в последнее время в основном среди девушек, потому что у меня женский класс последние два года — я вообще не чувствую себя взрослым. Мне кажется, что я тоже учусь.
Я часто за ними наблюдаю, мне очень интересно, они совсем другие и я не чувствую вообще, что я сам уже закончил школу. Я только вспоминаю, когда мне приходится решать вопросы, связанные с хозяйством, с финансами и так далее, и звонить каким-нибудь большим чиновникам, что-то узнавать или отвечать на письма.
— Тогда, в 2013 году, какой для вас был вызов, какая задача?
— Вызов был самый основной — то, что я москвич по своему воспитанию, я московский артист. А Петербург — он такой город, который не любит варягов вообще. Очень они ревностно относятся, и тем более к москвичам, потому что когда-то Москва опять стала столицей. Настоящие жители — они очень, действительно, воспитанные люди. Они никогда не покажут этого. Но, видимо, не очень любят.
Но вот те, кто хотел в Москву, но не удалось, им пришлось пристроиться в Питере. Они становятся самыми яростными любителями Питера, и они все время хотят тебя поддеть, что «Ты приехал к нам, ты теперь тянешься к большому искусству и культуре». Вот эти люди сначала пытались меня уколоть, но они у меня вызывали смех, потому что я-то родился в городе [Тбилиси], который гораздо старше — 1500 лет. Поэтому для меня и Москва, и Питер — это очень молодые города.
Я, конечно, это все шучу, но это вызов был все-таки, ты входишь в большой коллектив, в основном у меня и коллектив женский, потому что так или иначе педагогами в основном женщины работают. И там же три школы: и общеобразовательная, и музыкальная, и хореографическая. Это очень большой коллектив, это всё очень взрослые люди. Было много людей, которым 85+.
Мне было около 40, мне надо было сразу завоевать какое-то доверие. Когда старшее поколение, со мной немножко пообщавшись, поняли, что я с методической точки зрения очень образованный человек, они меня приняли очень с большим одобрением.
— У вас же тогда фамилия была, которая открывала двери везде фактически.
— Конечно, это и раздражает.
— Они хотели прийти и сказать «Я утер нос Цискаридзе», и все должны были рукоплескать.
— Они хотели бы так сказать, но у них так не выйдет никогда.
— Подход к балету, к профессии изменился за время вашей работы ректором?
— Конечно, потому что мы играли в игры, которые прежде всего развивали память и координацию, так или иначе. Сейчас все сидят [в телефоне].
Даже те же резинки или классики. Все равно ты играешь — ты сам двигаешься, двигается твой конкурент, ты должен помнить большое количество комбинаций. Это развивает внимание, мышление, память. А эти дети, которые все время [тыкают в телефон] — у них ничего не развивается, особенно что касается движения. Поэтому когда они приходят, и ты им показываешь какой-то порядок движений, они должны это запомнить. И это очень большая проблема.
<…> Это прививается все в самом раннем детстве — не когда к нам дети уже приходят, а когда они маленькие.
— А как не испортить талантливого ребенка?
— Найдите его сначала. <…> На миллион детей может быть один. Никаких суперталантов нет, и талант — это то, что появляется уже когда человек вырос, когда он пришел в театр. А мы учим, способности [развиваем] — ты или способный или нет. Больше ничего, никаких талантов у ребенка не бывает. Это абсолютная глупость.
<…> Ребенок на сцене играть не может, он все равно переиграет любого народного артиста, если тем более он обаятельный или милашка.
Проходит пубертат — когда формируется организм — вот тогда начинается актерское мастерство, но это профессия. Это уже не переживание, понимаете. Ни один человек на сцене не плачет настоящими слезами — он плачет так, чтобы заплакали в зрительном зале, он плачет для зрителей, не для себя.
— Вот такой вопрос: способного ребенка как не загубить, куда его вести — в ближайшую балетную школу?
— Ни в коем случае. Не надо водить детей по этим клубам. Не надо. Дайте ребенку наиграться. И раньше 8 лет балетом заниматься не надо. Меня все равно никто не услышит, потому я уже махнул на это.
— Зашел я в одну социальную сеть, которой вы сейчас не так часто пользуетесь, и посмотрел, на кого вы подписаны. Вы подписаны на огромное количество стендап-комикесс. И потом, когда я спросил: «Неужели, Николаю [нравится]»?, а мне говорят: «Так я его на концерт водила».
— Я обожаю их. Они скрашивают мою жизнь. Вообще девочки вот эти потрясающие. И Варя Щербакова, и Зоя Яровицына, и Ира Мягкова. Потрясающе.
Марина Кравец — обожаю ее. А есть такая еще Вика Складчикова. Она же рассказывает те вещи, о которых мы тоже думаем. Мы так считаем, понимаете. Я очень люблю их слушать. Во-первых, я очень много просто езжу. Очень иногда много читаю, и хочется переключиться. И когда их слушаешь…
Варя [Щербакова] вообще — она все время озвучивает то, что я думаю. Ира Мягкова — ведь она же еще и автор очень многих [проектов], она много лет работала — умнейшая женщина. Я с ней познакомился, и просто я потрясен глубиной ее образования.
Это кажется, что это так легко сделать. Нет. Это очень сложный жанр. Ведь дело в том, что в любом театре и даже в цирке клоун, комик — это самое высшее, что есть. Гораздо легче человека вывести на слезы, нежели рассмешить его. И рассмешить по-настоящему. Не быть смешным, а вот именно задеть в людях — чтобы не просто они поржали, а еще потом подумали.
У них есть, например, сценки, которые я иногда переслушиваю, потому что очень точно сформулирована мысль. И я к ним отношусь с большим уважением. А какой был [Comedy Woman]. Я обожаю Катю Варнаву, Скулкину, Еприкян — моя подруга, например. Марина Федункив. Это очень талантливые люди.
— Почему, когда показывают фильмы про балет, самым кульминационным моментом всегда становится сцена, где героиня крутит бесчисленное фуэте? Сколько фуэте делали вы?
— Это трюк. Наверное, просто обыкновенному зрителю кажется, что это очень сложно. Для тех, кто не умеет это делать, это сложно. В балете написано 32 такта, 32 поворота — это просто стабильная вещь. Но бывают какие-то извращенцы-балетмейстеры, которые заставляют крутиться больше, какие-то — меньше и так далее.
В детстве я очень много мог сделать на спор и всех побеждал, потому что у меня очень хороший вестибулярный аппарат и мне абсолютно было безразлично, сколько вращаться.
Пресс-служба Одноклассников